Создан:  20 Декабря 2004      Опубликован:  20 Декабря 2004
Раздел:  постижение анархии - теория

Задача, лежащая пред всеми настоящими и будущими анархистами, пред всеми, кому дорого освобождение личности должна заключаться в том, чтобы показать, что анархистический строй должен быть логически неизбежным выводом предыдущего исторического развития что в современных общественных условиях зреют те силы, которые являются необходимой предпосылкой будущего анархистического общества.
Алексей Боровой 

Предисловие 
Сегодня мы поднимаем тему насколько скандальную, настолько и интересную. Ни одно общественно-политическое движение в истории человечества не было так оболгано, как анархизм. Победы ни одного другого движения так не боялись власть имущие, как анархизма.

Ни одно движение не предлагало столь разные и противоречащие друг другу пути к победе, как анархизм. И, наконец, ни в одном движении его участники так не ошибались относительно его конечных целей, как в анархизме.

Лекция неизбежно распадается на две части: информационную и концептуальную. Первая рассказывает о том, откуда мы вышли. Вторая – куда мы идем. Первая в общих чертах классифицирует и опишет историю анархизма, расскажет о его сегодняшнем дне и перспективах того, что сторонние наблюдатели, да и основная масса членов движения понимают под анархизмом. Вторая - что понимаем под анархизмом мы, - Союз анархистов Украины, - покажет, почему мы так понимаем и объяснит, что с этим пониманием мы собираемся делать.

Тема мирового анархического движения слишком обширна, чтобы уместить ее в пределы одной лекции. Своими пространными комментариями она могла бы увести от актуального вопроса развития анархизма в нашей стране, сделав его запутанным и мало понятным. Поэтому круг своей лекции, я ограничиваю только территорией бывшего СССР (если конкретнее, - Россией и Украиной), лишь по необходимости ссылаясь на концепции или опыт западных анархистов.

Кроме того, в последней части лекции я намеренно ухожу от реального прогнозирования развития проекта САУ в некую схематичность. Эта принципиальная схема прихода анархии в Украине и ее интеграции в глобальное сообщество. Схема потому, что фактор глобализации уже столь неумолимо присутствует во всем мире, что реальный процесс анархизации, и его следствия выйдут далеко за пределы Украины, будут намного сложнее и продолжительнее. Настолько, что не уместится ни в одну лекцию. Тут бы уже пришлось начинать продолжительный разговор о перспективах анархизации всего человечества. А предположения такого масштаба окончательно увели бы нас в область фантазии.

Данная лекция читалась в областных центрах Украины весной-летом 2004 г. И основной ее массив писался до драматических событий конца ноября. Но после попытки так называемой «каштановой революции» я вполне ожидаю, что, в случае прихода к власти в стране проамериканских националистов, оттепель отношения к анархизму, о которой я пишу во введении, может быстро закончиться.

Введение 
Сдержанную квинтэссенцию советского (и в большой мере постсоветского) отношения к анархизму можно прочесть в Большой Советской Энциклопедии: «Анархизм – (от греч. anarhia – безвластие), мелкобуржуазное общественно-политическое течение, враждебное пролетарскому научному социализму. Основная идея А. состоит в отрицании всякой государственной власти и проповеди ничем не ограниченной свободы каждой отдельно взятой личности. Рассматривая любое государство (в т. ч. и государство, осуществляющее диктатуру пролетариата) как первопричину всех общественных несправедливостей, А. предлагает начать с его уничтожения создание нового общества». Уже с первого взгляда на эту энциклопедическую справку бросается в глаза, что анархизм – не совсем то, что внушала населению советская литература и публицистика. Что он все-таки боролся за справедливость, хоть, с точки зрения коммунистов, и понимал ее превратно.

Коммунистическая идеология в большой мере сформировалась в борьбе с анархизмом. Когда Маркс пришел в Интернационал, там уже были Бакунин и анархисты. С тех пор коммунисты активно использовали идеи и лозунги анархистов в своих целях, а самих анархистов всячески дискредитировали в глазах общественности. Так сам Маркс изгнал Бакунина из Интернационала посредством создания фиктивных секций, «делегаты» от которых голосовали против анархистов на Лондонской конференции 1871 и Гаагском конгрессе 1872 [1]. А его верные наследники большевики неоднократно пытались повесить на анархистов ярлык уголовщины.

Так официальной причиной разгрома чекистами Московской федерации анархических групп в апреле 1918 г. называлось нахождение в ее рядах криминалитета. В рамках подготовки к нарушению советско-махновского соглашения осени 1920 г. председатель СНК Украины Х. Раковский получил секретную телеграмму из Москвы, которой предписывалось «вести усиленную слежку за анархистами и подготовить материал по возможности уголовного характера [2]». Наконец, уничтожение анархистского подполья в России и на Украине спецгруппой ВЧК под началом Ф. Мартынова в 1920-21 гг. преподносилась, как борьба с «анархо-бандитизмом [3]».

Поэтому вполне естественно, что в стране победивших коммунистов было сформировано отрицательное общественное мнение в отношении анархизма. Причем, в этом им помогли ошибки и просчеты самих анархистов времен трех революций и гражданской войны. В частности, анархисты искренне считали, что вступавшие в их организации криминальные элементы были жертвами государственного режима, а анархия давала им шанс на новую жизнь.

Но вот, каких-нибудь 15 лет назад и советский социализм был развенчан, как превратно понятая и преступно осуществлявшаяся «справедливость». Однако сформированное коммунистическим режимом общественное мнение касательно анархизма оказалось выгодным и новой украинской «национальной» бюрократии. Во-первых, основной костяк властной вертикали в Украине составила все та же старая советская номенклатура, перекрасившиеся коммунисты со своей традицией фальсификаций. А, во-вторых, украинские анархисты боролись не только с большевиками, но и с националистами.

Все лето и осень 1918 г. анархистские отряды «Черной гвардии» дрались с коалиционными силами австро-германских оккупантов и украинских войск гетмана Скоропадского. 27-28 декабря 1918 г. махновцы вместе с красногвардейскими дружинами разбили петлюровский гарнизон Екатеринослава. А в Умани 27 сентября 1919 г. махновская кавалерия Дорожа изрубила полк сичевых стрелков. Махновская контрразведка в 1919 г. готовила покушение на Петлюру, а казнил его уже в 1925 г. опять же анархо-индивидуалист С. Шварцбард [4].

Однако время берет свое. И негативное отношение к анархизму все больше остается уделом обывательского массового сознания. В то время как в правовых научных кругах критическое осмысление уже коснулось и этой советской догмы. Характерный пример, - цитата из рекомендованной для студентов юридических вузов книги «Философия права и преступления» доктора социологии, профессора Национальной юридической академии Украины В. Бачинина. «Философскую позицию М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина нельзя относить к разряду деструктивных теорий, как это нередко делали. В ней отчетливо проступает дух христианского утопизма, желания скорейшего осуществления евангельского идеала любви [5]».

После этих слов становится более понятно, почему убеждёнными анархистами были такие гениальные люди, как русские литераторы Л. Толстой, И. Бунин, В. Брюсов, А. Блок, С. Городецкий, американский поэт У. Уитмен и английский писатель О. Уайльд. Анархистом был крупнейший антивоенной сатирик Я. Гашек, а М. Булгаков писал для «Мастера и Маргариты» Воланда и его окружение с руководителей Восточного отряда ордена Тамплиеров, основанного известным теоретиком анархизма А. Карелиным. Вряд ли все почитатели фантастики знают, что автор канонического «Франкенштейна» М. Шелли была дочерью первого анархического философа В. Годвина. Близкими к анархизму были фантасты Р. Хайнлайн, У. Ле Гуин, и автор «Властелина колец» Р. Толкиен.

Молодежное увлечение анархизмом отразилось на жизни и творчестве великого испанского художника-кубиста П. Пикассо, и столь же прославленного сюрреалиста С. Дали. А известный французский импрессионист К. Писсаро создал целый альбом анархической графики. Мало кому известно, что один из основателей абстракционизма К. Малевич сотрудничал с московской газетой «Анархия», а его знаменитый «Черный квадрат» считают изображением Анархистского Знамени. Анархистами были австрийский художник В. Паален и русский живописец И. Мясоедов-младший. Лишь одно перечисление этих славных имен, властителей мыслей и образов ХХ в. заставляет по-новому взглянуть на идею их захватывавшую, подсказывает вдумчивому гражданину пересмотреть свое отношение к анархизму.

Классификация и история 
Анархизм вообще, а русский анархизм в особенности насчитывает больше направлений и течений, чем; любая другая политическая философия. Нас же в этом поверхностном обзоре интересуют основные направления анархической мысли. Изначально и по сей день таковыми являются три: анархо-коммунизм, анархо-синдикализм и анархо-индивидуализм. Появление первых анархических групп засвидетельствовано на территории Российской империи в 1902 г. Перед началом революции 1905 г. в России уже действовало 29 анархо-групп в 27 населенных пунктах, причем, в большинстве своем на Юге и Юго-Западе [6].

Самым массовым течением анархизма в ХХ в. был анархо-коммунизм, основателем которого считается П. Кропоткин. Как и коммунистическая марксистская доктрина, анархический коммунизм видит свою главную цель в борьбе с частным капиталом, как главным источником эксплуатации. Но если марксистско-ленинская теория предполагала упразднение частного капитала путем его монополизации в руках централизованного государства (государственный капитализм), то анархический коммунизм собирался нейтрализовать частный капитал путем прямого обобществления. Что это значило? После более основательной, более разрушительной социальной революции отпадает надобность в переходном периоде между капитализмом и коммунизмом, именуемого марксистами диктатурой пролетариата, то есть в пролетарском государстве. Будет установлено общественное владение не только средствами производства, но и предметами потребления. Только владельцем должно стать не государство, а “вольные Советы”, самоуправляющиеся общины (анархические коммуны) на местах, действующие на принципах полной автономии и федерализма.

В период революции 1905-07 гг. анархо-коммунизм был мировоззрением большинства русских анархистов. Уйдя в годы реакции в подполье, течение снова возродилось после Февральской революции. Его видными фигурами были Н. Махно, А. Ге, А. Карелин, А. Атабекян, И. Блейхман, К. Ковалевич. Организации анархо-коммунистов существовали в 59 городах и посёлках [7]. Именно анархо-коммунисты предприняли первую попытку свержения Временного правительства 2-4 июля 1917 г. (июльский кризис) [8]. Самым массовым движением с участием анархо-коммунистов считается махновщина 1918-21 гг. В пик движения осени 1919 г. Повстанческая армия махновцев насчитывала до 60 тыс. бойцов, а на махновских съездах присутствовали делегаты более чем от 2 млн. крестьян и рабочих Вольного района.

Ведущую роль анархо-коммунисты играли в крупнейшей украинской анархическом объединении (почти партии) Конфедерации анархистских организаций Украины «Набат». А коммунист-«набатовец» П. Аршинов был в 1920 г. председателем махновского Культпросвета. После подавления Кронштадского мятежа марта 1921 г. и окончательного разгрома махновщины летом того же года, анархо-коммунистическое движение быстро пошло на спад и лишь группа историков анархизма проработала при Кропоткинском музее в Москве до середины 30-х гг.

Вторым по популярности среди русских анархистов был анархо-синдикализм. Это течение стало попыткой подвести под анархизм широкую социальную базу промышленного пролетариата, и преследовало цель анархического (децентрализованного) самоуправления рабочих. Теория анархо-синдикализма говорила, что после социальной революции на смену государственной власти придет новая форма общежития, которой будет руководить федерация синдикатов (профсоюзов). Синдикаты будут исполнять функцию организаторов производства и распределения. А экономика будет работать на основе прямого обмена между синдикатами продуктами их производства [9]. Другими словами, это был тот же анархо-коммунизм, только двигавшийся профсоюзным путем.

К концу революции 1905-07гг. анархо-синдикализм стал главным течением в русском анархизме и сохранил доминирующее положение все годы реакции. Видными деятелями движения в России были Д. Новомирский, И. Жук, В. Волин, Х. Ярчук, Г. Максимов. Но ко времени Февральской революции многие его сторонники ушли в анархо-коммунизм. Между тем, в период двоевластия 1917 г. анархо-синдикалисты руководили влиятельным Центром ФЗК, противостоявшим большевистскому Центросовету заводских комитетов. В 1918 г. организации анархистов-синдикалистов существовали в 20 городах и посёлках страны [10]. Их крупнейшей организацией того времени был Союз анархо-синдикалистской пропаганды «Голос труда». Большую роль анархо-синдикалисты играли в украинской Конфедерации «Набат», тесно связанной с махновским движением. В частности, в 1919 г. председателем РВС повстанцев был один из лидеров «Набата» В. Волин.

В корне расходится с двумя предыдущими близкородственными течениями правое крыло в анархизме, - анархо-индивидуализм. Его основоположником был М. Штирнер, а активными проповедниками в России стали А. Боровой, бр. Гордины, А. Андреев. Анархо-индивидуализм возник в эпоху буржуазных революций и был органически связан с представлением о свободе частной собственности и капитализме свободной конкуренции. Главной особенностью данного течения было то, что оно само по себе было как бы отдельным анархическим движением, состоявшим из множества течений. Фактически каждый крупный теоретик анархо-индивидуализма предлагал свою отличную от других концепцию. Это махаевщина Я. Вольского (Махайского), христианский анархизм Л. Толстого, мистический анархизм Г. Чулкова, ассоциационный анархизм Л. Черного, соборный индивидуализм М. Гофмана, анархо-универсализм А. Гордина [11], анархо-гуманизм А. Борового и, наконец, анархизм-биокосмизм Святогора (А. Агиенко).

В организации управления общественной жизнью анаристы-индивидуалисты отвергали не только централизм, но и федерализм. Будущее они видели как “индивидуалистическое общежитие”, при котором упразднялось не только государство, но и любые насильственные формы общественной организации. Согласно доктрине анархо-индивидуализма, общество должно было создаваться путем добровольной кооперации индивидов, движимых личными интересами. Свои организации они называли «союзами эгоистов» или ассоциациями “свободных анархистов”. Регламент этих организаций был предельно рамочным, отвергающим всякое принуждение. Из-за свободы объединений и отсутствия отчетности количество организаций и их членов неизвестно. Кроме того, существовали различные группы “непримиримых анархистов”, “безвластников”, “безначальников”, примыкавшие к индивидуалистическому течению.

