Создан:  16 Декабря 2003      Опубликован:  16 Декабря 2003
Раздел:  до анархизма - исторические

В преддверие новогодних и рождественских праздников мы, на своей исторической страничке хотели бы сделать паузу в описании бурных событий истории анархизма и поговорить о вечном. С нашей точки зрения, никакая другая священная книга не освещает с такой силой конфликта власти и гуманности, как Новый Завет.

Не являясь сторонниками христианского анархизма, мы все же находим в евангельской истории наиболее яркую иллюстрацию преступности власти. Особенно это касается той роли, какую в судьбе Иисуса сыграли деньги, а вернее… государственные налоги. Эта роль была одной из определяющих.

Римский фиск 
Как известно, главной целью имперской экспансии является не столько одномоментный захват чужих богатств, сколько обложение завоеванного населения постоянными податями. Не контрибуции, а именно налоги составляли основной источник богатства и Римской республики. Уже за два столетия до рождения Иисуса, римская экспансия приняла такие размеры, что государственного финансового аппарата в провинциях стало катастрофически не хватать. Поэтому сбор налогов там начали поручать частным лицам – откупщикам-публиканам.

В провинциях и самом Риме устраивались богатые торги-аукционы, на которых публиканы выкупали право сбора налогов, то есть выплачивали в фиск (государственную казну) предполагаемый налог, получая полномочия по его восполнению за счет сбора податей с провинциального населения. В этих сборах откупщики опирались на контингенты вспомогательных войск и мелких местных налоговых инспекторов типа иудейских мытарей. Как правило, подобный откуп сопровождался полным отсутствием контроля со стороны государства за сбором средств в «проданной» области или налоговой сфере. Временный государственный контролер – магистрат не мог реально проверять и, тем более, наказывать постоянного откупщика, опиравшегося на взаимосвязанные капиталы всех публиканов провинции.

По мере римского завоевания Востока, капиталы и политическое влияние публиканов стремительно растут. Из них формируется особое всадническое сословие римских граждан – эквиты. В критические моменты римской истории эквиты ссужают деньгами даже Сенат. А, откупая налоги в богатейших провинциях Азии, общества публиканов обогатились настолько, что стали фактическими вершителями судеб Республики. Это была финансовая аристократия, олигархия, обладавшая огромной армией мелких сборщиков, и, при необходимости, способная вести борьбу с Сенатом.

Серьезно подорвал могущество публиканов приход имперской эпохи. Уже Август (43 г. до н.э. – 14 г. н.э.) прекратил борьбу сенатской и эквитской партий. Провинции стали подразделяться на сенатские и императорские. В последних стал утверждаться имперский финансовый аппарат, из числа рабов кесаря. Но старая налоговая система неохотно сдавала свои позиции. Хоть император не мог терпеть грабежа провинций публиканами, у него не было ни эквитских капиталов, ни эквитских фискальных армий. Ожесточенную борьбу с публиканами в провинциях продолжил преемник Августа, - кесарь Тиберий (14 – 37 гг. н.э.). Именно эта налоговая революция стало фоном евангельской истории.

Иудея налоговая 
После смерти в 4 г. до н.э. Ирода Великого и последовавшего за ним восстания, подавленного легионами сирийского наместника Вара, Иудея из вассального царства была превращена в римскую провинцию. Она стала императорской провинцией второго ранга, управлявшейся прокураторами из сословия эквитов, под общим надзором имперского легата Сирии. Низкий ранг провинции не предполагал нахождения в ней особого легиона. Римские силы Иудеи состояли из вспомогательных войск – авксилий – 1 алы (кавалерийского полка) и 5 когорт пехоты, всего 3 тыс. солдат. И лишь одна из этих когорт (до 600 чел.) была постоянно расквартирована в крепости Антония в Иерусалиме.

В доримское время, когда Иудея находилась под властью сирийцев, подать за весь народ платил первосвященник из собственных средств. Его расходы и содержание Иерусалимского храма покрывались храмовым сбором с иудейского народа. Но уже после завоевания Иудеи Помпеем, страну заполонили римские откупщики. Дань Иудеи и Сирии сдавались Сенатом на откуп одному обществу публиканов – мощнейшей финансовой организации на востоке Республики. Юлий Цезарь провел реформу и вернул сбор податей в руки первосвященника. Но он уже не мог выгнать из Иудеи публиканов.

