Создан:  03 Марта 2004      Опубликован:  03 Марта 2004
Раздел:  постижение анархии - теория

Ужасы "социал-дарвинизма"
Анархизм часто упрекают в том, что без государства, которое он ставит целью ликвидировать, некому будет заботиться о стариках, неимущих, больных.

Что же касается правого анархизма, то в его будущем якобы вообще будут действовать законы «дикого» социал-дарвинизма, где в результате конкуренции и естественного отбора более сильные и приспособленные члены общества отберут все жизненные блага у более слабых, тем самым, обрекая их на погибель. Следовательно, правый анархизм (анархизм-индивидуализм, анархо-капитализм), как неуправляемое царство капитала, основанное на праве сильного, - окончательно всех обездолит. В том числе отберет жилье и выбросит на улицу. Другими словами, анархо-капитализм – есть тотальная бомжевизация человечества! Ведь в глобальном мире без границ «ужасы» социал-дарвинизма будут происходить по всей Земле.

Даже уважаемый анархистами американский левый интеллектуал Н. Хомский в страхе произнес: «Анархо-капитализм, по моему мнению, есть доктринальная система, которая, если была бы реализована, привела бы к формам тирании и угнетения, аналогов которых в истории человечества очень мало. Нет ни малейшей вероятности осуществления подобных (по-моему, ужасающих) идей, так как они быстро разрушили бы любое общество, которое допустило бы эту колоссальную ошибку. Идея «свободного договора» между властителем и его голодающим подданным является отвратительной шуткой, достойной, может быть, нескольких моментов на академическом семинаре, исследующем последствия (абсурдных, на мой взгляд) идей, но ничего более». Заметим, что кроме эмоций, эта цитата не несет никаких доказательств.

Но, естественно, все социалисты (от фашистов до анархо-коммунистов) подают себя, как оппозицию этому злу, преподнося свое видение солидарности и справедливости, как единственную альтернативу «безжалостному» миру конкуренции. По их мнению, для спокойствия и гармоничного развития общества необходим либо высший арбитр и распределитель (государственники), который будет изымать у сильного и отдавать слабому. Либо надо в принципе уничтожить возможность социального соревнования, отменив капитал вместе с властью (анархо-коммунисты). Но итогом развития этой концепции стало величайшее преступление русских коммунистов. Путем тотального принуждения они заставили все общество признать за собой право монопольного распределителя. Монопольного изымателя продукта всех, чтобы впоследствии каждого наделить минимальной нищенской долей, а гигантскими «излишками» распоряжаться по собственному усмотрению.

Оппозиция гуманизму 
Для начала заметим, что социал-дарвинизм как таковой у нас практически неизвестен, а за него выдается лишь его социалистическая критика, взгляд советских «ученых» на эту теорию. Между тем, принцип естественного отбора в животном мире сформулированный в «Происхождении видов» сам Дарвин в «Происхождении человека» дополнял другим, более важным принципом, - взаимопомощью внутри вида. Развивая его идеи в своей «Этике» Кропоткин «показал громаднейшее значение Взаимопомощи для сохранения животных видов и человечества, в особенности для их прогрессивного развития, их совершенствования». Ни без одного, ни без другого общество эволюционировать не в силах. Общественные инстинкты в человеке закреплены генетически. Поэтому нет никаких логических оснований предполагать, что, убери принуждение вовсе, индивид станет рвать ближнего.

Но последователям Дарвина, воспринявшим лишь ту часть его теории, что говорила о естественном отборе, феномен альтруизма, взаимопомощи в животном мире представлялся необъяснимой загадкой. Думаем, именно также не понимают его относительно человеческого социума и левые, которые убеждены, что индивид без их принуждения к справедливости никогда не станет делиться с ближним. Бичуя капитализм, как антигуманное общество войны всех против всех, они, сами того не понимая, загоняют себя на еще более антигуманистические позиции. Ведь, если человек без надзора государства или безгосударственной общины превращается в дикого зверя, если индивид, получивший полную экономическую свободу (анархо-капитализм) начнет грабить всех окружающих, значит все человеческое в нем – суть наносное, не свойственное глубиной сути человека.

Значит все хорошее в человеке – результат принуждения, его рабское «Я». Значит, человека от хищного животного отделяет лишь страх наказания. Нам очень жаль людей, живущих с таким мироощущением. Ну, а стоящие на таких позициях левые анархисты становятся не только оппозицией гуманизму, но и фактически отрицают возможность безвластия. Однако опыт крушения СССР показал, что в условиях антигуманного режима далеко не все люди превращались в скотов. Даже спустя три поколения они сохранили желание свободы, которое и похоронило этот режим, когда стали известны его преступления. Если бы все этические оценки были обусловлены лишь общественным воспитанием, советский социализм существовал бы и поныне, так как, согласно его воспитанию, столь чудовищные жертвы были оправданы великой целью «светлого будущего».

Три уровня 
В период первичного накопления капитала в Украине 1988-1998 гг. снова ожили представлениям о врожденном эгоизме, как основе личности. И после стольких лет принудительного коллективизма такой поворот вещей казался естественным освобождением. Но казался только сильным членам общества. Слабые увидели в этом праве сильного глубокое разочарование новой свободой и затосковали по ушедшей коммуне. И лишь немногие поняли, что хищнический эгоизм был всего лишь силой противодействия, максимальной амплитудой социального маятника, качнувшегося прочь от насаждаемой справедливости. И что истина, естественный порядок вещей где-то посредине, где наиболее гармонично сочетаются индивидуализм и коллективизм, эгоизм и взаимопомощь.