Появившись в России в конце XIX века, анархо-индивидуализм оформился как течение перед революцией 1905-07 гг. С 90-х годов XIX в. общины толстовцев получили широкое распространение среди крестьян ряда губерний Украины и Центральной России, а так же на Кавказе и в Сибири. Первая махаевская организация «Рабочего заговора» появилась в Одессе в 1902 г [12]. Абсолютную свободу творчества посредством «мистического анархизма» пропагандировали А. Блок, И. Бунин, В. Брюсов. В годы реакции анархо-индивидуализм ушел с политической арены и возродился в марте 1917 г. Будучи спутником буржуазных революций, это течение наиболее широко расцвело в России после Февраля.

В 1917–18 гг. один из виднейших анархо-индивидуалистов Л. Черный даже был секретарем ведущей анархо-организации России Московской федерации анархических групп. Однако в массе своей анархо-индивидуалисты были предельно разобщены. Единственным крупным собранием представителей этого течения стала Всероссийская конференция анархистов-индивидуалистов (июнь 1920 г.), которая потребовала немедленной демобилизации Красной армии, предоставления полной свободы собственности и частной торговли [13]. А осенью 1920 г. А. Гордин разработал новое индивидуалистическое направление, анархо-универсализм, объединявшее принципы индивидуализма и мировой революции (интериндивидуализм). В недолгий период 1920-21 гг. эта доктрина, очевидно, имела достаточный круг последователей, в том числе в частях Красной Армии [14].

Движение сегодня 
Возрождение анархического движения на постсоветском пространстве произошло в начале перестройки 1985-91 гг. Всплеск движения был вызван идеей очищения коммунизма от номенклатурных злоупотреблений, построения «социализма с человеческим лицом». Первой перестроечной анархической организацией называют ленинградскую АССА (Анархо-синдикалистская свободная ассоциация), возникшую в 1988 г. В январе 1989 г. в Москве организовывается КАС (Конфедерация анархо-синдикалистов), которая в следующем году становится первой общесоюзной организацией анархистов. Уже после распада СССР в 1992-93 гг. в новых независимых республиках образовались ФАБ (Федерация анархистов Белоруссии) и ФАД (Федерация анархистов Донбасса), впоследствии переименованная в Революционную конфедерацию анархо-синдикалистов им. Махно [15].

Современные исследователи из среды самого движения рассматривают его в форме «пяти ветвей», представленных в основном российскими организациями. В частности, это вышеназванная КАС и выделившаяся из нее Ассоциация движений анархистов (АДА), анархо-экологическое движение «Хранители Радуги» образца 1993 г., Конфедерация революционных анархо-синдикалистов 1995 г. (КРАС), проект «Автономное Действие» 1999 г. (АД) и Федерация анархо-коммунистов 2003 г. (ФАК) [16]. Появлялись такие организации, как ИРЕАН (Инициатива революционных анархистов), ФРАН (Федерация революционных анархистов), ЕЛДА, ПРОВО, САКС и др [17]. Однако, их реальность, история и идеология остаются доподлинно известны узким специалистам, к числу которых я не отношусь. В Украине из выше названных организаций были представлены КАС, и затем АДА группами Днепропетровска, Харькова, Черкасс, Запорожья, Донбасса.

Кроме того, в Украине в начале 1990 г. в Харькове был учрежден Боевой анархо-революционный союз (БАРС). В течение 1990-91 гг. был заметен Житомирский Анархический Союз. А в мае 1990 г. часть украинских отделений КАС выделились в Конфедерацию анархистов Украины (КАУ) «Набат». В КАУ вошли анархистские организации из 20 городов и поселков Украины. Но уже с 1991 г. началось скоротечный процесс разрушение КАУ. После этого эпизодическими явлениями были Анархический союз молодежи (г. Черкассы), Фронт анархо-революционного авангарда (г. Киев), Анархистская секция Леворадикального объединения молодежи (г. Харьков) и др. С 1993 г. анархическое движение в Украине практически исчезло. На 1994 г. едва ли не единственной активной организацией оставалась Федерация Анархистов Донбасса (ФАД) [18]. До последнего времени реально проявлялись лишь киевские анархисты из организации с ребяческим названием «Тигра-Нигра» (zaraz), однако, основное их поле деятельности Интернет.

Даже при беглом взгляде на все эти образования можно определить, что российские «ветви» и украинские ответвления суть близкородственные организации коммуно-синдикалистической направленности. Серьезные анархо-индивидуалистические подходы выявляют лишь отдельные члены «Альянса казанских анархистов» и «Питерской лиги анархистов». Но и в их документах зачастую просматриваются социалистические заблуждения таких теоретиков анархо-индивидуализма, как Б. Таккер и А. Боровой.

Между тем, один из бывших лидеров перестроечного анархо-движения и впоследствии историк анархизма А. Шубин утверждает, что лозунги левых анархистов двух крупнейших анархических экспериментов в Украине (махновщина 1918-21) и Испании (НКТ 1936-38) серьезно отличались от реальных реформ ими проводимых [19]. Лозунги были радикальны, реформы – умеренны. В результате обе организации построили не анархический коммунизм, а систему антиавторитарного социализма. Оговорюсь только, - начали строить. Наверное, будь у них возможность построить свою систему до конца, сами бы анархисты еще в первой половине ХХ в. поняли, насколько эта система далека от анархии, а они, соответственно, от анархизма. А современные участники движения не повторяли бы их ошибок или называли бы себя по-другому. Но, история распорядилась иначе.

Так называемый современный неоклассический и постклассический анархизм [20] позднего СССР и начала СНГ возник после длительного разрыва в развитии движения, ориентировался в основном на произведения классиков (Бакунин, Кропоткин) и опыт зарубежных анархистов. Однако труды классиков не могли учитывать серьезных просчетов классического анархизма, выявившихся в ходе Октябрьской революции и гражданской войны. В частности результатов его пагубного увлечения идеями социалистического регулирования. С другой стороны, опыт анархистов – непосредственных участников анархических экспериментов был слишком разрознен, недостаточно классифицирован и осмыслен, чтобы дать полную и ясную картину причин провала движения.

Победа же радикального крыла анархического движения экс-СССР в постперестроечный период привела к тому, что идеи ненасилия и эволюционизма, поднимавшиеся первыми неоанархическими группами конца 1980-х гг., окончательно вышли из моды, а основными стали подходы «практического и теоретического экстремизма [21]». Поэтому подавляющее большинство современных анархо-организаций стран СНГ снова начали эксплуатировать коммунистическую и синдикалистскую доктрины, идею анархической революции и полного контроля над производством и потреблением. Тот же Шубин определяет первую возрожденную анархическую организацию КАС как «неонародническую организацию», продолжателя бакунинской традиции «общинного социализма» (федерализма [22]). Другими словами, налицо возрождение антиавторитарного социализма. Но причем здесь анархия?

Можно было бы предположить, что социалистические увлечения основателей анархо-движения в позднем СССР были лишь болезнью роста, связанной с мировоззренческим переходом от тоталитарного социализма к анархизму. В конце концов, я и часть моих товарищей сами в начале зарождения САУ увлекались и социализмом и левачеством, пока не прошли процесс критического осмысления идей и не сделали окончательного выбора между анархизмом и социализмом. Но нет, материалы современных лево-анархических объединений, в частности, наиболее активно развивающегося в России АД, говорят о неизменной приверженности их идеологов принципам социализма. В своем самоопределении «Что такое АД» они прямо называют себя «социально-революционное движение, целью которого является реализация либертарного коммунизма (свободного социализма), основанного на таких принципах, как прямая демократия, общественное самоуправление и федерализм [23]».

То же звучит и из уст западных анархистов. Русскоязычная версия The Anarchist FAQ является неким сборником ответов на часто задаваемые вопросы (ЧаВо) по анархизму, вывешенным на наиболее популярных анархических ресурсах. Любопытно, что, по словам самого коллектива авторов, в 1995 г. «группа анархистов собралась, чтобы написать ЧаВо, опровергающие притязания либертарных капиталистов на принадлежность к анархистам [24]». И что же видно из их опровержения? «Анархизм – это политическая теория, чьей целью является создание общества, в котором индивиды свободно сотрудничают как равные. Как таковой, анархизм противостоит всем формам иерархического контроля – не важно, государственного или капиталистического, – как вредным для индивида и его индивидуальности [25]».

После заявки на такое комплексное принуждение, как «создание общества» бессмысленно дальше разбирать их доводы, так как все последующие изыскания исходят из примата равенства, который якобы и может обеспечить антиавторитарный социализм. Фактически называть подобный строй анархией так же дико, как было бы для политических философов XIX в. называть социализмом советский режим. Но на теоретическом опровержении подходов левых анархистов я остановлюсь позже. А сейчас я коснулся этой темы лишь потому, что именно нестыковка лозунгов и идеологических подходов привела к упадку движения.
 
По подсчетам Кривенького, «Если попытаться составить обобщенный портрет анархиста периода революции 1905–1907 гг., то он выглядел бы так: молодой человек (или девушка) 18–24 лет (что во многом объясняет безрассудность и авантюризм в действиях) с начальным образованием (или без него), как правило, из демократических слоев общества… Среди анархистов практически не было лиц зрелого возраста [26]». Аналогично практически все вышеозначенные анархистские организации позднего СССР и СНГ были и являются молодежными объединениями [27]. Причем возрастной ценз, помноженный на те же некритически воспринятые лозунги и практические подходы, вполне повторяет аналогичные характеристики.

Безусловно, в рамках социалистической концепции антиавторитарный социализм имеет право на свой электорат. Быть может даже на лучшую, наиболее свободомыслящую его часть. Но нельзя поднимать на щит движения идею безвластия, если ты не желаешь отказываться от принуждения последовательно и до конца. А заложенным внутрь себя механизмом саморазрушения левого анархизма СНГ было как раз то, что свои наиболее деятельные кадры он вербовал в среде неглупой и логически мыслящей молодежи. Взрослея, эти анархисты набирались жизненного опыта, развивали свое мировоззрение и уже не могли найти истинно анархических ответов в рамках социалистической теории. Поэтому наиболее цельные из них неизбежно покидали движение, уступая место молодым и неопытным.

Такой исход стал одной из причин вышеозначенной радикализации анархизма экс-СССР в сравнении с перестроечным периодом, его скатывания на позиции молодежной субкультуры. Ему все больше становятся присущи юношеская нетерпимость и максимализм, озлобленно-нищенская ненависть к богатым и иллюзии равенства. А эти радикализация и субкультурность в свою очередь привели к еще большему отрыву нынешних анархистов от реалий современного общества. Случилось это, в первую очередь, не из-за радикализма мыслей и планов, а посредством показного радикализма действий, выливавшихся в эксцентричный вид и хулиганство. Кроме того, левачество обычно присуще малограмотным людям.

К счастью для общества, весь левый анархизм проходит фильтр не столько практикой борьбой, сколько возрастом. Подавляющее большинство его последователей теряют свои убеждения до 30 лет, становясь, в лучшем случае, вполне лояльными буржуа (как революционеры 1968 г.), а чаще всего, - задавленными трудом и бытом пролетариями. Что до коммунистических убеждений левых анархистов, то их сохранение напрямую зависит от успехов карьерного роста. Повышение должностного статуса неизбежно склоняют бывших антикапиталистов к оплате по труду, накопительству и комфорту, то есть вполне капиталистическим ценностям. А левыми анархистами «по жизни» остаются либо считанные романтики, либо профессиональные революционеры, имеющие от своей деятельности доход, а чаще всего, люди так и не получившие востребованной профессиональной квалификации, неустроенные в жизни и, как следствие, недостаточно самостоятельные, чтобы почувствовать себя независимым индивидом.

В итоге сами левые анархисты, едва ли не лучше чем когда-то советский режим, снова стали возводить стену непонимания между собой и обычными гражданами, освобождением которых они якобы озабочены. Таким образом, возникло корпоративное движение перманентного спектакля, грозной мистерии, не претендующей, однако, на какие-либо серьезные изменения. Власть понимает, что идеи левых анархистов бессмысленны, а значит сами они безопасны. И давит их с некой ленцой, - только чтобы чувствовали рамки. И левые анархисты, во всяком случае, их вожди, понимают свое место и особо не бояться.

Левая перспектива 
Из всего выше сказанного может сложиться впечатление, что современное анархическое движение на постсоветском пространстве и в первую очередь в Украине – есть незначительная политическая аномалия, не имеющая сколько-нибудь большого электората и перспективы развития. Следовательно, и интересно оно может быть лишь для специалистов-политологов да правоохранительных органов (в случае хулиганства). Впечатление это ошибочно.

Опыт 3-х русских революций показал, что главное для создания анархического движения не количество членов организации, а стихийный анархизм населения. Так, например, решение об анархической революции в июле 1917 г. приняли 14 активистов Петроградской федерации анархо-коммунистов. Но они смогли поднять на выступление 1-й запасной пулеметный полк (19,5 тыс. солдат) и коллективы многих петроградских заводов.

В современной Украине стихийный анархизм населения присутствует. Тупиковость государственных реформ привела к тому, что многие граждане перестают питать иллюзии относительно возможности «хорошей власти». Самостоятельная часть населения вовсе отказывается от услуг государства. Другая же часть, неспособная отказаться от его социальных программ, при наличии скрытой инфляции, начала считать нищенские дотации власти унизительными подачками и формой собственного ограбления со стороны бюрократии. Но, будучи вынуждены платить государству налоги, обе эти части по разным причинам приходят к одному выходу: отказу от власти вообще.

Уверен, что именно подобные настроения подсказали украинской оппозиционной коалиции «Сила народа» осени 2004 г. раскручивать свое влияние на анархических лозунгах и символах типа «борьба с властью» или «Украина Ющенко – Большое Гуляйполе [28]». Другой вопрос, что, подобно большевистской тактике в Октябрьском перевороте, стихийный анархизм масс и здесь цинично использовался для прихода к власти. Но наличие мощной волны самого стихийного анархизма однозначно доказывает победа оппозиции на этих лозунгах, сотни тысяч сторонников, выведенные ею на улицы. Это внутренние предпосылки к развитию анархизма.