При Августе полномочия по сбору налогов были распространены на иудейский жреческий совет – Санхедрин. Мало того, пытаясь заменить публиканов имперским налоговым аппаратом, сирийский наместник Квириний провел в 6 г. н.э. полную перепись населения Иудеи и оценку всего имущества. Сурово каралась малейшая попытка скрыть от римских чиновников действительное количество членов семьи или имущественное положение. Делалось это затем, чтобы ни один источник налогообложения не стал предметом торга Санхедрина с откупщиками и не ушел мимо императорского фиска.

Тем не менее, аппарата Санхедрина и римского прокуратора хватало лишь на сбор прямых налогов. Все косвенные налоги и пошлины по-прежнему взимались публиканами. И прокуратор, в первую очередь, являлся финансовым инспектором, контролером откупных обществ, а главной функцией его аппарата было наблюдение за деятельностью публиканов и расчет с ними. Формально, чиновники прокуратора – табуларии – должны были сопровождать агентов публиканов и быть арбитрами законности взимания налогов. Фактически, под охраной военных отрядов, римские и местные откупщики, с согласия Санхедрина и при купленном попустительстве прокуратора бесконтрольно хозяйничали в Иудее, выжимая налоги намного больше императорской квоты.

Борьба с налогами 
Первые налоговые волнения в римской Иудее начались как протест против переписи Квириния, после которой к обычным налогам прибавились подушная и рыночная подати. Иудейские повстанцы во главе с Иудой Гавланитом практически контролировали северную область Галилею, сражаясь с римскими войсками, уничтожая чиновников и агентов публиканов. После гибели в 7 г. н.э. Иуды Гавланита, остатки его повстанцев стали ядром радикальной националистической партии зелотов (ревнителей), выступавших с требованиями веры, но фактически преследовавших финансово-освободительные цели.

Имперский налоговый прессинг, усиленный корыстными поборами прокураторов и откупщиков, привел к массовому разорению иудейских крестьян. Лишившись средств к существованию, часть из них была вынуждена заняться разбоем. Именно из этих разбойников формировалось террористическое крыло зелотов – сикарии (кинжальщики). Сикарии как объединялись в крупные шайки, так и устраивали одиночные теракты – резали римских магистратов и иудейских мытарей. В последующей Иудейской войне (66-70 гг. н.э.) вождем сикариев был сын Иуды Гавланита – Менахем. От прочих политических течений сикарии отличались требованиями ликвидации социального неравенства. Они освобождали рабов, возвращали крестьянам отнятые земли. Захватывая населенные пункты, они, в первую очередь, уничтожали долговые расписки и налоговую документацию. Все, раздавленное налогами, иудейское население сочувственно воспринимало призывы повстанцев против ростовщичества и податной кабалы.

И все эти бунтарские настроения во сто крат усиливались массовым религиозным психозом. Иудейские крестьяне были людьми малограмотными, но глубоко религиозными и суеверными. А идейным антуражем повстанческого движения стало эсхатологическое учение пророков, согласно которому, Иудея – царство Иеговы, а избранный им народ не может платить никому, кроме Господа, то есть взноса в Иерусалимский храм. Поэтому освободить избранный народ придет мессия - военный вождь, царь из рода Давида. Мессианскими настроениями были пропитаны все оппозиционные движения Иудеи – фарисеи, зелоты, ессеи. У последних мессианство имело яркий мистический оттенок, а приход мессии связывался с космической войной «сынов света» с «сынами тьмы». Как известно, спрос рождает предложение. Иудейские повстанцы были настолько одержимы идеей мессианства, в его чисто иудаистском, освободительном смысле, что каждый второй полевой командир зелотов объявлял себя мессией.

Верховенство налога 
В 26 г. н.э. прокуратором Иудеи стал эквит Понтий Пилат. Он пользовался покровительством всесильного префекта претория (командира императорской гвардии) Луция Сеяна, поэтому не считал нужным осторожничать в выборе средств по выбиванию налогов. Пилат был представителем богатого рода, о чем свидетельствует именное зрительское место Пилатов в Колизее. Вероятно, это был род финансистов-публиканов, чья налоговая хватка и надменность передалась и Понтию. Иудейские историки Иосиф Флавий и Филон обвиняют Пилата во взяточничестве, жестокости к населению, пренебрежении к Санхедрину. Задумав построить водопровод в Иерусалим, не столько для нужд горожан, сколько для обеспечения гарнизона, Пилат, не задумываясь, изъял часть храмовых сокровищ. Рассуждая по-публикански, у него не было выбора. Уменьшить поступления в фиск он не мог, увеличить предельные подати – не мог тоже. Оставался храм. Но, даже в этих условиях, большая доля сокровищ не пошла на строительство, а прилипла к рукам прокуратора и магистратов.

