Гиперборейская зима 
  
Ты вся продрогла. Мерзнет ложе.
 Лучина греет конуру.
 И все горят рубцы на коже
 Лишенных на зиму в миру,
 Рубцы от крыльев, что опали
 Тогда, в октябрьскую тишь.
 Зимою небо тверже стали,
 В него на крыльях не взлетишь.
 И на судьбу не надо злиться,
 Давай немного помолчим.
 Ты помнишь, улетали птицы
 Неся от вырия [1] ключи.
 И не одна не захотела
 Свою нам помощь предложить.
 Зачем спасать без крыльев тело?
 Ведь это тело без души...
 Тебе сказать, что будет с нами?
 Пульс у надежды крайне слаб.
 В окно морковными носами
 Стучится стая снежных баб.
 Зарыты крылья - наши души.
 И вот, пока ночная тьма,
 Пургою небо наземь рушит
 Гиперборейская зима.
  
31 марта 1988 г.


Подворотня 
  
Они стояли в подворотне освещенной.
 Кругом текла, бурлила тьма. Найдешь ли брод?
 Они казались мне единственной иконой
 В окладе арки и незапертых ворот.
 Любви лампада согревала воды мрака,
 Вплетаясь в них, текли кастальские ключи [2].
 И дьявол пялился из мусорного бака
 На торопливые объятия в ночи.

08 февраля 1989 г.
Полнолуние бедер
 
От полнолуний время прибывало
 И обдавало брызгами секунд.
 И не спеша сползало одеяло,
 Чтоб созревал наш полуночный бунт.
 Плоть бунтовала в бешенстве нейронов
 И закипала мокрая постель.
 И на призыв красноречивых стонов
 С гор прикатился в спальню лунный сель.
 Взошла луна неотразимых бедер
 Детозачатным пламенем горя.
 И поспешили Волга, Днепр и Одер
 Водой заполнить лунные моря.
 И, в ожиданье новой биосферы,
 Вдруг пересох, как горло Млечный путь.
 И пенились зачатки мысли, веры,
 И на поверхность восходила суть.

01 июня 1989 г.
Левитация и вечность
  
Я жду. Сегодня все и сбудется.
 Не в силах больше быть чужою,
 Ты, как сомнамбула по улицам,
 Идешь под звездной паранджею.
 Не испугаешься сегодня ты
 В потемках парка сигареты, -
 Всю ночь шлагбаумами подняты
 Стволы, опасности, запреты.
 Пусть фонари лучами в штору бьют,
 Мой дом подобен звездной пасти.
 И он притягивает прорубью
 Тебя, - утопленницу страсти.
 Ты звонишь. Открываю двери я.
 Ко мне бросаешься со стоном.
 Пусть бьются в приступе неверия
 Ночные бабочки в иконы.
 Не обращай на них внимание,
 Вся ложь осталась за спиною.
 Квартира, - камера сгорания,
 Вся под капустною луною.
 Завернут в листья, словно мумия,
 Ее кочан безгрешно-белый,
 Хранит любовное безумие
 Из клеопатрового тела.
 Мы эти листья, как столетия
 Срываем с хрустом в бесконечность.
 Сегодня должен быть в ответе я
 За левитацию и вечность.
 Планеты истошно орущие
 Глядят, как мы здесь, Аве Отче,
 Бросаем тени, что оружие, -
 Сдаемся августовской ночи.
 Одежда, как и притяжение,
 Осталась в комнате на стуле.
 Над автострадным извержением
 Мы полетим в Ультима Туле [3].
 Потом... печаль обыкновенная, -
 Навеки разойдутся руки,
 Ведь разлетается вселенная -
 Все в состоянии разлуки.

28 августа 1989 г.
Метаморфозы

1.Низвержение
 Мир, как в точку, втянулся в нас.
 Праматерия, плазма - это
 Закупоренный в капле света
 Первый день и последний час.
 Одеяло - надежный кров.
 Мы, казалось, навечно вместе.
 В нас, как в первоначальном тесте
 Жили формы любых миров.
 Нужен был лишь толчок извне,
 Чтоб разбить эту вечность в брызги,
 Чтобы новые звезды с визгом
 Понеслись по ночной стерне.
 Сквозняком притянуло дверь,
 Страх сработал заветным кодом, -
 Больше жизни любил свободу
 Заметавшийся в жилах зверь.
 Я отпрянул, упал во тьму.
 Разлетелось пространство-время.
 Но его родовое темя -
 Свет лампады в твоем дому.
 Через битвы, моря, сердца,
 Сквозь Элладу, Тартесс [4], Египет
 Я летел не в свободу, в гибель,
 Затирая черты лица.
 По ступеням катился вниз
 Сквозь тела поколений предков
 Сель души к нулевой отметке,
 Где над пропастью я повис.