А есть еще и внешние. Первым делом, это отрицательные аспекты современной формы глобализации. Политологи разделяют объективные предпосылки глобализации, - взаимодействия национальных экономик и взаимопроникновения культур, и «проект глобализация», - то, по какому пути идет мировая интеграция сегодня. Первое, – совершенно естественный и необходимый процесс, обусловленный базовыми принципами прав человека, - свободой передвижений, собственности, торговли. Второе, - проект «большой восьмерки», крупнейших экономически развитых государств, направляющих процесс глобализации в своих интересах. Такая, условно назовем ее «авторитарная» глобализация не сглаживает, а, наоборот, лишь обостряет международные противоречия, служит глобальной неустойчивости и является главной причиной восстания масс. Именно она вызвала к жизни глобальное сопротивление (антиглобализм), начавшееся в странах Третьего мира (Латинская Америка), но охватывающего все больше людей в Первом мире (США, ЕС, Канада).

В антиглобализме (другое имя «Движение за альтернативную глобализацию» - ДАГ) участвуют сотни различных общественных групп. Известнейшая организация глобального сопротивления, - движение против финансовых спекуляций АТТАК насчитывает десятки организаций и 50 тыс. членов. Аграрное движение безземельного крестьянства Via campesina («Крестьянский путь»), - объединение организаций из 60 стран. Достаточно активно университетское движение Direct Action Network («Сеть прямого действия [30]»). Экологическая федерация Friends of the Earth («Друзья Земли») объединяет около 5 тыс. местных групп. Уличное движение Ya Basta («С нас хватит!») – итальянская радикальная группировка. Массовость и силу движению придают и профсоюзные объединения, в частности, американская конфедерация АФТ-КПП, «Единый профцентр трудящихся Бразилии» или КОСАТУ – крупнейшее профобъединение ЮАР [31].

Уверен, что именно подобные настроения подсказали украинской оппозиционной коалиции «Сила народа» осени 2004 г. раскручивать свое влияние на анархических лозунгах и символах типа «борьба с властью» или «Украина Ющенко – Большое Гуляйполе [28]». Другой вопрос, что, подобно большевистской тактике в Октябрьском перевороте, стихийный анархизм масс и здесь цинично использовался для прихода к власти. Но наличие мощной волны самого стихийного анархизма однозначно доказывает победа оппозиции на этих лозунгах, сотни тысяч сторонников, выведенные ею на улицы. Это внутренние предпосылки к развитию анархизма.

Кроме того, в акциях антиглобалистов участвуют всевозможные правозащитные организации, борцов с расовой и половой дискриминацией, защитники потребителей, иммигрантов и национальных меньшинств. А в Генуэзском социальном форуме принимали участие около 250 католических организаций, миссионерские братства [32]. Неудивительно после этого, что многие исследователи отмечают социальную и политико-идеологическую неоднородность ДАГ. Именно такая разношерстность движения не позволила согласовать окончательную резолюцию Порту-Алегри 2002. Но, несмотря на все разнообразие агентов ДАГ, многие из них, так или иначе, преследует социалистические цели. Как отмечает старший научный сотрудник ИМЭМО РАН И. Левин, наиболее популярной в ДАГ «является идея о более или менее радикальном перераспределении мирового богатства как рычаге “выравнивания” уровней развития наиболее продвинутых и самых бедных стран [33]».

Поэтому наиболее радикальное и активное крыло антиглобалистского движения составляют левые анархистские организации. В первую очередь, международная федерация Black Bloc («Черный блок», другое название - «Антикапиталистический блок»). Это объединение молодежных организаций, в основном левых анархистов является сторонником жесткого противостояния глобальному капиталу. Именно они известны погромами и беспорядками во время мировых глобальных форумов в Сиэтле, Праге, Генуе, Барселоне. Это в основном уничтожение собственности крупных ТНК и банков. По оценке экспертов общее число членов «Черного блока» 3-5 тыс. человек [34].

Другие специалисты утверждают, что Black Bloc – это не организация, а радикальная тактика анархистов (Черная Блокада, наряду с умеренными Розовой и Серебренной) во время демонстраций ДАГ [35]. Радикальным действиям Черного блока ДАГ зачастую обязано такой широкой известности и освещению в прессе. А после убийства полицейскими во время столкновений в Генуе активиста «Черного блока» К. Джулиани в знак протеста немецкие анархисты захватили штаб-квартиру правящей СДПГ в Дрездене, а греческие – взорвали офис Национального банка в Афинах [36]. Кроме того, под активистов «Черного блока» нередко (Прага, Гетеборг, Генуя) маскируются полицейские провокаторы, чтобы беспорядками развязать себе руки для подавления демонстраций. Поэтому в последнее время умеренные антиглобалисты осуждают и пытаются всячески отмежеваться от «Черного блока», агрессивность которого играет на руку властям.

Тем не менее, до последнего времени практически все глобальные саммиты сопровождались уличными побоищами, масштабными столкновениями демонстрантов с полицией, которые не могли организовать 3-5 тыс. бойцов «Черного блока». В декабре 1999 г. из-за массовых столкновений демонстрантов с полицией пришлось свернуть работу форума ВТО в Сиэтле. 11 - 13 сентября 2000 г. десятитысячная колонна демонстрантов штурмовала бетонные ограждения вокруг мельбурнского казино «Корона», где заседал Всемирный экономический форум (ВЭФ). А уже 26 – 28 сентября 2000 г. до 50 тыс. антиглобалистов прорывало оборону 11-тысячного полицейского корпуса вокруг пражского Конгресс-центра, где проходил саммит МВФ.

14-16 июня 2001 г. саммит Евросоюза в Гетеборге ознаменовался тем, что, испуганная размахом антиглобализма, полиция первой пошла в наступление и напала на колонны демонстрантов и их лагеря. А в отместку саммит «большой восьмерки» в Генуе 20-22 июля того же года был зачеркнут настоящим сражением, где 4-метровый стальной забор «красной зоны» обороняли спецназ полиции, войска и бронетехника, но колонны антиглобалистов в пластиковых доспехах смяли оборону и заборы. Кроме этого были не менее драматичные Барселона, Флоренция, Женева, Канкун.

В задачи моей лекции не входит подробный разбор феномена антиглобализма. Отмечу напоследок лишь одно его важное для нашей темы свойство. Размер капитала опытного предпринимателя в числе прочего зависит от размера рынка, на котором он действует. Эпохе экономической глобализации соответствует глобальный рынок, а, следовательно, не только глобальное увеличение капиталов, но и их глобальное присутствие. У людей же, придерживающихся социалистического мировоззрения, по аналогии с мнением их идеологов времен развитого индустриализма, этот глобальный рост и присутствие капиталов вызывает страх сколь глобальной, столь и безжалостной эксплуатации.

Поэтому социологически закономерным ответом социалистов на глобализацию капитала является участие в движении антиглобалистов. И, поскольку социализм – наше недавнее прошлое, в СНГ и, в частности, в Украине найдется достаточно много потенциальных сторонников антиглобализма. Так в России уже действует группы антиглобалистов от лево-интеллектуального кружка профессора Бузгалина и несколько отделений АТТАК до альтернативных профсоюзов «Соцпроф» и «Защита труда», а также всевозможных групп левацкой ориентации и православных организаций.

В Украине пока это столичные небольшие организации с громкими названиями «Украинские антиглобалисты», «Движение антиглобалистов Украины» или «Молодежное антиглобалистское движение Украины». Правда, кроме оригинальных акций типа сбора денег ограбленным украинскими медиа-пиратами американским звездам или аферы группы Верника-Пастуха по выдоиванию денег из западных антиглобалистов [37] их украинские коллеги чем-то громким себя не проявили. Но, по мере интеграции Украины в глобальное экономическое пространство велика вероятность возникновения серьезного антиглобалистского движения в украинском социуме. А там, где есть антиглобализм, там обязательно присутствует его наиболее радикальное крыло – левый анархизм с «Черным блоком», массовыми беспорядками и новой дискредитацией смысла анархии.

 

[1] Рябов П. Краткий очерк истории анархизма ХІХ – ХХ вв. // http://fak2000.chat.ru/anhist.htm
[2] Мельгунов С.П. Красный террор в России. М. 1990 г., с.75
[3] Азаров В. Бомба для Кремля // Набат № 3, 2001 г.
[4] Гончарок М. Век воли. М. 19 , с.90
[5] Бачинин В.А. Философия права и преступления. Хрк. 1999 г., с.374
[6] Кривенький А. Анархисты // Политические партии России: история и современность. М. 2000., с.213
[7] Канев С.Н. Октябрьская революция и крах анархизма. М. 1974 г., с.45
[8] Азаров В. Июльский кризис // Набат № 1, 2000 г.
[9] Исаев А. Синдикализм // http://www.angelfire.com/ia/IOKAS/syndicalisme.html
[10] Канев С.Н. Октябрьская революция и крах анархизма. М. 1974 г., с.47
[11] Кривенький В. Анархисты-индивидуалисты // Политические партии России, конец XIX – первая треть XX вв. М. 1996., с. 35
[12] Сыркин Л. Махаевщина. Л. 1931 г., с.7
[13] Канев С.Н. Октябрьская революция и крах анархизма. М. 1974 г., с.45
[14] Белаш А. Белаш В. Дороги Нестора Махно. К. 1993 г., с.487, 489
[15] Бученков Д. Е. Феномен анархизма в политической жизни современной России // http://orel2.rsl.ru/dissert/buchenkov_d_e/ar.pdf
[16] Иванов. Пять ветвей // http://www.russia.indymedia.org/front.php3?article_id=6981&group=webcast
[17] Ященко В. Бунт эпохи постмодерна // http://www.avtonom.org/lib/theory/bunt.html
[18] Дубовик А. Скрозицкий А. Очерк истории анархического движения на Украине // http://www.novsvet.narod.ru/33aukr.htm
[19] Шубин А. Анархизм. Заключение // http://history-futur.newmail.ru/AnarhizmZakluch.ht
[20] Ударцев С.Ф. Эволюция теории анархизма в России в XIX - XX вв. (классический и постклассический периоды) // http://terrorism.wallst.ru/digest0027.htm
[21] Ященко В. Бунт эпохи постмодерна // http://www.avtonom.org/lib/theory/bunt.html
[22] Шубин А. Течение «общинного социализма» в неформальном движении 1986 – 1988 гг. // http://history-futur.newmail.ru/VizovXXObshchina.html
[23] Что такое АД // http://www.avtonom.org/ad/index.html
[24] Материал из «ЧаВо Анархиста» – русскоязычной версии “The Anarchist FAQ”. Введение // http://213.252.104.213/%7Eoleg/awiki/wiki.phtml?title=Введение
[25] A.1 Что такое анархизм? // http://213.252.104.213/%7Eoleg/awiki/wiki.phtml?title=SecA1
[26] Кривенький А. Анархисты // Политические партии России: история и современность. М. 2000., с.214
[27] Бученков Д.Е. Феномен анархизма в политической жизни современной России // http://orel2.rsl.ru/dissert/buchenkov_d_e/ar.pdf
[28] Окара А. Огненные колесницы революции // http://www.pravda.com.ua/ru/archive/2004/november/19/5.shtml
[29] Левин И.Б. Глобализация и демократия // http://www.politstudies.ru/fulltext/2003/2/5.htm
[30] Тарасов А. Антиглобалисты: от Маркса к Маркосу // http://kprf.getbanner.ru/library/1742.shtml
[31] Хулиганы с докторскими степенями? // Литературная газета № 39, 25.09-01.10.2002 // http://www.rsia.ru/13089
[32] Союз креста и булыжника // http://news.bbc.co.uk/hi/russian/news/newsid_1439000/1439211.stm
[33] Левин И.Б. Глобализация и демократия // http://www.politstudies.ru/fulltext/2003/2/5.htm
[34] Мысляева И. Антиглобалисты: кто они и откуда? // http://www.dvpt.ru/mislyaeva.htm
[35] От активиста Черного блока с любовью! // http://ad-nn.narod.ru/blackblock.htm
[36] Коваленко Д. Анархисты и глобальное сопротивление // Набат № 8, 2003 г.
[37] Тургенев И. Причудливый профиль киевского антиглобализма // http://www.leviy.ru/news/2003/28_09_2003_bc.htm

Осмысление анархии 
Итак, основные предпосылки возрождения анархизма в Украине – это неспособность власти на реальное повышение уровня жизни и вхождение нашей страны в пространство «авторитарной» глобализации. Главный вопрос, возникающий в контексте данной перспективы, - возможно ли направить этот неизбежный анархизм в конструктивное русло? Неискушенный в анархической теории гражданин сразу задастся другим вопросом, - а возможна ли в принципе конструктивная функция анархизма? Я отвечаю – да!

Анархизм – это, в первую очередь, не практика движения (от массовой крестьянской махновщины до групп террористов и карнавала леваков), а высоко моральное, этическое учение, пронизанное духом гуманизма, любви к человеку. Любая другая политическая философия прямо или косвенно утверждает, что для стабильного и безопасного развития общества необходим специальный аппарат принуждения. Не может индивид вести себя нормально, если не будет чувствовать угрозы наказания. И только анархизм утверждает, что человеку изначально свойственны альтруизм, чувство взаимопомощи, самостоятельная кооперация с себе подобными для достижения совместных целей. Таким образом, анархия является единственной общественной системой, исходящей из убеждения в нравственной природе личности.

Опыт развития человечества показывает, что наша социальная история движется от тотального рабства к полному освобождению индивида, от принуждения диктатуры к базовым принципам прав человека. Наиболее нам близка и показательна в этом смысле история Украины (и всего экс-СССР) последних десятилетий. Еще каких-нибудь 20 лет назад, в государственном социализме, бюрократией контролировались практически все сферы общественной жизни. Любое экономическое или культурное проявление контролировал какой-то чиновник, руководствовавшийся не реальными нуждами населения, а политической целесообразностью, выработанной высшим руководством. В итоге полезность для общества этих проявлений определял не рынок, не социальный барометр «спрос-предложение», а далекий высший бюрократ, оценивавший это проявление по своему разумению справедливости и полезности.

С началом перестройки огромное количество сфер общественной жизни освободилось из-под контроля государства, существует и развивается на основах самоорганизации, самоуправления и свободного договора. То есть в соответствии с анархическими принципами общежития. Таким образом, налицо анархизация социума, высвобождение низовой инициативы и, как следствие, прогресс, развитие общества. Во фрагментарном состоянии, вырванный из общего контекста развития, этот прогресс может восприниматься, как националистическая модель (национально-освободительное движение), социал-демократическая (рыночный социализм) или либеральная (оставление за государством функции «ночного сторожа»). Но в общей картине все это – суть этапы глобального освобождения личности (и общества, как совокупности индивидов), движения от полного принудительного управления (диктатура, тоталитаризм) к полному самоуправлению и самоорганизации (анархия). Все остановки на этом пути временны, а барьеры – искусственны.