Нравы прокураторов хорошо иллюстрируют свидетельства о последователях Пилата. Так прокуратор Альбин (62-64 гг. н.э.) отпускал за выкуп даже убийц, а в тюрьме сидел лишь тот, кто не мог заплатить. А Гесий Флор (64-66 гг. н.э.) оказывал покровительство разбойникам, если те делились с ним добычей. С другой стороны, прокураторов, как финансовых чиновников, очень беспокоили мессианские религиозные течения. В силу настроения масс и саморекламы зелотских атаманов, мессианство рассматривалось ими не иначе как покушение на налоговую систему.

Именно поэтому прокуратор Антоний Феликс (52-60 гг. н.э.) разбил под Иерусалимом 30 тыс. последователей некоего «мессии», - египетского иудея, который выдвигал чисто зелотские (то есть финансовые) лозунги освобождения от римского гнета. А когорты прокуратора Порция Феста (60-62 гг. н.э.) уничтожили другого «мессию» и его последователей, которых он увел «из римского рабства» в пустыню. Однозначность римского восприятия мессианства подтверждают действия кесарей Веспасиана, Домициана и Траяна, которые, каждый в свое время, инициировали поиск и уничтожение всех потомков Давида, то есть, по иудейской версии, кандидатов в мессии.

В тисках стандарта 
Исходя из выше сказанного, становится понятно, в каких идеологических клише оказался зажат Иисус. Угнетенным иудеям мессия, в первую очередь, представлялся как царь-освободитель, который избавит свой народ от чужеземного ограбления, а заодно, накажет богатых и установит новый социальный порядок в пользу трудящихся. Иисус тесно общался и, возможно, даже жил в общинах ессеев. Контакты Иисуса с повстанцами косвенно подтверждаются нахождением в рядах его учеников Симона Зелота. Вероятно, к повстанчеству принадлежал и предатель Иуда. По одной из версий, кличка Искариот – семантическая транскрипция латинского «сикарий». В свете этого, становится понятным возмущение зелотски настроенных сторонников Иисуса во время посещения им дома архителона (начальником таможни) Закхея в Иерихоне. И как решающая угроза звучит отрывок из главы 20 Евангелия от Луки, где жрецы Санхедрина подослали к Иисусу сексотов с провокационным вопросом: «…Позволительно ли нам давать подать кесарю, или нет? Он же, уразумев лукавство их, сказал им: что вы Меня искушаете? Покажите Мне динарий: чье на нем изображение и надпись? Они отвечали: кесаревы. Он сказал им: итак отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу».

Наконец, нельзя не вспомнить «славянскую версию» труда Иосифа Флавия «Иудейская война». Речь идет о древнерусском переводе XI-XII вв. одной из ранних версий этого произведения, попавшей на Русь, вероятно, из Хазарии. Согласно этой версии «Полтораста рабов собрались вокруг него (Иисуса – В.А.), а также много простого народа. Видя его силу, видя, что он своим словом делает все, что хочет, они требовали, чтобы он вошел в город (Иерусалим – В.А.), свергнул Пилата и римских воинов и царствовал над ними». Узнав об этом, члены Санхедрина донесли прокуратору, который послал войска, перебил сторонников Иисуса, а самого его распял.

Короче говоря, инерция иудейского мессианства не только навязывала Иисусу финансово-освободительное восстание, она заставляла и священников Санхедрина и фискалов прокуратора видеть в нем, прежде всего, угрозу налогообложению, угрозу фиску империи. В таких условиях и иисусова проповедь Любви звучала для них не более чем идеологическим камуфляжем бунтарских планов. И именно из-за предполагаемой угрозы налоговой системе Пилат вмешался в это, вроде бы, внутреннее религиозное дело иудеев. А, ввиду мизерного количества провинциальных войск, прокуратор был вынужден подавлять любую угрозу в зародыше, не сильно разбираясь в ее сути. Отсюда закономерная реакция Пилата – именно налоговая система Империи распяла Иисуса.

 

«Набат» №11, декабрь 2003 г.