Мы утверждаем, что только полное освобождение (экономическое в том числе) даст возможность индивиду проявить истинный гуманизм. Не умиляющую пародию на равенство, приводящую, кроме преступлений «уравнителей», к социальному иждивенчеству, деморализации и безответственности широких слоев общества. А «заработанный» гуманизм, сострадание к тем, кто не ленится или симулирует, а действительно нуждается. К тем, кто выдохся и проиграл в честной конкуренции. Только их стоит жалеть. Остальные поднимутся сами. Остальных жалось должна унижать. Правые анархисты – не какие-то монстры, машины по добыванию денег, а живые люди с естественными чувствами и привязанностями. Но, если левые нам отказывают в нормальных человеческих чувствах, мы беремся доказать, что и на основе холодной логики свободное общество может заботиться о страждущих.

Правый анархизм предполагает три уровня социальной защиты. Первый – собственно, сама нерегулируемая экономика анархо-капитализма. На свободном рынке практически каждый может найти работу. Не всегда желаемую, но всегда оплачиваемую достаточно для удовлетворения основных потребностей. Как это не кажется парадоксальным, но социальная ответственность анархо-индивидуалиста должна быть очень высока. В первую очередь, перед самим собой. Коль скоро он выбрал путь индивидуального развития и отказался от патернализма, замешенного на диктате, индивид просто обязан обезопаситься от возможности банкротства, болезни, позаботиться о неизбежности старости. Копить и страховаться. И обязательно беречь себя, как функциональный организм. Как бы механистически это не звучало. Хорошо, если рядом будут те, кто поддержит. Но еще лучше – полная свобода до самой смерти – умение обойтись без их помощи.

Вторым уровнем и основой альтруизма в анархическом обществе мы видим не какую-то заоблачную высокоморальность, а вполне земную склонность к взаимопомощи в рамках своей семьи, заложенную в генотип человека на уровне животных инстинктов. Именно глубинное желание продолжения рода дает подсознательный импульс любви к ближнему, который в разное время и у разных культур распространялся на ту или иную часть человечества (общину, народ, вид). Несмотря на то, что в традиционных демократиях семейных ценностей обычно придерживались правые консерваторы, в нашей модели они выглядят вполне анархически.

Анархо-индивидуалисту, такому с виду свободному, придется потратить достаточно времени для создания тыла. Накопления – само собой. Но главное - создает семью и воспитывает детей так, чтобы они после, живя своей жизнью, оставались по-настоящему родными и всегда чувствовали моральный долг помочь нашему индивиду в трудную минуту. И выходит, что его социальная ответственность основана на трезвом расчете и доброй воле. Пусть так каждый заботиться о себе и своих близких (через них все равно о себе). И такой «эгоизм» каждого создаст самое прочное и свободное общество.

И только, если индивид потерпел поражение на обоих этих социальных полях, тогда им занимается общество. Как? Через институт благотворительности. По замечанию Фрэнка Дж. Салоуэя, сам Дарвин считал, что «кооперативное поведение может продолжаться до тех пор, пока преимущества и выгоды, достающиеся сотрудничающим неродственникам, остаются взаимными» (http://if.russ.ru, 12.2003). Именно такой подход к социальной сфере, исключающий принуждение и насильственное перераспределение нам кажется наиболее надежным и долговечным. Но, какая может быть выгода от благотворительности? Рассмотрим показательный пример помощи бомжам. Кроме чувства жалости и сострадания к этим опустившимся людям разумным человеком могут руководить в отношении к ним вполне практические подходы.

Во-первых, сознание того, что в их лице рядом с нам живут и ездят в одном общественном транспорте «бактериологические бомбы», носители всевозможных заболеваний. Диктатуры избавлялись от них путем истребления. Свободное общество борется с этим путем лечения и ухода посредством благотворительности. А, во-вторых, как свидетельствуют наши знакомые, содержатели ночлежки, много бездомных опасно собирать в одном месте на длительное время. Они начинают структурироваться в банды с вожаками, действующими уж действительно по праву сильного, и создающими систему безжалостной эксплуатации. В анархическом социуме именно такие сообщества могут оставаться последним отстойником и рассадником властных отношений. Что еще раз доказывает неприятие свободы обездоленными, нищими людьми.

Поэтому анархист, на пути искоренения власти не может оставить для нее эту лазейку назад в общество. Заботясь о своей свободе, он естественно будет жертвовать на то, чтобы поднять этих людей со дна, тем самым, обезопасив себя от возможных рецидивов принуждения.

Соответственно, в одиноком старике, которому индивид помогает благотворительностью, он может видеть возможность собственной драмы и надежду на то, что кто-то так же спасет и его. И в инвалиде – соответственно. Вот такие, вроде бы сухие в своем практицизме, подходы более естественны и надежны, чем социалистические обоснования борьбы за «всеобщее благо», под эгидой которой история человечества и видела самые масштабные притеснения (вплоть до уничтожения) неудобных «благодетелям» людей. В том числе бездомных, стариков и калек.

 

ака Даниил Коваленко,
Набат №12, март 2004 г.