Революция 
Поэтому в процессе осмысления анархии встает главный вопрос: что есть освобождение личности? С точки зрения левых анархистов (коммунистов и синдикалистов), свобода индивида вытекает из справедливости, а последняя сводится к искоренению любой формы эксплуатации, равенству людей. Со стороны очень красиво. Но, исходя из этой обманчивой красоты, они и видят в глобализации лишь видоизменение и усиление власти, и хотят ликвидировать не только власть, но и капитал. Как они собираются осуществить это на практике? Как было сказано выше, левые анархисты предлагают революцию, равенство, как результат полного обобществления, регулирование производства и потребления.

Краеугольный камень левоанархической доктрины – это революция. Любые эволюционные реформистские подходы они рассматривают как неанархические, служащие лишь укреплению власти. Так проект резолюции для XVII-го съезда АДА, предложенный ХІ-ой конференцией Питерской группой этой ассоциации (2004 г.) утверждает, что «Власть не может быть уничтожена посредством власти. Реформы всегда проводятся властью, являясь продуктом её деятельности и способом её самосохранения. Они ни при каких условиях не могут быть средством ликвидации власти как таковой, обеспечивая лишь её адаптацию к изменяющимся условиям… Противопоставление «мирных реформ» «кровавому хаосу» революций, ставшее общим местом официальной пропаганды – ложь, абсурд и провокация [1]».

Другими словами, левые отказываются от любой полномасштабной деятельности, кроме революционной. Мне это кажется очень удобной позицией для тех, кто реально не собирается менять ситуацию, ждет предпосылок социальной революции, которая в демократизирующихся странах Второго мира (постсоветский лагерь) практически невозможна. Такая себе индульгенция на бездействие. Но допустим, революция еще не стала анахронизмом и вполне реальна в Украине или России. Возможно ли прийти к анархии путем быстрой радикальной революции, которую предлагают левые? Абсолютно невозможно. Анархическая революция – это насилие, положенное в основу анархизации общества. То есть принуждение, как главное средство исключения принуждения в социуме. Уже сама по себе эта формула выглядит неправдоподобно и подозрительно.
 
Анархо-революционер, слушающий такую «крамолу» поспешит возразить, мол, как же революции невозможны?! А грузинская «революция роз» и «каштановая» (оранжевая, помаранчевая) революция в самой Украине? Отвечу, что именно эти и им подобные так называемые «бархатные революции» конца ХХ – начала ХХI вв. служат окончательным приговором революционному анархизму (как и любому революционному освобождению общества). Уже Ленин творил свой «революционный порыв масс» на деньги германской разведки, но было это еще внутренним делом народа, конфликтом его составляющих. В период развала Восточного блока и СССР 1989-91 гг. революции уже были комбинацией из волеизъявления граждан и его подогрева-направления посредством информационного оружия иным государством. Сегодня же политтехнологии и другие средства манипуляции массовым сознанием достигли такой виртуозности, что технологи штампуют «сценарные революции» и, при необходимости, создают нужное возмущение практически с ноля.

Политтехнологи западных правительств и глобальных спекулянтов типа Сороса давно осознали потенциальную силу гражданского общества (ГО) в деле устранения любого государственного режима Второго и Третьего миров. А раз так, то технологическая задача свелась к выращиванию в той или иной стране определенного сегмента ГО, формированию его мировоззрения, чтобы затем использовать эту силу под видом выплеснувшейся на улицы возмущенной общественности. В частности, так на деньги западных демократических фондов были созданы студенческие движения в Сербии, Грузии, Украине, которые стали ударной когортой «бархатных революций», - высокотехнологичных политических переворотов. В таких переворотах данные субъекты ГО выступает в неприглядном виде «пятой колонны» иностранных государств, противников их отечественного режима.

Причем политтехнологическая игра идет на столь глубинных чувствах и искренних эмоциях, что подавляющее большинство рядовых революционеров действительно думают, что спасают свою страну. Вернее, они так и делают: спасают ее от действующего государственного режима, чтобы отдать ее в руки правителей, ориентированных на Запад, чаще всего на сверхдержаву США. Можно долго спорить о том, лучшую ли долю себе или своим соотечественником добывают местные революционеры. Но бесспорно другое. Революции эти не спонтанные, а срежиссированные, не имеющие ничего общего с самостоятельной борьбой людей за свое освобождение. И никаким свободным волеизъявлением или самоопределением граждан эти революции не являются. Люди целенаправленно накручены на это. Причем, в интересах другого государства (иностранного капитала).

А, если учесть, что выращивание протестного сегмента ГО производится чаще всего американскими демократическими фондами, то получаем «народную революцию» как сверхсовременный вид имперской агрессии США. По последним на момент окончания этой лекции данным, только за истекшие два года США потратили на поддержку украинской оппозиции 65 млн. USD. По словам главы International Republican Institute Л. Кранер «Соединенные Штаты официально перечисляли финансовые средства на счета украинских оппозиционных партий преимущественно через международные благотворительные институты [2]». Прибавим сюда параллельное финансирование всевозможными грантодающими организациями «независимых» СМИ и «демократических» неправительственных организаций, то эта сумма окажется лишь верхушкой айсберга. Америка и ряд ее сателлитов не просто дали деньги на переворот, они основательно вложились и вырастили полностью для себя приемлемую и управляемую компрадорскую буржуазию.

Характерно, что именно анархические символы народного революционизма вроде «уличной демократии» наиболее искусно научились воспроизводить технологи. Помните, - «цель покажет улица». Эта неуправляемая революционная стихия, это «восстание масс» как раз наиболее легко и воспроизводится, поддается дрессуре и выполняет примитивную, но эффективную работу политического давления. Данный тезис подтверждается публикацией в нью-йоркской газеты «Сан» о директоре американского фонда «Фридом Хаус», потомке украинских эмигрантов А. Каратницком, финансировавшем «демократические» программы в Украине. Фонд называют «повивальной бабкой» оранжевой революции ноября 2004 г., а сам Каратницкий не без хвастовства вспоминает, как «Хорваты и сербы – лидеры групп, которые возглавляли гражданскую оппозицию Милошевичу, - учили украинских парней, как «контролировать температуру» протестующей толпы [3]».

Поведение массовки контролируется на высоком психологически-манипулятивном уровне. Например, в протестах «помаранчевых» масс с киевского Майдана отчетливо угадывается приемы ненасильственного давления. Но просматриваются в них не гандизм, а прозелитическая практика ново-христианских церквей. В арсенале последних выявлены приемы тоталитарных сект, в частности, внедрение веры в абсолютную непогрешимость выбранной позиции и психологическая блокада любых критических замечаний. Что и наблюдалось у обитателей киевского Майдана. Кстати, именно эти церкви наиболее открыто поддержали оранжевую революцию в Украине, а их проповедники постоянно находились в рядах «народных масс». И риторика оранжевых агитаторов очень похожа на протестантский фундаментализм: «мир вам», при условии, что это будет наш мир, такой, каким мы его продиктуем. Причем, сами подобные секты согласно расследованию «Российской газеты» являются политико-религиозными организациями, а «Спецслужбы США, и это не секрет, делают ставку на секту, поддерживая внешнюю религиозную экспансию [4]».

В результате подобных воздействий отличить «сценарные революции» от стихийного восстания масс можно лишь по качеству организации (слишком гладко для стихии). Но возможно скоро и эта шероховатость будет исправлена. Инсценировка будет стопроцентно похожа на жизнь. Хотя, с другой стороны, изготовители «бархатных революций» тупо выдерживают технологический цикл, что буквально вчера показала соседняя Румыния. Никакого разнообразия, ноль импровизации. Тот же оранжевый цвет оппозиции, те же заявления о многократном голосовании сторонников старой власти, фальсификации выборов и радикальном отказе признавать их результаты в случае победы кандидата от власти. Те же угрозы выводить толпы на улицу и блокировать админздания [5]. Только румынский ЦИК оказался мудрее украинского, - помня наши недавние события, сэкономил кучу денег и времени,- признал победу оппозиции. А анархо-революционерам, глядя на подобные «восстания масс» останется лишь в очередной раз сокрушаться, мол, не смогли, не дожали, не дошли до близкого счастья!

Не менее важным аргументом в пользу невозможности спонтанной революции является не способность ее имитации, а как раз, напротив, невозможность ее реальности в современном мире. Для воспроизводства своей легитимности в массовом сознании и управления подданными государство использует все новые достижения, особенно в области политтехнологий и СМИ. И свергнуть эту власть, можно лишь перебив ее влияние на этом эфирном поле массового поражения. Но никакой независимой организации перебить эфир власти или создать свои контрСМИ не под силу. На это нужны огромные деньги, предоставить которые может лишь иное государство или капитал (ТНК), что и происходит в реальности.

Не выдерживает критики и вариант перерастания такого переворота в социальную революцию. Сценарий «революции» не подразумевал ничего, кроме воцарения ставленника США. А если переворот потеряет внешнее управление, его финансисты сразу перекроют краны и быстро переформатируют мнение «мирового сообщества» в сторону подавления смуты легитимной властью. Наконец, программы, заложенные в головы «революционеров» в принципе не перестраиваются на какие-либо иные задачи. Ведь в их запрограммированном, искусственно выращенном миропонимании нет места никакой анархии, самоопределению с целями и средствами борьбы. А прочее население никакой революционностью не болеет.

Позволить себе настоящую (в смысле не в интересах иностранного государства или капитала) революционную деятельность, а, вернее, партизанщину могут лишь локальные движения где-нибудь в джунглях или горах. Но для поддержки своей жизнедеятельности им приходится начинать торговлю наркотиками или оружием. И тогда такое движение становится более тираничной и властной организацией, чем любая гражданская власть. Что наглядно показали партизанские движения Латинской Америки.

Но даже и невозможность самостоятельной низовой революции не главный аргумент в пользу бесперспективности революционного анархизма. Позволим себе такую беспредметную фантазию, что империя срежиссировала восстание, но пламенные анархисты сумели превратить этот переворот в социальную революцию. Все?

Как известно, главной задачей социальной революции является не свержение власти (на это способен любой переворот), а отказ от властных отношений. Тысячелетиями государство формировало целый комплекс инстинктов, эмоций и чувств, поддерживающих власть. Сформировало авторитарное мировоззрение, властную зависимость и у властвующих, и у подвластных. И панический страх самостоятельности у обеих групп. Чем левые анархисты предлагают снять эту зависимость? Тем, что хотят дать неограниченную власть (право революции) большинству подвластных? Но, как известно, властвующего большинства не бывает. Властвует только меньшинство, цинично прикрывающееся именем большинства (народа, класса, общины). Даже в утопии анархической коммуны большинство не правит одновременно. В каждом отдельном периоде управляет абсолютное меньшинство. И совершенно безразлично, что каждый раз это меньшинство – суть другие люди.

Возможно, левые предполагают, что, после краткого периода революционного насилия, удовлетворенные противники принуждения мирно разойдутся по домам, наслаждаться отсутствием власти? Для этого нужно чтобы бывшие властители имели крепкий опыт самостоятельной производственной жизни (если их, конечно, не собираются уничтожить), и могли легко адаптироваться к новым социальным отношениям. А подвластные смогли самостоятельно и ответственно решать свои не только производственные, но и социальные проблемы: умели договариваться, приходить к консенсусу. С первым будет проще. И в СССР и сейчас многие высшие бюрократы, - в прошлом крупные хозяйственники.

Со вторыми все намного сложнее. Постреволюционное безвластие победителей гипотетически возможно при следующих условиях. Что революционеры после свержения власти удержаться от соблазна начать насильственное внедрение повсеместного безвластия. И, в то же время, что они смогут из своей среды выбрать честных и профессиональных управленцев, коль скоро социум еще не прошел длительной перестройки на новые безвластные взаимоотношения и неспособен самоуправляться. История революций однозначно утверждает, что безвластие, как и любой другой революционный фетиш прошлого, будет внедряться насильственно и жестко, то есть террором. Это ответ на первый вопрос. А на второй, - левые анархисты никчемные управленцы. Они сродни ленинской кухарке, - неизбежно вымостят благими намерениями дорогу в ад. И после этого им придется нанимать чиновников бывшей власти с их менталитетом и социальной традицией. Так что любая, в том числе анархическая революция неизбежно заканчивается термидором.

Отсюда напрашивается неутешительный вывод: основатели революционных анархических организаций либо наивные и недалекие мечтатели, либо манипуляторы, сознательно дурачащие неофитов для пополнения рядов и обретения влияния, то есть опять же из властных побуждений (власть лидера мнений).

Против коммуны 
С коммунистическим регулированием производства и потребления, вроде, тоже все ясно. Подобно советской бюрократии левые анархисты мечтают регулировать производство и потребление по своему разумению справедливости и полезности. По сути, главное отличие, обещаемое ими – это то, что такой бюрократией будут являться все граждане. Но еще раз повторюсь, все править не могут. Управляет всегда либо конкретная обособленная группа, либо тот, кто владеет мыслями этого тотального большинства. Как замечал еще в 1906 г. Л. Черный «коммунизм несет индивиду полную экономическую несамостоятельность, ставит индивида в полную зависимость от общества. Общественная собственность все сковывает, все парализует в экономической сфере. Убивая личную инициативу, она обращает индивида в полип [6]».

Левые анархисты считают, что он ошибался? Тогда они должны знать выход из концептуального тупика своей модели анархической экономики: как регулирование может сосуществовать с последовательным и полным освобождением, которое преследует анархизм? Никак. Не может индивид быть свободен во всех сферах, кроме экономической (производство и потребление), являющейся основным полем материальной деятельности человека разумного. На практике эта экономическая несвобода выльется в тотальную зависимость индивида от тех, кто данное регулирование осуществляет. Известный анархо-синдикалист Г. Максимов понимал это: «Для того чтобы быть свободным в действительном смысле слова, каждый должен обладать экономической свободой».

Но, не имея сил порвать с анархо-коммунистической утопией, он вынужден делать из этого совершенно несуразный, бесконечно далекий от экономики вывод: «Этот тип свободы, я убежден, неосуществим без отмены частной собственности и без организации коммунального производства на основе принципа «от каждого - по его способностям» и коммунального потребления по принципу «каждому - по его потребностям [7]». Таким образом, теория анархического коммунизма предстает перед нами в виде неразрешимых противоречий и экономической безграмотности, понимания неанархичности экономического принуждения и наивной надежды на то, что люди добровольно пойдут на коммунистическое производство. Вероятно, именно исходя из подобного идиллического мировоззрения анархистов, один из теоретиков австрийской экономической школы Л. фон Мизес замечал, что «Анархизм не понимает истинной природы человека. Он был бы реален только в мире ангелов и святых [8]».