2.Восхождение
 Зиккурат [5]. Я предельно наг, -
 Ни вещей, ни любви, ни веры.
 Тьма сургучных небес Шумера
 Опечатала каждый шаг.
 И, спустись я еще чуть-чуть,
 Зверю жил беспредельно веря,
 Я бы сам превратился в зверя,
 Погрузился в инстинктов жуть.
 Мы предельно разлучены.
 И галактики разлетелись
 До предела. Под вой метели
 В том конце ты качаешь сны.
 И сжимается сердца ком,
 И, в кулак пятерня вселенной.
 Небо чувствует млечной веной
 Кем я в будущее влеком.
 Нет свободы в животной мгле
 И в коллапсе зудящих знаний.
 Только шепот твоих признаний
 Ветер счастья на всей Земле.
 Я карабкаться стал назад,
 Ощутив глубину утраты,
 Вверх по жизням, - по зиккурату,
 Воздевая к тебе глаза.
 Я всплывал сквозь века со дна
 Впопыхах проживая жизни.
 Космос тоже стекал к отчизне, -
 В робкий свет твоего окна...

27-28 сентября 1989 г

Наркотик ночи
  
Как умеет играть!
 Знает, - хочется верить
 В чистоту этих губ,
 В откровение слов.
 Выпадает тетрадь,
 Руки тянутся к двери.
 Мир безвылазно глуп
 От влюбленных ослов.
 И опять не она.
 Говорю что-то другу:
 - Ну, зачем ты пришел?
 Он в обиду, в подъезд.
 Зазвучала Луна
 Леденящею фугой,
 Мыслей мелкий помол
 На столетья окрест.
 Не ее ли шаги?
 Как ни в чем не бывало,
 Поцелуй, теплота.
 Ну, какой тут упрек?!
 Ночь дошла до пурги.
 Влезли под одеяло.
 Откровенна, свята,
 Пьет меня, упырек.
 А по грешной земле
 Так и катятся жути:
 НЛО, рэкетиры,
 Персидский залив.
 Депутаты в Кремле
 И окраины в смуте.
 Двери нашей квартиры
 Пургой раскалив,
 Окатило людей
 Жарких судеб цунами.
 А меня била дрожь
 В осознанье немом, -
 У нее меж грудей
 Крестик чистый, как в храме,
 Но глубинная ложь
 Проступает клеймом.

21 декабря 1990 г.


Отрицание смысла

Пусто. Греческий мост
 Отрицание смысла.
 Между нитями звезд,
 Словно кукла повисло
 Судно с грузом сырца.
 В нем изношенный дизель.
 У команды сердца,
 Что “прыгун” на карнизе.
 Но заказчик - банкрот,
 Но таможня - громилы.
 И стоит пароход,
 Как степная могила.
 
 От уроков отца
 И одесских подъездов
 Я был полон сырца
 И отправился в бездну.
 Обгоняя мужчин,
 По обломкам Союза,
 Я куда-то тащил
 Трюмы, полные груза.
 Мириады портов
 И случайных стоянок.
 Но я верил, - не то,
 Даже, если был пьяным.
 Крысы лезли в трюма,
 Словно демоны в душу
 И сводили с ума,
 Что в дороге разрушусь.
 Я орал им в лицо :
 - Содержание трюмов
 Так и будет сырцом,
 Если не о ком думать!
 Если родина - звук,
 Если женщина - некто,
 То имеешь их двух,
 Но, по сути, их нету...
 
 Все. Пора тишины.
 Стоп машины утроба.
 Под медузой Луны,
 Обжигающей нёбо
 Ничему не бывать
 С этой серой судьбою.
 Снасти, словно кровать
 Под чужою любовью.
 Отрицание грез.
 Отрицание встречи.
 Одиночество звезд
 Над мостом через вечность.
 Все искания - бред.
 Все истории - небыль.
 И, как вкопанный в рейд,
 Я стою среди неба.

17 октября 1992 г.
Молчание
  
Растрепалась в ночи пустота,
 Космы в самую душу ниспали.
 В обагренном помадой бокале
 Пузырится мирская мечта.
 Засыпая клонится торшер.
 Ты уютно сидишь на диване,
 Тебя тоже отсутствие манит,
 Словно пропасть меж загнанных эр.
 Успокоенность в жилы вошла
 Серенадою лунного снега.
 И молчат два несросшихся эго,
 Как без тела два мертвых крыла.

09 июня 1995 г.
* * *

Меж двадцатью моими и её
 Гнилой Совдеп, агония Союза
 И Родина, как прорванная луза,
 Роняющая звание своё.
 Её мораль мне, как скиту раввин,
 Не хуже и не лучше, а другая,
 Далёкая, как ценности Огайо,
 Иное измерение любви.
 Всё, что даёт ей выжить в этой тьме
 Меня коробит, как нечистоплотность
 И я опять крушу её полотна,
 Рисованные памятью в уме.
 А после вновь пытаюсь не сгущать, -
 Она не лжива, просто современна.
 А время - беспринципная гиена,
 Что дремлет на обглоданных мощах.

21 декабря 1999 г.
[1] Вырий – древнеславянский рай
[2] Кастальские ключи – в древнегреческой мифологии источник вдохновения
[3] Ультима Туле – крайняя земля в древнегреческой географии
[4] Тартесс – древнее государство на юге Испании
[5] Зиккурат – шумерский ступенчатый храм-пирамида
назад