Неопубликованное интервью немецкому изданию

Не стану вас утомлять рассказами о материальных трудностях и стрессах из-за налетов и фронтовых новостей, - в этом я разделяю судьбу всех украинцев, оставшихся на родине. Из специфических особенностей моего положения можно назвать максимальное сворачивание политической активности, так как режим военного положения запрещает митинги и массовые мероприятия, которые проводила наша партия, и для меня, как профессионального политика, это сродни запрету на профессию. 

Хотя, с другой стороны, мы были подготовлены к таким полуподпольным условиям в предвоенный период, ведь в последние годы левое движение в Украине, и анархизм в том числе, были по факту запрещены, так что, можно сказать, я вошел в этот период уже адаптированным к запретам и цензуре. Но, конечно, пришлось еще больше приспосабливаться к жестким условиям тыла воюющей страны, находить такой словарный запас, чтобы продолжать писать в своих статьях и блогах о социальных и экономических проблемах нашего общества, но при этом не быть обвиненным в пособничестве агрессору. 

А еще у меня осталась литературная деятельность, мои исследования по истории анархизма, для которых появилось больше времени. А главное, пришло осознание скоротечности жизни, что называется «Memento mori» (помни о смерти), в смысле, надо успеть завершить свои намеченные труды. Так что к нынешним условиям я приспособился, нашел иные возможности наполнения жизни смыслом, но, разумеется, это совсем не те условия существования и творчества, которых мне хотелось.

Определенно можно говорить об изменении состава населения. Город обезлюдел, многие одесситы, в первую очередь, непризывного возраста выехали за рубеж. Одни бежали от налетов, другие воспользовались войной и сочувствием европейцев, чтобы попробовать начать новую жизнь в ЕС, знаю массу случаев, когда горожане выезжали, чтобы спасти детей-подростков, которые заканчивали школу и потом могли быть призваны в армию. Взамен Одесса наполнилась переселенцами из прифронтовых регионов. 

В первый период войны мы себя чувствовали под защитой «Черноморской зерновой инициативы», когда по четырехсторонней договоренности между Украиной, ООН, Турцией и Россией через порты Большой Одессы вывозили украинское продовольствие и этот договор оберегал нас от налетов. После его остановки в июле 2023 г. наши порты и город в целом оказался под ударами российских ракет и дронов. По моим наблюдениям их интенсивность возрастает, когда из нашего региона наносятся удары по объектам противника в Крыму. Конечно, Одесса не подверглась таким разрушениям, как города прифронтовой зоны, но у нас тоже гибнут мирные жители, а падение ракет в историческом центре с повреждением его архитектурных памятников воспринимается одесситами особенно болезненно.

Одесса немного оживала в курортный сезон, когда одесситы и гости города тянулись в прибрежную зону, даже несмотря на закрытые пляжи под предлогом минной опасности, а тем более, в последнее лето, когда пляжи открыли. Разительный контраст наблюдается в последние месяцы с ужесточением мобилизации и уличных рейдах военкомов. Мужское население старается лишний раз не появляться на улицах, но и их женская половина разделяет вынужденный домашний арест своих мужчин, так что в Одессе чувствуется определенное опустение.

Не могу сказать, насколько это массовое явление, но ряд знакомых предпринимателей жаловались на трудности поиска специалистов для работы, так как трудоустройство теперь завязано на справки ТЦК, а мужчины мобилизационного возраста не спешат за ней идти, опасаются быть сразу отправленными на фронт. Мне также известно, что масса наемных работников предпочитает работать нелегально, чтобы через условия оформления не попасть под мобилизацию. Все, кто хотел, уже ушли добровольцами в армию, остальные пытаются выжить в тылу, а для этого им приходится переходить на частично нелегальное положение. У нас невольно образуется страна подпольщиков.

Цензура военного времени у нас распространяется и на жизнь тыла под предлогом борьбы с вражескими ИПСО и дестабилизацией внутриполитической обстановки. Кроме того, публикуемые соцопросы часто носят «придворный» характер, то есть служат не реальному отображению ситуации в стране, а формированию общественного мнения под запросы правительства. Поэтому мои суждения по ситуации в Украине в определенной степени субъективны, ее картину я складываю из обстановки в Одессе, общения с соратниками из других городов, а также информации политических каналов в соцсетях.

В первый период с начала вторжения наблюдался энтузиазм патриотически настроенной части общества и оставались сбережения у населения. Веру в скорую победу подогревали отступление российских войск из-под Киева весной 2022 г., украинское контрнаступление на Харьковщине и освобождение Херсона той же осенью. Но летне-осеннее 2023 г. наступление ВСУ на Южном фронте, которое было чрезмерно распиарено в Украине и мире, обернулось большими потерями при незначительных результатах. что тяжело отозвалось упадком настроений в тылу. Теперь же союзники сворачивают помощь Киеву, без которой наша армия вынуждена окапываться и переходить к обороне. Также дефицит боеприпасов и техники стремятся возместить пополнением живой силы, отчего развертывается тотальная мобилизация, не нашедшая широкой поддержки в тылу.