Теперь о политической процедуре левых анархистов. Несмотря на всю подчеркнутую неформальность их организаций, в политическом плане левые анархисты являются анархо-демократами. Они выступают с анархическими лозунгами демонтажа властных иерархий, но останавливаются на критике именно иерархий, признавая вполне анархической власть неиерархизированного коллектива. То есть демократическую власть большинства, пусть даже face to face, прямую демократию. Но разве для индивида имеет принципиальное значение, - подавляет ли его невидимое большинство, проголосовавшее за чуждые ему идеи на выборах, или давит его большинство видимое, находящееся с ним в одном зале публичных дебатов? Напротив, при прямом давлении коллектива индивид не сможет так явно выражать отличное от общего мнение, как это возможно при тайном голосовании. На память сразу приходит образ банального большевистского диктата прямой демократии: «Посмотри в глаза своим товарищам!». Таким образом, жизнь индивида будет сведена к его общественной функции.
 
Той же категорией большинства левые «противники демократии» оперируют и в области справедливости. Для них кажется совершенно естественным ограничить малую группу богатых ради большой – бедных. Я уже не говорю о том, что «богатство» крайне относительное понятие и его определение может быть установлено лишь произволом большинства (опять демократический принцип). Вспомните красноармейцев-крестьян из Центральной России, которые видели в махновцах кулаков только потому, что у тех было по 3-5 коров и несколько лошадей. А ведь для южноукраинского крестьянства это был уровень ниже среднего. Главное в другом: демократия и анархия – это не только две различные общественные системы, это два принципиально разных способа принятия решений. Демократия – большинством, анархия – консенсусом. Если богатый против своего ограничения, - консенсуса не достичь. Поэтому-то левым анархистам и нужна революция с уничтожением богатых.

Даже, если поверить левым анархистам в том, что власти как таковой в их обществе не будет, а постоянная ротация управленцев сделает управляющими, равно как и управляемыми всех членов общины, принцип принуждения от этого не исчезнет. Индивиду будет все равно, управляет ли им в данный момент кто-то согласно своей очереди или дошла очередь до него и он управляет всеми. В любой из этих точек принцип регулирования сохраняется. Просто его проводниками в жизнь является не постоянное правящее меньшинство, а все люди, в том числе сам наш несвободный индивид. Таким образом, безгосударственные автономные коммуны будут отличаться от централизованного государства лишь формой принуждения. Сам же принцип принуждения не зависит от количества принуждающих (монарх, партия, демократическое большинство или все общество в целом).

Итак, ни свободы, ни безвластия в обществе левых анархистов быть не может. И значит остаются две их последние иллюзии, - равенство и справедливость. Советский эксперимент показал не только утопичность, но и социальную опасность равенства. Для того, чтобы достичь иллюзии равенства среди подвластных, социалистической партноменклатуре пришлось создать для них специальную зону: смесь монастыря, казармы и концлагеря. Между тем, равенства не существует в природе. Уже упоминавшийся Мизес замечал: «Природа никогда не повторяет своих творений; она не производит ничего массового и ничего стандартного. Каждый человек, выходящий из ее мастерской, несет на себе отпечаток индивидуальности, уникальности и неповторимости [9]».

Добавим сюда, что еще основатель индивидуалистического анархизма «Штирнер указывает на невозможность социального уравнивания деятельности - труд индивидов столь же неравен, как различны люди, а, следовательно, невозможна и равная оплата труда [10]». Характерно, что освобождение личности и в гегелевской философии свободы, из которой исходит перво-анархизм М. Штирнера, реализуется именно в собственности. А признание частной собственности автоматически влечет за собой понимание неравенства, что совершенно естественно для мира людей, в котором есть работяги и лентяи, умные и не очень, с простыми и сложными потребностями. Результат их принудительного уравнивания был показан еще в древнегреческом мифе о Прокрусте и однозначно охарактеризован, как преступление.

Свобода и равенство – осевые категории политической философии. Выбор одной из них в качестве приоритетной, влечет за собой полный набор последующих постулатов и действий. Советская реальность доказала, что, вопреки заблуждению, выходящему к Французской революции (Свобода. Равенство. Братство), выбравшие равенство не могут рассчитывать на свободу и наоборот. Я глубоко уверен, что настоящий анархист не может не выбрать свободы. И это лишь помогает ему отвергнуть тоталитарное суеверие равенства, невозможного, нереализуемого без самого тиранического принуждения.

Остается только справедливость. Как я уже отмечал, для нас свобода национальная, классовая или общинная – всего лишь уровни несвободы, приближающие общество к полной и единственно возможной свободе – свободе индивидуальной. Аналогично и наша концепция освобождения утверждает обратное левым: не свобода вытекает из справедливости, а справедливость - результат свободы. Не бывает коллективной справедливости, одной справедливости на всех. У каждого своя справедливость. Справедливость, как и настоящая свобода, может быть только индивидуальной. А, значит, справедливой может быть и эксплуатация, если к ней не принуждают. Все в этом мире подвержено эксплуатации, все мы используем друг друга для достижения собственных целей. Только использование меня против моей воли традиционно называют эксплуатацией, по договоренности со мной – трудоустройством, а взаимную эксплуатацию - кооперацией.

Если я не сам создаю свое рабочее место, а договариваюсь о приеме на работу, значит, я соглашаюсь на эксплуатацию, удовлетворяюсь предложенной платой за свой труд и считаю это справедливым. Так и во всех сферах социального взаимодействия, - есть договор без принуждения, значит, есть и справедливость. А значит, единственно возможной, не нарушающей личной свободы, формой общественной справедливости может быть лишь совокупность личных справедливостей. Причем, модель общежития наиболее близкую к понятию индивидуальной справедливости дает именно капитализм. Только капиталистическая система труд предлагает. Все остальные, испробованные человечеством общественные модели, к труду принуждают. Неизбежно стал бы принуждать к нему и анархический коммунизм.

Однако этого никогда не случиться. По той простой причине, что коммунизм не может быть анархическим. Как было показано, он неизбежно был бы вынужден ровнять людей под единый стандарт имущества, справедливости, свободы. А значит, был бы обычным тоталитарным коммунизмом, жестоким и антигуманным. Коммунизмом, которым мир страшно отболел и против которого выработал иммунитет. И никакие сказки о высокой моральности его обитателей, якобы побуждающей индивидов трудиться на общее благо, не спасут этот миф от забвения. Потому что общее благо, как и справедливость, и свобода, может быть лишь совокупностью благ частных. Только когда хорошо каждому, - хорошо и всем. Но, когда каждый себя ущемляет во имя общего блага, - не хорошо никому.

Так что же после всего выше сказанного «остается за душой» у левых «анархистов»? Только ошибочная традиция между Штирнером и Гординым. Да, в своей массе она трактует анархизм иначе, чем мы. И виной тому безоглядное увлечение социализмом, которым переболели в ХХ в. силы практически всего политического спектра от фашистов до коммунистов. Тем не менее, анархизм, кроме антиэтатизма, еще известен и своим антидогматизмом. Именно критическое мышление позволяло анархистам находить изъяны в идеях своих учителей и отказываться от ошибок своих предшественников. Наиболее показательным отказом от теории основателей и опыта авторитетов стала так называемая «дискуссия по Платформе [11]» 1926-31 гг., - идеологическое столкновение в среде русской анархической эмиграции в процессе осмысления опыта русской революции и определения путей развития анархизма.

В дискуссии участвовали три основные группы анархических теоретиков: революционно-авторитарные «платформисты» П. Аршинова и Н. Махно, революционно-антиавторитарное крыло В. Волина и эволюционно-антиавторитарное течение Г. Максимова. В результате этой дискуссии, охватившей и международную анархическую общественность, большинство анархистов не только осудило ранее непререкаемый авторитет махновского движения, как неанархический авторитаризм, но и отказалось от, используемой «платформистами» кропоткинской концепции революции, как перехода непосредственно к анархии. Таким образом, русский анархизм уже имеет болезненный, но очистительный опыт отказа от догм и ошибочной практики их реализации, даже если первые подкреплялись именем Кропоткина, а вторые, - авторитетом Махно и Аршинова.

Для меня совершенно очевидно, что антиавторитарный социализм левых анархистов – заблуждение того же порядка, что и махновщина, то есть непоследовательный анархизм, социализм, прикрывающийся анархизмом. Да, он опирается на традицию, да, это наиболее массовая и яркая анархическая деятельность последнего времени (антиавторитарная революция перестройки, анархисты-антиглобалисты). Но то, к чему ведет данное направление, анархизмом называться не может по определению. Экономическое принуждение социализма – это такой же тупик анархизма, как и военное принуждение махновщины жить «вольными советами». Только у махновщины есть одно серьезное смягчающее обстоятельство: в обстановке гражданской войны анархизм не мог реализовываться иначе, как через военную силу.

У современного анархизма такой нужды нет. А есть лишь некритичность мышления, идеологическая зашоренность, малограмотность в экономических и социальных вопросах. Как писало для своего (но в точности и для нашего) времени гординское издание «Универсал» (№ 1-2, 1921 г.), «старый анархизм не овладел основной тенденцией эпохи и не построил на ней свой метод… узость политического горизонта, тактическая замкнутость, организационная неприспособленность… - вот главные свойства старого анархизма, благодаря которым он вынужден был топтаться три года на одном месте и расточать безудержно и в большинстве своем напрасно свои силы [12]».

Миссия
Основополагающий вопрос индивидуальной свободы для нас касается не только единственно возможной справедливости, но и устойчивости социума. Только полностью свободный человек, личность независимая от чужих решений, и, следовательно, вынужденная постоянно принимать решения самостоятельно, неизбежно вырабатывает высокую социальную ответственность за результаты этих решений. Соответственно, когда две (и т.д.) такие личности заключают без принуждения договор, они его могут заключить лишь на взаимовыгодных условиях. Именно такие договоры (добровольные и приносящие выгоду всем сторонам в них участвующим) могут быть самыми нерушимыми и продолжительными. Бумажки, которые описывают эти соглашения, будут явно вторичны в сравнении с внутренним импульсом к их соблюдению. И именно такие добровольные договоренности во всех общественных сферах могут стать наиболее прочным раствором, скрепляющим социум. Никакая угроза насилия, пропаганда или самое скрупулезное законодательство не сравнятся с личной заинтересованностью индивида в соблюдении принятых правил.

А из этого прямо вытекает и наше понимание миссии анархизма. В отличие от прочих идеологий и заблуждений левых «анархистов», настоящий анархизм не может быть концепцией построения какого-то свободного общества, утопического «города солнца», как это утверждают в своем ЧаВо «авторитетные» западные анархисты, и слепо калькируют у них наши [13]. Настоящий анархист, неуклонно и последовательно выступающий за свободу, не может навязывать будущим поколениям какую-либо общественную модель и обрекать их на пожизненное заключение в ее стенах.

В рамках уже печатного варианта лекции хочу обратиться к настоящим и будущим анархистам. Уважаемые коллеги, не стройте того, о чем вас не просит социум, не стройте никакого «свободного общества», ничего не стройте в масштабах социума или даже территориальной общины. Люди не стройматериал, не глина, из которой вы намерены лепить идиллию. Создание анархистами идеального социума – есть уже насилие над личностью, которая к этому обществу не готова. Построение свободы абсолютным меньшинством за ограниченный период времени – есть такой же произвол, как и государственная власть. Тем более что и она объясняет свое принуждение и политическое руководство тем же отсутствием времени на бесконечные дебаты и согласования, как и анархо-революционеры свою революцию. И оба говорят, что исходят из соображений общественного блага. Анархисты, не будьте похожими на власть в своих концептуальных подходах. Для общества это слишком дорого обойдется.

Мое глубокое убеждение, что анархист может браться лишь за освобождение личности (общества) от принуждения и власти. Это и есть главная, осевая Миссия Анархизма. Что потом этот вольный социум построит из своей свободы, - его личное право. Анархист после упразднения власти может только советовать. Поэтому для нас анархизм – это идеология не построения, а освобождения всех через обретение свободы каждым. Мы можем только предполагать, но не вправе навязывать то, какие договора и социальные связи станут образовывать будущие свободные личности. Это их суверенное право.

Мы же предполагаем, что в грядущем свободном обществе будут иметь место любые объединения и организации. Кто-то станет жить хутором, другие - образовывать монастыри, анархические коммуны или синдикаты с обобществленной собственностью. Если люди будут идти на это добровольно – никто не вправе им этого запретить. Но экономика, как нам видится, все же будет развиваться в русле капиталистического производства, на основе честной конкуренции и свободного рынка. Главным обоснованием этой нашей уверенности является следующее. В отличие от социализма, выдуманного философами-идеалистами и претворявшегося в жизнь садистами-практиками, в основе зарождения капитализма не лежал какой-либо абстрактный умозрительный план, под который надо подгонять реальность. Капитализм организовывался спонтанно, как реализация на практике принципов свободного производства [14],владения и обмена плодами своего труда. То есть, как практика самоорганизации и самоопределения личностей, практика, на которой и заждется анархизм.

Как иллюстрировал феномен рынка Л. фон Мизес, «В этом ежедневном плебисците, где каждый грош дает право голоса, именно потребители определяют, кому владеть и управлять заводом, магазином, фермой» и далее «Мы не разделяем утверждения, что массы, якобы, слишком неразвиты и неспособны понять, в чем состоят их "истинные" потребности и интересы, и нуждаются в опекуне, - правительстве [15]». То есть чистый рынок вполне можно определять, как состояние общества, где «производство-потребление» выполняет и политическую функцию выборов. Рынок - единственная форма социума, где отдельная политическая функция (власть) не нужна. Это и есть чистый, безгосударственный, свободный капитализм.

