Жабы квакали

Вновь разгоревшийся после статьи Путина культурно-исторический спор, где позже «жабы квакали» является сугубо пропагандистским и лишен всякой аналитической ценности. Ведь процессы вербального выражения своих мыслей, словообразования и межличностной коммуникации мало изменились за тысячелетия. И по мере расселения, родственные восточнославянские общины расходились в пространстве, ассимилировали местное автохтонное население, перенимая элементы его речи или включали в свой язык новые слова путем общения с иноплеменными соседями. В нашем случае, с носителями скандинавских, финно-угорских или тюркских языков. 

Вернее, на практике, в нашем понимании языков тогда не было. Были сотни, если не тысячи близкородственных наречий, диалектов, говоров, каждый в своей среде обитания содержавшие иные заимствования или новые на месте придуманные словоформы, как и сейчас возникает сленг.  А ведь что такое «язык», - это задокументированная часть словарного фонда, набор слов, который использовался в политических центрах племен в хозяйственных целях и способах передачи распоряжений власти. И кроме такого набора «официальных слов» существовала огромная масса «народных слов», системы коммуникации не знати, а черни, простолюдинов, слов, которые в язык не вошли и постепенно вымерли, перестали использоваться.

Соответственно, когда один из племенных центров восточных славян с близкородственным набором диалектов создавал более мощную политическую организацию и подчинял себе соседние племена, он распространял на них свой набор «официальных слов». Хотя и вбирал в себя какие-то местные слова. Дописьменный язык, надо полагать, был очень живым и изменчивым. А вот с возникновением славянской письменности он стал более собранным, так сказать, канонизированным. Записанные слова стали языковой нормой, а не вошедшие в этот набор, - бесправными диалектизмами. Но, опять же, где происходило такое достаточно искусственное создание языков? При политических центрах, резиденциях вождей и князей. 

До прихода Рюриковичей на территории будущей Руси уже было предостаточно таких центров – городов, то есть огороженных резиденций племенной знати, вокруг которых селился служивый люд и торговцы, обеспечивающие интересы этой знати во главе с князем. Не даром, в скандинавских хрониках наша земля называлась Гардарика – «страна городов». Но история этих центров из-за отсутствия хорошо развитой письменности практически до нас не дошла. Не говоря уже о дописьменном восточнославянском языке, который до сих пор является объектом лингвистических теорий. 

А дошла до нас политическая история княжеского рода Рюриковичей, окружавшей его знати и «ученых людей» - летописцев, монахов. Древняя история везде и всегда. – это история «их благородий», а не массы простого народа, за редкими исключениями вроде восстания Спартака, например. Из летописей хорошо известно, что варяг (скандинав) Рюрик был приглашен на княжение интернациональным племенным союзом словен, кривичей, чуди и мери, то есть восточными славянами, прибалтами и финнами в нашем понимании. И первой его столицей была северо-западная Ладога, а потом власть распространилась на Новгород, Полоцк, Ростов. И только соратник и регент Рюрика – Олег Вещий, князь новгородский – завоевал Киев и сделал его столицей Древней Руси. 

Надо полагать, что и основной массив древнерусского языка пришел с Олегом с северо-запада. Потому что, напоминаю, - язык, как набор «официальных слов», это инструмент политической власти, княжеского двора. Но язык это был близкородственным местному киевскому диалекту (или языку местных князей), поэтому со временем мог превратиться в симбиоз двух диалектов. Точнее здесь скажут историки лингвистики.

Считаю, что данных примеров вполне достаточно, чтобы дальше самим делать выводы, как происходило распространение официального языка вместе с политической властью на остальные восточнославянские земли. Причем, подчеркиваю, земли с интернациональным населением, чем южнее, тем более включавшие тюркоязычный элемент кочевых племен. Разве что, стоит добавить, как после разгрома Киева Батыем великокняжеский престол перешел во Владимир, а оттуда, - в новую столицу Москву. Перешел, перенося с собой письменный язык власти, вокруг которого расцветала культура и литература, но который там подавил местные диалекты вятичей и радимичей и вырос в русский язык. В то время, как в Среднем Поднепровье после сожжения Ордой политических центров развитие получил полтавский диалект, - родоначальник украинского языка.

И вот, спустя почти 2 тысячелетия политические элиты Москвы и Киева продолжают разбираться в родстве, кто важнее, главнее и где позже жабы квакали. Но по-прежнему спорят политические центры, «их благородия», чаще всего устами обслуживающих пропагандистов, мало интересуясь реальными потребностями черного люда. Особенно это чувствуется в нынешней Украине, где власть после переворота совсем перестала отражать интересы своих рядовых избирателей. 

В то время, как для этого самого «простого народа» вопросы породистости власти не имеют никакого практического значения. А внесистемным образованным людям, к которым имею смелость относить и себя, вполне очевидно, что смыслом существования любой власти является рост благосостояния возглавляемого ею народа. Поэтому сотрудничество надо налаживать или восстанавливать с теми соседями, где нам экономически выгодно. Нам, многомиллионному интернациональному народу Украины, а не политической элите, у которой оказались враждебные нашему процветанию интересы. И кроме общей многовековой истории и культурного родства, такие важные для рядовых граждан вещи, как тарифы, цены, восстановление экономических связей и рабочих мест диктуют Украине мир с Россией. Вопрос лишь только в том, как обществу заставить это сделать переставшее подчиняться ему государство.