Другим, возможно более важным фактором, определяющим изменения ситуации в Украине, стала накапливающаяся усталость общества от тягот военного времени. Причин тому предостаточно. Это большие человеческие жертвы и разрушения. Это падение экономики с галопирующим ростом цен и возобновлением роста тарифов после недолгого моратория, ведущим к дальнейшему обнищанию широких масс. Постоянные коррупционные скандалы в высших эшелонах власти и Минобороны включительно, за которые так никто и не осужден. Положение фронта и тыла не дают повода для оптимизма, который власть пытается накачивать массированной пропагандой, но всё большая часть общества бежит от нее в соцсети, где еще сохранился плюрализм мнений. Также сказывается фактор беженцев, массово осевших в Европе, - их пугает груз лишений послевоенного восстановления, которое может растянуться на десятилетия, поэтому вместо возвращения на родину семьи ждут своих мужчин для воссоединения в ЕС после войны, когда откроют границы, и те разумеется не хотят умирать на фронте. А больше всего на упадочные настроения влияет отсутствие «света в конце тоннеля», - неясные перспективы, когда может закончиться эта война. 

Важной особенностью нынешней Украины является тот фактор, что по результатам постмайданных реформ существенная часть общества оказалась, что называется, во «внутренней эмиграции». В результате культурных и идеологических запретов они были исключены из социально-политического дискурса, их взгляды и стремления оказались за бортом строительства новой жизни. Отчего наблюдается меньшая включенность этого общественного сегмента в общие национальные переживания и отсутствие активной позиции во время войны. В первую очередь, это касается граждан с левыми взглядами и русскоязычной интеллигенции. Я не слышал признаний, чтобы они прямо желали поражения в войне, но просматриваются такие настроения, что они выдавлены из жизни, их гражданские права не соблюдаются, поэтому они меньше болеют за судьбы общего дома.

На примерах последних двух лет украинцы всё больше понимают, что бравурные прогнозы властей о скорой победе, разгромном наступлении или всемирной поддержке служат больше для психологической мобилизации общества, а не отражают реальное положение дел. На фронте сложился паритет обороны и наступления, стороны конфликта перешли к позиционной войне, а такая борьба на истощение может тянуться очень долго. Поэтому многие задаются вопросами, - сколько это всё продлится и как это пережить? 

Лично меня больше всего удручает стремительное сокращение населения. Для меня Украина, - это прежде всего люди, а не камни. Родина моя не в правительственном квартале или офисах корпораций, - она в поле и у станка, среди украинских тружеников, своими усилиями создавших эту страну, если они исчезнут, не будет и страны. Отчего война на истощение с противником, имеющим больше материальных и людских ресурсов, выглядит коллективным самоубийством. Конечно, в украинском тылу никто вам не скажет, - давайте сдаваться, чтобы его не привлекла госбезопасность за пособничество агрессору. Но многие задаются вопросом: до каких пор будет длиться война, пока нас здесь совсем не останется?

В последний период бытовало мнение, что резкое сокращение помощи союзников вынудит Киев на переговоры. Но команда Зеленского проявляет упорство, демонстрируя, что готова для нужд обороны печатать необеспеченные деньги, развивая инфляцию, и прибегнуть к тотальной мобилизации, чтобы, как выразился глава МИД Кулеба, «воевать одними лопатами». Многое зависит от внутриполитических процессов в ведущих странах Запада. Условно, захочет ли Байден заходить в предвыборную компанию с тяжелым украинским кейсом, который постоянно критикует Трамп, или на год выборов он сможет переложить эту ношу на европейских партнеров. Если такой сценарий не реализуется, союзники могут усилить давление на Банковую с целью заморозки конфликта. Чтобы Путин с новыми силами не захватил еще ряд областей, которые будет еще труднее отвоевать и придется идти на еще более тяжелые условия мира.

С другой стороны, на Западе неоднократно указывали, что отсрочка выборов в Украине из-за военного положения не может длиться бесконечно. Для примерной европейской демократии, образ которой в Украине пытаются выстроить, определяющим является легитимность власти, подтверждение ее полномочий избирателями. В ее отсутствии слишком велик риск, что следующее правительство может оспорить договора, заключенные по истечении полномочий этой власти, а значит, кредиторы и инвесторы не станут рисковать серьезными вложениями. Поэтому я не исключаю возможности, что выборы могут состояться летом 2024 г., до наступления полного кризиса легитимности, - президента с апреля и Рады 9-го созыва с сентября. А при такой подвижке или даже полной смене власти могут открыться новые возможности для той или иной формы окончания войны. 