Кто мог бы реально разбогатеть в обществе без власти и социалистической (принудительной) экономики? Только тот, кто сможет изготавливать лучшие товары и оказывать лучшие услуги. Только тот, кого бы выбрали потребители на рынке, кому бы они позволили разбогатеть, отдавая предпочтение его продукции. Чьи бы полномочия, как руководителя производства они подтвердили. Этот потребительский выбор и есть настоящая и наиболее объективная система выборов. Ведь в случае сегодняшних политических выборов граждане точно так же надеются на потребление продукта бюрократической машины, - общественного благоустройства и согласия. Только постоянно ошибаются в своем выборе и не могут наказать политического предпринимателя. На рынке же любой субъект за брак наказывается стремительно, потому, что выборы там идут «целый день и каждый день». В отличие от политического предпринимателя, рыночный не имеет права на крупную или серию мелких ошибок, - спрос безжалостно отстраняет его от руководства.

Отсюда же напрашивается еще один любопытный вывод, безошибочное определение системы производства в анархическом социуме. Если нет правительства, которое навязывает индивиду, что ему есть, носить и производить, то, как общество может выяснить потребности каждого отдельного индивида, как сможет обеспечить каждую личность всем необходимым? Только посредством рынка. Но это и есть капитализм. Никакая другая из известных человечеству систем производства не способна не то, что обеспечить каждого необходимым, но и попросту работать без централизованного бюрократического управления.

[1] Против реформизма // http://novsvet.narod.ru/pla225.htm
[2] США вложили в украинскую оппозицию $65 млн // http://top.rbc.ru/index.shtml?/news/society/2004/12/11/11094157_bod.shtml
[3] Режиссер «оранжевой революции» Адриан Каратницкий // http://www.temnik.com.ua/site/criticism/st-04-12-04-05
[4] Почему Иегова выбрал их в свидетели // http://www.rg.ru/anons/arc_2001/0202/hit.shtm
[5] напр. Оранжевая «чума» на родине Дракулы // http://vip.lenta.ru/news/2004/12/13/revolution/
[6] Черный Л. Новое направление в анархизме: ассоционный анархизм // http://novsvet.narod.ru/bcernyi.htm
[7] цит. по Шубин А.В. Анархистский социальный эксперимент. Украина и Испания 1917 – 1939 гг. // http://mahno.ru/lit/book2.php
[8] Мизес фон Л. Либерализм в классической традиции // http://www.liberal.ru/book.asp?Num=11
[9] Мизес фон Л. Либерализм в классической традиции // http://www.liberal.ru/book.asp?Num=11
[10] Баллаев А.Б. Свобода и равенство в младогегельянстве (М. Штирнер и К. Маркс) // От абсолюта свободы к романтике равенства. М. 1994., с.90
[11] Шубин А.В. Проблема «переходного периода» в российской эмигрантской анархической мысли 20-30-х годов // Анархизм и власть. М. 1992., с.88
[12] цит. по Комин В.В. Анархизм в России. Клн. 1969., с.172
[13] A.1 Что такое анархизм? // http://213.252.104.213/%7Eoleg/awiki/wiki.phtml?title=SecA1
[14] Хайек фон Ф. Пагубная самонадеянность // http://www.libertarium.ru/old/library/conceit.html
[15] Мизес фон Л. Антикапиталистическая ментальность // http://www.libertarium.ru/libertarium/l_lib_buero3

Правая перспектива 
Сколько бы мы не спорили о форме (правая - левая) и условиях (революция - эволюция) анархизации украинского социума, мы живем не на отдельной планете. А за украинскими границами этот процесс именно в виде правой анархической эволюции идет полным ходом и совершенно не спрашивает нашего мнения. Мы можем приобщиться к его благам или остаться за бортом. Правда, анархизация эта совсем не та, о которой твердят левые анархисты. Но это единственно возможная и экономически обусловленная анархизация современного мира. Как я и предполагал, - это капиталистический анархизм глобализации. Несмотря на все авторитарные планы «большой семерки», нельзя не заметить потенции глобализации в упразднении главного порождения власти – государства. Поэтому я, без левого классового антагонизма, с точки зрения анархо-индивидуализма вновь попытаюсь разобраться в сути глобальной интеграции человечества.

Сразу оговорюсь, что еще ни одному исследователю не удалось осмыслить глобализацию в полной мере. Не берусь за это и я, но лишь пытаюсь обозначить ее проявления, созвучные заявленной теме. Если в двух словах, пытаться обозначить главную свободу глобализации – это, прежде всего, свобода передвижения. Начавшаяся после Второй Мировой войны либерализация национальных экономик Запада привела к усилению международного распространения информации, товаров, капиталов и людей. В свою очередь, это привело ко все большему взаимопроникновению и взаимовлиянию участвующих в этом процессе экономик. Когда количество этих взаимопроникновений и крепость хозяйственных связей набрали определенную критическую массу, сложились международная производственная кооперация и правовое поле, ее защищающее. Интернационализация позволила местным экономическим субъектам выйти за рамки не только национальных границ, но и национальных законодательств, то есть государственного контроля.

Но это было лишь преддверие глобализации. Настоящим толчком к ней стали две причины: информационная революция и распад социалистической системы. Информационная революция не только привела к созданию новых технологий и средств коммуникации, она изменила сознание человека, который получил возможность информационного присутствия в любой точке планеты, обрел глобальное сознание. А крах социалистического лагеря снял главный мировой заслон на пути свободы предпринимательства и передвижения тех же информации, товаров, капиталов и людей в планетарном масштабе. В результате за последние 15 лет глобальные связи сделали настолько взаимозависимыми национальные экономики, что из них начал складываться один большой глобальный рынок, больше зависящий от собственных наднациональных правил, чем от национальных государств.

Кроме того, информационная революция привела к тому, что в конце 80-х гг. ХХ в. экономические лидеры избрали новое направление развития, - от устаревшей сферы индустриального производства в передовую – интеллектуального. Новая экономика создавалась на основе информационных технологий (ИТ). Их развитие и распространение привело к зарождению «сетевой экономики» (networked economy), которая в докладе Еврокомиссии определяется, как «среда, в которой любая компания или индивид, находящиеся в любой точке экономической системы, могут контактировать легко и с минимальными затратами с любой другой компанией или индивидом по поводу совместной работы, для торговли, для обмена идеями и ноу-хау или просто для удовольствия [1]». Но «сетевой» эта экономика считается не только из-за своего распространения через главное достижение ИТ – сети Интернета. Формирование новой экономики повлекло за собой новые концепции производственного взаимодействия и эффективного управления, определяемые, как «сетевые корпорации». Так появился новый фронт конфликта экономики с государством.

В XIX – XX вв. индустриальная экономическая система строилась по сходному с государственным иерархическому принципу. Они поддерживали друг друга, были взаимозависимы. Сегодня государство по-прежнему зависит от экономики. Но новая сетевая постиндустриальная экономика уже тяготиться государством. Ее корпорации основываются на децентрализованном управлении разбросанными по всему миру подразделениями (модулями), объединенными лишь бизнес-проектом, «когда люди, не подчиненные кому-то одному, в состоянии работать вместе, чтобы получить некий положительный результат [2]». То есть взаимодействующими не в приказном порядке, а на основе анархического свободного договора. Соответственно, чем успешнее и мощнее такие корпорации, тем меньше сетевые формы экономического управления воспринимают государственную систему власти-подчинения.

Глобальный характер сетевой экономики неизбежно вступает в конфликт с любыми национальными ограничениями. Правда, она напрямую не ликвидирует государственные границы, но с каждым годом делает их все более прозрачными, превращает их в фикцию. А нет границ – нет государства. И это, в свою очередь, делает национальную идею, концепцию национального развития анахронизмом. Государства, желающие интегрироваться в новую мировую хозяйственную систему, вынуждены жертвовать все большей частью своего суверенитета, - от установления таможенных тарифов и налогообложения до контроля над правами человека и неприкосновенности верховных властителей. Как результат, - в странах Первого мира государство все больше отступает на позиции посредника, передаточного звена между глобальными институтами и самоуправляющимися регионами. И эта тенденция ожидает все государства, стремящиеся к благам глобализации.

Даже самые экономически отсталые страны уже не могут себе позволить государственный изоляционизм, полный суверенитет национальной власти. Его последние мастодонты Куба, Иран и Северная Корея своими архаичными и изолированными диктаторскими режимами только подтверждают правило. Но, как известно, в поисках повышения эффективности экономика рано или поздно избавляется от посредников. Таким образом, именно рынок стал главной анархической силой последних десятилетий. И на примере глобальных антиэтатических изменений последнего времени мы видим, что именно рынок и далее будет главной силой, способной избавить человечество от гнета государства. Нельзя не признать, что никакое социальное (тем более социалистическое) движение не может сравниться с рынком в потенциале анархизации.
 
Современная форма глобализации (авторитарно-экономическая) является лишь переходной стадией от индустриального империализма к собственно полной глобализации человечества, характеризуемой всеми ее признаками в полном развитии. И, естественно, в глобальном мире не сразу наступит рай земной. В нем неизбежно появление новых проблем. Но он однозначно становиться могильщиком большинства социальных проблем порожденных государственностью. Для меня совершенно очевидно, что человечество стоит на пороге новой, бесгосударственной цивилизации. И поэтому для меня и моих коллег особенно остро стоит вопрос: смогут ли анархисты, единственные постоянно твердившие о возможности и необходимости такой цивилизации, и посильно ее приближавшие, сказать свое слово в ее реальном строительстве? Или нам, как Моисею, ведшему людей к Земле Обетованной, суждено умереть на ее границе?!

Союз анархистов Украины свой выбор сделал. Перспективы развития современной глобальной цивилизации, ее ориентация на ценности и возможности информационного общества однозначно рисуют мировоззрение, которое станет философией и образом жизни ІІІ тысячелетия. Это анархо-индивидуализм. Развитие коммуникаций и технологий все больше освобождает индивида от принуждения и ограничений. Постиндустриальная экономика меняет иерархический принцип индустриализма на сетевой. Подчинение сменяется сотрудничеством. Глобальный оборот информации дает индивиду планетарное присутствие. Свободный индивид все больше чувствует себя гражданином мира, интересуется глобальными проблемами всего человечества, управляет сам собой, заключает договора и образует социальные связи без вмешательства власти и минуя государственные границы, - в планетарном масштабе. Создает единственно возможное свободное общество – социум без границ, в формате всего человечества. Социум, возникновение которого предрекал еще в 1920 г. А. Гордин в своем интериндивидуализме. Мы не можем не участвовать в этом…

Возвращаясь к вопросу о левом сопротивлении глобализации, я хотел бы отметить одну любопытную закономерность, насколько мне известно, еще не осмысленную теоретиками анархизма. Утопический анархизм XIX – ХХ вв. питал иллюзию относительно возможности одновременного отказа от власти и собственности, представлял будущее миром «ангелов и святых». Начало глобальной эры и пришествие антиглобализма в конце ХХ в. поставили анархистов перед выбором: бороться с капиталом против государства или, наоборот, - с государством против капитала. Естественно, правые анархисты в борьбе с государством оперлись на капитал. Ну, а левым в противодействии глобальному капиталу пришлось защищать государственные режимы Третьего мира.

Анархисты в рядах антиглобалистов оказались заложниками старых марксистских догм и, выступая против нового глобального капитализма, неожиданно стали защитниками своих злейших врагов, - национальных государств. Своими акциями антиглобалисты добились списания по 200 млрд. USD долгов с Африки и Латинской Америки. Поэтому движение находит серьезную поддержку у правительств стран Третьего мира вплоть до президентов [3]. Но, как бы эта поддержка не преподносилась, она является поддержкой государств. Причем зачастую прямо авторитарных режимов. Так ресурс «Антиглобализм. Сопротивление Новому мировому порядку [4]» в рубрике «лики антиглобализма» публикует биографии таких активистов движения, как… Я. Арафат, Ф. Кастро, А. Лукашенко, У. Чавес. Если ради них анархисты «Черного блока» громят офисы ТНК и макдональдсы, - это полная деградация анархизма.

Так же спокойно антиглобалисты (а значит и анархисты из их числа) принимают деньги крупных национальных олигархов, которые тайно или явно финансируют их выступления. Например, во время столкновений в Генуе 2001 г. прошла информация о том, что эти акции антиглобалистов частично финансируются российскими олигархами В. Гусинским и Б. Березовским [5]. А в конце того же года появились данные о том, что антиглобалистские акции против вступления России в ВТО поддерживал хозяин «Русского алюминия» олигарх О. Дерипаска, опасавшийся конкуренции на российском алюминиевом рынке [6]. Наконец, по информации журнала «Русский предприниматель», в одиозном «Черном блоке» важную роль играет… брат и наследник легендарного финансиста-спекулянта Дж. Голдсмита. «На его деньги (Фонд Голдсмита) финансируются радикальные экстремистские антиглобалистские организации анархистского толка, склонные к осуществлению акций протеста с применением насилия [7]». Так что очень может быть, что даже этой «глобальной непримиримостью» левых анархистов бизнесмены решают свои частные проблемы.

Эта, вроде бы провокационная информация выглядит более достоверной, если учесть, что подавляющее большинство антиглобалистских организаций вполне капиталистичны. Как признает итальянская анархистская газета Combat Syndicaliste, «большинство антиглобалистов не ставит под сомнение основы капиталистической системы, а хочет лишь смягчить капитализм протекционизмом национального государства [8]». Антиглобализм, как «антикапиталистическое движение» следует понимать лишь в смысле противодействия новому глобальному капиталу. Но, в таком случае, вполне закономерно, что антиглобалисты нашли естественных союзников в лице национальных монополий. Таким образом, антиглобалистское движение можно рассматривать, как конфликт нового глобального капитала со старым капиталом национальным и поддерживающими его государственными режимами. Исходя из выше сказанного, движение антиглобалистов (и его радикального крыла, - левых анархистов) можно определить, как консервативную революцию, поддерживающую отмирающие формы власти.

Из этого анахронического консерватизма и вытекают социальные рецепты левых анархистов вроде анархо-синдикалистического самоуправления рабочих или сельскохозяйственных анархических коммун. Как и во время любой научно-технической революции, основная масса населения не успевает перестраиваться на новые правила, боится нового и отвергает его. Да, как говорилось выше, никто не вправе запретить убежденным анархо-коммунистам создавать подобные организации и агитировать население следовать своему примеру. Но, желанная им революция – это уже не агитация, а принуждение. А мы не позволим им принуждать жить подобными организациями всех нас.

Забавно только, что так же, как воспеваемые глобальным сопротивлением машиноборцы раннего капитализма хватались за устаревший патриархальный уклад в страхе перед экономическими инновациями, так их последователи из числа антиглобалистов хватаются теперь уже за машины, ставшие для них родными и естественными, пытаются строить справедливость в контексте морально устаревшей индустриальной экономической системы. Стоит ли говорить, что в новой постиндустриальной экономике с ее технологиями управления, они со своими устаревшими экономическими организмами неизбежно проиграют. Мы же, подчеркиваю особо, ратуя за торжество новой системы, выступаем не за новую власть, а за разрушение старой.

Да, к сожалению, главными толкачами глобализации пока остаются сильнейшие государства «большой семерки». Поэтому упразднение отсталых государственных систем идет наряду с адаптацией и усилением передовых. В сущности, именно это антиглобалисты и называют политикой «золотого миллиарда» или новым империализмом, в этом они и видят приход новой наднациональной власти. Мы также выступаем против использования глобализации в целях усиления каких бы то ни было государственных режимов. Но выравнивание доходов между Первым миром и остальным человечеством может быть достигнуто не сворачиванием глобализации, а ее быстрым и последовательным воплощением, то есть тотальным упразднением государственных границ. Единственный путь победы анархизма – довести глобализацию до логического конца, одинаково упраздняя государственные образования Третьего, Второго и Первого миров.

Страны Второго и Третьего миров, где проживает 85% человечества, обречены на догоняющее развитие не на какие-то годы или даже столетия. По выводам коллектива Института проблем глобализации (Россия), США и Великобритания практически навсегда заняли первый этаж глобальной экономической пирамиды, позволяющий генерировать технологические принципы. Другие страны «большой семерки» обосновались на втором этаже, реализуя технологические принципы в ноу-хау, и никакая сила, кроме глобальной катастрофы не в силах изменить это положение вещей. «Сегодня и Россия, и другие бывшие относительно развитыми страны постсоциалистического пространства… в целом отброшены на четвертый-пятый уровни мировой технологической пирамиды и ведут жестокую конкурентную борьбу за возможность подняться на третий уровень. Их отставание от развитых стран, занимающих второй «этаж», сегодня можно с полным обоснованием считать окончательным и необратимым [9]».

Таким образом, даже сворачивание так называемого «неоколониализма» и возобладание в странах Первого мира политики изоляционизма не решит проблемы экономического неравенства глобальных регионов. Бедные в Украине все равно будут многократно беднее бедных в Америке. Хуже того, - умные и работящие украинцы будут беднее тех, кто глупее и ленивее их в США. Но значит ли это, что развивающиеся страны и Украина в том числе навсегда останутся в технологическом рабстве? Единственная возможность упразднения такого искусственного неравенства – это отмена границ. Наличие сверхдержавы США, «большой семерки», «золотого миллиарда» и прочих жупелов авторитарной глобализации держатся всего лишь на одном властном институте: государственных границах. Да и сама авторитарная глобализация со своей свободой передвижения капиталов и ограничением иммиграции держится именно на границах.

Однако, отмирание границ между народами – такой же естественный процесс начала глобального капитализма, как отмирание границ между сословиями в начале капитализма национального. В классическом варианте государственные границы появились на месте границ между этносами. Но, на образование самих этносов большое влияние оказывали особенности ландшафта или стихия климата. Как замечал Л. Гумилев, «на этнические процессы ландшафт влияет принудительно [10]». Так в украинской степи образовывались крупные племенные союзы, а их границами служили лишь большие водные преграды. А в горах Кавказа каждая крупная долина, изолированная скалами становилась местом образования отдельной народности. То же в случае с климатическими катаклизмами: засуха или заморозки, уничтожавшие урожай влекли за собой консолидацию общин, возникновение власти. Но неумение предка пересечь реку или прокормиться в неурожай, - это всего лишь издержки развития. А, следовательно, и ставшие результатом этого племенные, а из них и государственные образования с их границами должны восприниматься так же, как издержки развития и вовсе не как «священные коровы».

Догоняющее развитие Украины в полной мере касается и институтов управления (власти). Сегодня, когда в колыбели современной государственности - Европе - государства отмирают, а им на смену приходят самоуправляющиеся регионы, на ее периферии, в том числе, в Украине, пытаются догнать вчерашний день управления, - образуют национальное государство. Нам твердят о многовековой борьбе украинского народа за свою государственность, но сама форма «государства-нации» - лишь мимолетный эпизод в трансформациях власти. Формирование системы национальных рынков стало основой создания национальной государственности, и только потом в рамках последней стали формироваться собственно нации.

Другими словами, экономическая выгода и государственная опека союзных власти субъектов экономики, а не какие-то этнические традиции сгоняла людей в нации. И система эта полностью сформировалась лишь в середине XIX в. и то на очень ограниченной территории. «Золотой век» экономического либерализма и национально-государственного развития в действительности имел место лишь в рамках евроамериканской цивилизации [11]». И только в 1945-75 гг. с окончанием колониальной эпохи система национальных государств охватила весь мир. А, если считать и гибель Восточного блока с выделением последних независимых республик, то конец формирования национальных государств приходится на начало их отмирания в развитых странах. То есть создание государств типа Украины – есть анахронизм, несоответствие духу времени.

Как экономические интересы согнали народы в «государства-нации», так расширение экономических интересов освобождает их от этой временной формы власти. Поменялась система экономики с национальной на глобальную, естественно распадаются и следствие первой, - нации. Ничего трагичного, тем более катастрофического в этом нет. И то, что украинская власть в своем аутсайдерском, догоняющем развитии пытается урвать как можно больше от слишком поздно доставшегося ей насоса национальной государственности, только лишний раз подтверждает, что власть эта эгоистична и нерациональна и должна быть отвергнута со всеми ее «священными коровами». А карту апокалипсиса нации чаще всего разыгрывают национальные экономические монополисты, подобные «Русскому алюминию», которые потеряют свои сверхприбыли на глобальном рынке.

Глобальный капитал космополитичен и лишь из политкорректности поддерживает патриотические вывески. И это главный залог как анархизации человечества, так и выравнивания доходов между народами, того, что на сегодня левые определяют, как главный признак воцарения справедливости. Собственность все больше аккумулируется в нематериальных активах, а значит, более мобильна и не привязана к отдельной стране. Поэтому, в принципиальной схеме, когда рухнут все границы и потоки мигрантов из развивающихся стран хлынут в Первый мир, это не приведет к краху сложившейся экономики, но лишь сделает более равномерным распределение доходов. Капиталисты не смогут пользоваться дешевой рабочей силой Третьего мира, равно как и обитатели Первого мира не смогут «лежать на печи» своих традиционных привилегий. Не оговоренное увеличение эксплуатации в Африке приведет к тому, что ее жители начнут массовую миграцию в Америку. Равно как и необоснованный профсоюзный шантаж в Америке тут же приведет к оттоку капиталов в Африку.

В мире без границ не будет правительств, а значит и коррупции, дающей нечистоплотному бизнесу внеконкурентное преимущество, позволяющей богатеть на ограблении населения с помощью государства. Единственным источником богатства станет выбор потребителя, то есть награда за победу в честной конкуренции. В мире без границ специалист в любом уголке планеты сможет без труда продать свое умение за адекватную плату, так как только в отсутствие границ сложится действительно глобальная экономика с примерно одинаковой оплатой одного и того же труда в любой точке Земли. Равно и неквалифицированный труд будет везде цениться одинаково: не те гроши, что платят за него в Третьем мире, но и не те излишки мира Первого. Впрочем, информационная экономика, которая ввиду надвигающейся роботизации индустриальных отраслей, в ближайшие века станет основным занятием людей, сможет еще равномернее распределить доходы и еще адекватнее оценить способности того или иного индивида. Причем самой личности вовсе незачем для этого будет покидать свое место обитания, будь то Нью-Йорк, Одесса или Бухта Проведения.

Ликвидация государств-наций не может привести к созданию глобального государства, мирового правительства. Даже известный глобальный империалист Дж. Сорос был вынужден признать: «Когда я говорю о глобальном обществе, я не имею в виду глобальное государство. Государства заведомо несовершенны, даже на уровне отдельной страны [12]». Интересы субъектов глобальной экономики не подразумевают наличия мировой исполнительной власти. Кроме того, в планетарном масштабе любая централизованная власть превращается в фикцию и способна существовать лишь в форме рекомендаций ООН. Максимум, что можно прогнозировать в глобальном обществе – это наличие хозяйственного судебного органа типа ВТО, впрочем, лишенного негатива поддержки государств «большой семерки», так как государства будут упразднены. Но и теоретики анархизма (в частности Кропоткин) допускали в свободном обществе наличие третейских судей, разбирающих общественные конфликты.

Параллельно процессу прямого включения в глобальный рынок конкурентоспособных экономических субъектов, промежуточным этапом развития глобальной анархизации для всех остальных мы видим создание макрорегиональных экономических блоков, проект «конструктивной многополярности». Смысл его заключается в том, что национальные рынки, в соответствии со своими экономическими связями и интересами, сначала объединяются в союзы и лишь потом, в образе нескольких геоэкономических субъектов вливаться в единый глобальный рынок. Эта схема призвана смягчить минусы глобальной конкуренции для нынешних национальных экономик. Кроме того, геополитические области (Европейская, Американская, Евразийская, Дальневосточная, Арабский мир и т.д.) в культурном отношении представляют собой разные цивилизации. И вышеозначенные блоки, образуемые по принципу культурной идентичности, призваны смягчить цивилизационный конфликт, подготовить национальные культуры к соединению в единое пространство человеческой цивилизации.

Наиболее известный из уже существующих геоэкономических блоков – Европейский Союз, где нации-участницы успешно сплавляются в единую европейскую общность. В перспективе по тому же пути пойдут НАФТА (Североамериканская зона свободной торговли); АСЕАН (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии) АТЭС (Организация Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества); ЕЭП (Единое экономическое пространство стран СНГ), - в перспективе ЕврАзЭС и др. Именно региональная интеграция и многополярное взаимодействие станут основными компонентами глобального устойчивого развития в противоположность империалистическому пути развития однополярного мира.

Проект САУ
Обрисовав наше видение глобальной перспективы развития человечества, я пока не ответил на главный практический вопрос, - с какой стороны браться за включение украинского общества в ту добровольную социальную гармонию, контуры начала которой я здесь набросал? В конце пути – чужой, плохо вообразимый и вызывающий недоверие своей свободой, соблазнительный мир. В начале – мир, пронизанный принуждением, чинопочитанием и нетерпимостью, более родной, но вызывающий отвращение. Задумаешься над тем, как перебросить между ними мостик, – невольно опускаются руки. Задумаешься сотый раз – начинает проступать перспектива.

В сущности, чего мы хотим? Чего хочет каждый взрослый и самостоятельный индивид, в чем заключается смысл анархии? Коль скоро функции управления в сложных социальных и производственных организмах не избежать, мы хотим минимизировать эту функцию, контролировать ее или подчиняться ей сугубо добровольно, на основе свободного договора. Мы хотим, чтобы как можно меньше людей распоряжалось жизнью индивида, распоряжалось в как можно меньшем количестве сфер его жизни, и чтобы люди эти были максимально приближены к нашему индивиду, подконтрольны ему.

Какова концепция анархического общества у Кропоткина? Это произвольно сложившееся поле взаимодействия разнообразных гражданских организаций, дополняющих и уравновешивающих друг друга. «Это общество отвергает всякую предустановленную форму, окаменевшую под видом закона; оно ищет гармонию в постоянно-изменчивом равновесии между множеством разнообразных сил и влияний, из которых каждое следует своим путем и которые все вместе, именно благодаря этой возможности свободно проявляться и взаимно уравновешиваться, и служат лучшим залогом прогресса [13]». Из современных представлений наиболее близко такому пониманию анархии отвечает идея гражданского общества, в развитие концепции которого общепризнан вклад Бакунина и Кропоткина. Выше я уже упоминал о потенциальной силе гражданского общества по силовому устранению государственного режима в интересах иного государства. Глубоко уверен, что ГО способно на не менее эффективные эволюционные действия в собственных интересах.

Большинство концепций ГО рассматривают современный социум как бинарную систему «государство – гражданское общество». Другими словами, ГО – это все, что не бюрократия: совокупность всех негосударственных организаций и социальных связей от семьи и круга друзей до бизнеса и социальных движений, система равновесия их интересов и свобод. Проще говоря, - мир вне власти. Характерной особенностью указанной бинарной системы является возможность изменения соотношения ее составляющих: чем больше государство, тем меньше гражданское общество и наоборот. В тотальном огосударствлении советского социализма гражданское общество было почти удушено, - любая общественная организация была продолжением государства, парт- и профкомы пытались регулировать даже семейные отношения. Таким образом, мы можем рассматривать государство, как аппарат регламентации (и надзора за ее исполнением) неких сфер общественной жизни, временно не подлежащих саморегуляции гражданским обществом.

Пока ГО находится в стадии формирования и развития, регулирует общественные взаимоотношения наемная структура, – государство. Но гражданское общество постоянно обучается и, расширяя зону саморегулирования, естественно заменяет властные структуры, вытесняет государство из общественной жизни. Это и есть то высвобождение общественных сфер из-под бюрократического диктата, начавшееся в Украине с перестройки. Когда субъекты ГО научатся сами устанавливать и соблюдать все правила общественных взаимоотношений, государство должно отмереть за ненадобностью. То есть наличие государства необходимо лишь на стадии формирования гражданского общества, тогда как полностью сформированное ГО способно само, без посторонней помощи регулировать взаимоотношения своих членов. Такой поэтапный демонтаж государства мы и называем анархической эволюцией.
 
Причем, что бы ни вливали в головы неискушенных украинских общественников обучающие программы западных фондов, самодостаточное гражданское общество не может быть демократическим, оно насквозь анархично. В нем конфликты разрешает не принцип большинства, а консенсус, свободный договор субъектов ГО. И такая договоренность – частное дело субъектов в нем участвующих и не предполагает какого-либо стороннего вмешательства, тем более политического. Фактически все отношения внутри сформировавшихся сфер гражданского общества с отлаженной системой саморегуляции исключают вмешательство государства. Повторюсь, чем мощнее ГО, чем большее количество сфер социума оно охватывает, тем бесполезнее, ненужнее становится государство.

Как указывалось выше, украинские искатели власти образца 2004 успели извалять в революционной грязи и такой последний незапятнанный политическими интригами символ, как гражданское общество. В результате оранжевой революции неправительственные организации (НПО) надолго потеряли в глазах общества статус независимости. Но так ли уж никому в Украине не нужны НПО кроме западных фондов с их «бархатной» миссией? Напротив. В украинском ГО уже давно обсуждается вопрос, что именно социальные НПО смогли бы постепенно стать заменителем бюрократии социальной сферы. Той структуры, которая не справляется со своими обязанностями, и, в то же время, больше других институтов власти выпячивает слезоточивую заботу о населении и принципиальную незаменимость государства. В частности, замена местных управлений социальной защиты на профильные НПО внятно прозвучала в рамках эксперимента по социальному заказу (Одесса 2000-01 гг.).