Прежде всего, я бы им советовал не отрываться от народа, который по Конституции является главным носителем власти в Украине и лишь временно делегирует ее полномочия тем или иным политикам. Печальное и возмутительное зрелище представляют собой молодые топ-чиновники или депутаты созданных под выборы партий, которые кичатся достатком в нищей воюющей стране и надменно ведут себя с народом, как рафинированная аристократия. Хотя на волне разочарования старым политическим классом они буквально вчера попали в свои высокие кабинеты чуть ли не с улицы. Такое поведение лишь подчеркивает отсутствие демократических механизмов влияния электората на избранную им власть, что депутаты и чиновниками не являются выразителями интересов своего народа, а имеют посторонних покровителей, которые сохраняют за ними полномочия.

Я также настойчиво советовал бы действующим политикам перестать разделять и стравливать украинское общество по культурному, религиозному или политическому признакам. Это ведет к нашему внутреннему ослаблению, потере солидарности и способности к борьбе. Многомилионное общество с едиными взглядами и потребностями возможно только при тотальной диктатуре. И напротив, свободные страны мультикультурны, а выяснение пути развития, соответствующего интересам граждан разных конфессий и взглядов, достигается плюрализмом мнений.

Действующей власти я бы предложил дать максимальные права гражданам, насколько это позволяет режим военного положения. В ситуации демонтажа социальных институтов и огромного дефицита госбюджета необходимо помочь украинцам включить внутренние резервы, обучить их программам взаимопомощи, самообслуживания. Развить самостоятельность граждан, в первую очередь, на уровне низового самоуправления, чтобы у населения появилось как можно больше стимулов для восстановления своей среды обитания, с опорой на которую будет легче дальше восстанавливать страну. 

Известно, что значительная часть украинского общества была против евроинтеграции и ожидала, что движение на Запад вот-вот закончится, но текущая война показала, что мы имеем дело с долгосрочной перспективой. Россия захватила украинских территорий, сколько смогла, и теперь пытается их удержать, ее движение дальше связано с большими потерями и рисками, поэтому маловероятно. У оставшейся части Украины есть два возможных сценария: либо стать серой нейтральной зоной, буфером между Европой и опасным восточным соседом, либо двигаться в направлении ЕС. Однако всё не так просто. Европа также серьезно пострадала в экономическом плане от российско-украинской войны, ее сотрясают протесты из-за мер экономии. Поэтому большой помощи на восстановление, какого-то мифического «плана Маршалла» в ближайшие годы мы вряд ли дождемся. 

С другой стороны, даже у сторонников этого курса прошла эйфория первых лет евроинтеграции и так же, как с войной, общество в целом задается вопросами, что этот путь означает на практике для каждой семьи, ее уровня жизни, без расплывчатых лозунгов о «европейских ценностях». Первыми к нам пришли стремящиеся к европейским тарифы на энергоносители, цены товаров и продуктов питания при сохранении постсоветских зарплат в 200-300 евро, обрушив массу населения в нищету. Поэтому украинцы стараются разбираться в тонкостях вступления, чем они должны жертвовать на таком пути и, главное, какой период времени продлятся эти трудности. 

Сначала постмайданные политики просили потерпеть несколько лет, потом стали говорить о десятилетии, а в последний период звучали призывы, что нынешнее поколение должно пожертвовать своими интересами ради счастливого будущего детей и внуков в свободной Европе. Причем, призывы эти звучат от разных экспертов и активистов, сытно пристроившихся при правительстве. Но подобная пропаганда фактически утверждает, что жизни нынешних украинцев не имеют значения. Естественно, граждане не будут лояльны к такой власти, не станут спешить в открытое сотрудничество с ее проектами, но будут пытаться выжить в теневой экономике. 

А единственной возможностью ускорить возрождение нашей страны и возвращение достойного уровня жизни, - это уже упомянутое развитие демократии участия, создание условий всеобщего энтузиазма. Чтобы оставшееся мужское население не ждало открытия границ с целью сбежать отсюда, и беженцы увидели смысл вернуться не на положение дешевой и бесправной рабсилы, а партнеров и совладельцев возрожденной экономики. Чтобы весь человеческий капитал Украины имел желание дружно вложиться в ее восстановление. Ведь других ресурсов у нас не осталось. Ну, а чем быстрее мы поднимем из руин свою страну, тем раньше станем не обузой на дотациях, а желанным членом любых международных объединений, в том числе, Евросоюза.