Поэтому украинский бизнес, действительно стремящийся к либерализации экономики, прекращению государственного вмешательства и искажения рынка, не может не видеть в социальных НПО своего естественного и очень полезного союзника. Не в лоббирование узкопроизводственных интересов, а именно в них, социальные НПО, и должен вкладывать украинский бизнес, чтобы опосредованно, через отбор у власти наиболее популистской сферы государственной деятельности, обрести свободную экономику. В сущности, начало этого процесса недвусмысленно наблюдалось уже в ходе оранжевой революции. Опустим реальные цели организаторов массовых акций и политическую неискушенность, как их рядовых участников, так и большей части украинского бизнеса. И революционная «пехота» из среды всевозможных НПО, и малый бизнес искренне верили в борьбу с коррумпированной властью. И именно эта идея объединила их настолько, что предприниматели привозили для забастовщиков Майдана бесплатные вещи и еду. Это-то и есть главный положительный результат оранжевой революции, залог реальной анархизации Украины.

И, как только социальная сфера, это главное оправдание власти, перейдет в ведение ГО (бизнеса и общественных организаций), общество быстро поймет, насколько смешно государство со всеми своими символами, жупелами и «священными коровами», поймет, насколько оно бесполезно и злонамеренно. Проявится самодостаточность ГО: бизнес для прибыли, благотворительность для помощи, кружки для интересов. Это и будет моральной смертью государства. Однако, даже в случае успехов ГО на этом направлении, очевидно, что, бюрократия сама никуда не уйдет, устыдившись своей ненужности. Поэтому мы и рассматриваем это направление как весьма значимое, но не основное. Кто-то должен взять на себя законодательное обеспечение демонтажа государства.

Для реализации анархической эволюции мы, часть украинских анархистов, создали проект целенаправленного разгосударствления, «управляемой анархизации». Этот проект называется политическая партия «Союз анархистов Украины» (САУ). В конце перестройки разгосударствление, строительство гражданского общества уже поднимали на щит либералы. Но они не выдержали искушения собственностью. Добившись частичной приватизации без участия широких слоев населения, они, чтобы сохранить приобретенное, пошли на сепаратное соглашение с бюрократией. Тем самым либералы отвернули социум от дальнейшего разгосударствления, выставив его результат не самостоятельным и гармоничным гражданским обществом, а именно тем воровством, хаосом и «правом сильного», которым наши враги клеймят анархию. Мы же хотим нейтрализовать это предательство и довести разгосударствление до его полного логического завершения.

Как на практике возможно целенаправленно нивелировать государство и наращивать самоуправление в обществе? Мы видим два эволюционных способа: децентрализацию власти и сокращение нормативной базы. Именно децентрализация на переходном этапе (пока индивид постигает самостоятельность) призвана приблизить уровень социального управления непосредственно к гражданину. Чем ниже властная конструкция, тем меньше у нее возможности развивать свой природный авторитаризм, тем более она прозрачна и досягаема для контроля подвластных, тем легче упразднить властное руководство вообще.

Наиболее реальной перспективой упразднения государства является делегирование его полномочий в двух направлениях, - в область регионального и местного самоуправления (федерализация) и в пользу выше описанных наднациональных геоэкономических блоков. В таких блоках властные полномочия новых органов управления (например, Еврокомиссии) становятся более символическими и номинальными, чем отмирающего национального правительства. А реальное регулирование на местах (на уровне базовых административно-территориальных единиц) становится все более зависимо от мнения граждан. Кроме того, курс на федерализацию Украины должен сопровождаться широкими международными связями регионов, заключением ними соглашений с регионами других стран. Такие соглашения призваны стать страховкой против реанимации унитаризма, реставрации вертикали власти.

Параллельно децентрализации должен идти процесс сокращения нормативной базы. Чем больше в обществе регламентации, тем меньше в нем свободы, тем больше в нем бюрократии, призванной проводить в жизнь данные нормы и отслеживать их исполнение. В Украине действует более 110 тыс. законодательных актов. Естественно у нас отсутствует свобода и наблюдается засилье чиновников. Даже если наивно предположить, что такое громоздкое законодательство вводится не из авторитарных побуждений, а исключительно ради блага граждан, законы должны отменяться не менее быстро, чем вводиться. По мере «взросления» социума, роста гражданского общества принудительная регламентация действий его членов должна сокращаться, как морально устаревшая. Украинское общество взрослеет редкими темпами. И законодательство постоянно задерживает этот процесс.

Эволюционное движение современной политической системы в сторону анархизации (децентрализация и дерегламентация) может вестись только одним надежным путем, - через изменение законодательства. Легитимная децентрализация власти, равно как и сокращение нормативной базы возможны лишь посредством работы в парламенте. Именно для такой целенаправленной анархической работы САУ и пойдет на выборы. Таким образом, проект САУ полностью ложится в концепцию видения анархизма как практики освобождения, а не построения свободного общества. Только, если левые анархисты используют свою изначальную неформальность для построения демократического общества коллективного принуждения, мы напротив, изначально используем партийный демократический централизм и представительские механизмы для вывода людей из властного принуждения в индивидуальную свободу. Принципиально похожая технология уже применялась Повстанческой армией Махно. Только, в отличие от махновцев, мы используем дисциплинированную структуру не армии, а политической партии.

Бюрократия имеет универсальную способность регенерации после любых социальных катаклизмов. Но нам представляется она бессильной перед неуклонным и последовательным законодательным закреплением процесса упразднения ее функций. Не переформированием чиновничьих рядов под видом борьбы с бюрократией, а именно целенаправленное сокращение. Тысячелетиями усложняющийся социум неустанно громоздил структуру своего управления и сама она будет отмирать с большой неохотой. Ее надо упразднять демонтажной деятельностью. Десятки партий приходили в политику «дать счастье народу». У САУ другая функция – он идет целенаправленно демонтировать иерархию власти. В этом наша главная задача и принципиальное отличие от прочих политических структур.

Но, коль скоро САУ собирается участвовать в законодательной деятельности, было бы странно не воспользоваться этим для принятия актов, способствующих росту гражданского общества. Те или иные партии вполне естественно принимают законодательное обеспечение роста той или иной отрасли экономики (АПК, металлургии). Вполне естественно принимать и пакеты законов, облегчающих общественности самоорганизацию, всячески поощряющих ее на самоуправление, стимулирующих создание альтернативных власти гражданских организаций, делающих для граждан более выгодными и перспективными механизмы саморегулирования отношений, чем регулирования их сверху, посредством делегирования полномочий. Неорганизованное общество – это безликие и беспомощные народные массы. Защита от насилия (в том числе властного) возможна лишь в структурированном общества, где существуют объединения граждан, помогающие сопротивляться насилию. А в безгосударственном обществе такое насилие, в первую очередь, может быть давлением крупного капитала.

Аксиоматичным анархическим является посыл о том, что общество без государства – это общество без границ, то есть глобальный социум. Однако, безгосударственный глобальный социум, основанный на частной собственности (анархо-капитализм) левые интеллектуалы огульно обвиняют в беспримерной, ничем не ограниченной эксплуатации, главенстве «права сильного». Таким образом, глобальный капитализм они видят не иначе как тиранию мировой олигархии. Для меня же отрицание социализма вовсе не означает отрицания глобальной общественности. Напротив, те же гражданские организации Украины, ввиду развития ГО и упразднения национальных барьеров, неизбежно войдут в тесное взаимодействие с профильными международными организациями. Поэтому обязательным результатом экономической глобализации и демонтажа «государства-нации» я вижу создание глобального гражданского общества.

Как отмечал Л. Толстой: «Лжеучение государства состоит в признании себя соединенным с одними людьми одного народа, одного государства, и отделенным от остальных людей других народов и других государств. Люди мучают, убивают, грабят друг друга и самих себя из-за этого ужасного лжеучения [14]». Поэтому создание глобального гражданского общества будет обусловлено преодолением, в первую очередь, этнических, культурных и языковых барьеров. Когда критическая масса индивидов осознает себя гражданами мира с едиными стремлениями, целями и задачами и лишь потом украинцами или русскими, американцами или китайцами, тогда окончательное упразднение национальных перегородок станет вопросом техники.

Впрочем, именно такую смысловую нагрузку мирового гражданства уже несет умеренная часть движения антиглобалистов, выступающая не против экономической глобализации, а лишь за альтернативу проекту «большой семерки» (альтерглобалисты). Как я уже отмечал, большинство организаций глобального сопротивления являются вполне капиталистическими профсоюзами и ассоциациями мелких производителей или финансово мощными НПО. Их-то движение и можно рассматривать, как прообраз глобального противовеса мировой олигархии, интересам крупного капитала. Таким образом, не пришествие в нашу страну реакционного антикапиталистического движения антиглобалистов, а включение НПО Украины в мировое движение за альтернативную глобализацию, я вижу наиболее надежным механизмом соблюдения прав и свобод наших граждан в будущем безгосударственном мире.

И все же грустно думать, что острое противостояние альтерглобализма и глобального капитала будет вечным. Не хочется верить, что это непонимание, погромы и отказ видеть друг в друге человека будут длиться бесконечно. Мне это видится временными состоянием преддверия мировой анархии. Рано или поздно глобальное гражданское общество, частями которого являются и бизнес, и социальные движения, найдет баланс основных интересов. И что тогда делать индивиду? Я не являюсь сторонником лево-«анархической» концепции прямой демократии, в которой распыление власти служит лишь подготовительным этапом для тотального участия всех в управлении всеми. У нормального индивида масса личных, производственных, семейных, дружеских интересов, хобби, наконец. Внутренняя потребность современной личности в постоянном участии в общественной жизни больше похожа на аномалию, чем на правило.

Промежуточный этап глобализации и всеобщего согласования интересов я вижу переходом не к тотальному участию, а к тотальному отсутствию. Когда территориальные общности индивидов сначала перестанут выбирать себе власть, а затем и участвовать в промежуточном вынужденном самоуправлении и начнут нанимать на работу менеджеров по управлению. И спрашивать с них, как с наемных работников. А затем, по мере индивидуального накопления навыков самостоятельности и увеличения информатизации, высокотехнологичности общества в целом, сведут функцию социального управления к такому минимуму, какой позволит уровень независимости членов социума.

Поэтому для нас гражданское общество несет в себе еще и важнейшую обучающую функцию: учит индивида социальной компетентности и общественному взаимодействию на случай нарушения равновесия. Пока у него все хорошо, индивид может спокойно жить своей частной жизнью. Но опыт защиты личных прав легко включится при возникновении любой угрозы, позволит компетентным гражданам объединиться и быстро отстоять свою независимость. Поэтому пришествие мировой анархии я не вижу концом истории, когда все будет сбалансировано настолько, чтобы вовсе не возникало конфликтов. Согласование интересов не может быть окончательным потому, что новые интересы возникают постоянно.

Анархия – это не беззаботный застывший рай, а живое ответственное бремя свободы. Возникновение и преодоление конфликтов интересов – едва ли не главный двигатель прогресса человеческой цивилизации. Отсутствие же конфликта интересов, когда все движимы единым интересом, - это самый страшный тоталитаризм, который только можно придумать. Поэтому конфликты будет существовать всегда, пока люди хоть чем-то интересуются. Просто в анархии они смогут решаться самым гуманным способом: саморегулированием, свободным договором конфликтующих сторон.

И в конце концептуального наброска нашего проекта невозможно обойти вниманием последний, но очень важный вопрос: в случае своей победы, как на выборах, так и в дальнейшей борьбе с государством, сможет ли САУ самоликвидироваться или он выродится в новую власть, разве что под черным знаменем. Левые анархисты обвиняют нас именно в последнем. Безусловно, победившую партию распустить не менее трудно, чем победившую армию. Но, если это анархическая партия, процесс представляется вполне возможным. Чем больше власть будет децентрализована, тем меньше связи и координации потребуется между региональными отделениями САУ, тем больше у каждого из них будет возникать своя специфика, а, значит, большая автономность в работе и принятии решений. В результате САУ из общенациональной партии постепенно превратиться в федерацию локальных анархических движений, связанную лишь общими разработками и системой взаимопомощи.

А, по мере налаживания дальнейшей саморегуляции социума и внедрения Украины в глобальное экономическое пространство, вообще отпадет необходимость в национальных законодательных органах. Значит, отпадет надобность и в САУ. Миссия анархизма будет выполнена. Во всяком случае, миссия САУ, как политической организации должна быть закончена. Мы не будем лезть в дела приватной сферы, мы не станем с вами вечно нянчиться, думать за вас. Мы подвизались только вас освободить. Дальше отстраивайтесь сами.

Март-апрель, ноябрь-декабрь 2004 г.

[1] Паринов С. Яковлева Т. Экономика 21 века на базе Интернет-технологий // http://rvles.ieie.nsc.ru/parinov/economy21.htm
[2] http://www.e-xecutive.ru // http://www.e-xecutive.ru/analytics/article_887/
[3] Антиглобалисты против тайных правителей мира // Новый Петербург № 46, 15.11.01
[4] http://anti-glob.narod.ru // http://anti-glob.narod.ru/
[5] Антиглобалистов финансируют Гусинский и Березовский // http://www.apn.ru/lenta/2001/7/20/5303
[6] Олигархи – друзья масс // Московские новости, 12.12.01
[7] Бородай А. и др. В поисках пути // http://www.ruspred.ru/arh/01/7.htm
[8] Цитаты // http://avtonom.org/pub/loh_rusantiglobalism.html
[9] Практика глобализации: игры и правила новой эпохи. М. 2000. с.104
[10] Гумилев Л. Этногенез и биосфера Земли. М. 1990. с.178
[11] Соколов В. От вестфальской системы к аугсбургской? // http://www.russianglobalclub.com/gw_02_32.htm
[12] Сорос Дж. К глобальному открытому обществу // http://www.gilbo.ru/index.php?page=world&art=441
[13] Кропоткин П. Анархия, ее философия, ее идеал. М. 1999., с.213
[14] Толстой Л. Суеверие государства // http://arulez.h1.ru/cgi-bin/text.php?more=tol