Создан:
25 Апреля 1999
Опубликован:
25 Апреля 1999
Раздел:
до анархизма -
стихотворные
* * * Шторм Штормит. Отверстия задраены. Вода в беспамятстве седа. С земной зазубренной окраины Моря стекают в никуда. А мы, по самой кромке ужаса, Винтами щупая карниз, Идем норд-ост. Моторы тужатся. В трюмах истерика у крыс. Пора на вахту. Я, Вергилием Иду в машину, словно в ад. Сосуд, наполненный бессилием, Навстречу сменный мой собрат. Разгоряченный и измученный, Он не дотянет до земли. Сердца, работая в уключинах, С трудом нас в качке развели. И он пошел, дрожа коленями, В свою каюту, чуть живой. А из гребного отделения Выл корабельный домовой. Мой друг на грани сумасшествия. И, что, за ним сойду и я?! Пусть Иисус вторым пришествием Вернет нас в лоно бытия, Но душу, выжженную шквалами, Его любви не излечить. Левиафанами, финвалами Рассудка съедены ключи. Так обречен блуждать в неволе я, В которой, вроде, нет границ. А волны, как меха соболие, Искрятся в отблесках зарниц... 02 октября 1988 г. Атлантика Атлантика. Каюта. Ночь бессонна. Обняв наш якорь, дремлет океан. С души каким-то внутренним тифоном Согнало сновидения туман. Настройка, как прослушиванье мира. В приемнике, плеская через край, Штормят моря полночного эфира, Смывают с небосклона дряхлый рай. Наполнен всеми звуками планеты Наш траулер на траверсе небес. Звучат по коридорам кастаньеты, В столовой бьется рок-н-рольный бес, Бродвейский степ на камбузе стучится, Плетет орган межзвездную парчу, За переборкой раненою птицей Смычок упал на шею скрипачу. И, кажется, приемник, право, лишний, - Весь мир наполнен музыкой и так. И вымывает из души Всевышний Ее струей всю горечь, злобу, шлак. А в дальней бухте, слыша звуки танца, Что ниспослал его родимый порт, Грустит матрос "Летучего Голландца", Опершись на просоленный фальшборт. И я смекаю - как же одиноко Шли корабли колумбовых веков! В эфире тихо. Только поступь Бога Тревожила ночами моряков. А ныне, на волнах далеких песен, Качается бессонная луна. Глупышка, атлантическая Несси Прислушалась под бортом у окна. 08 ноября 1988 г. Малиновый сок На темени морвокзала [1] Все демоны заодно. Штормит за двенадцать баллов В пустых животах вино. Хоть есть на столах закуска, В душе на не табу. Последняя ночь до спуска. Стекает закат по лбу. Тут, сколько не пей, - все мало И кажется в пьяной мгле: Вот-вот уплывут причалы, Суда прирастут к земле. Но скатерть волочит кто-то И молча, за край земли, Уходят пропащим флотом Тарелки, нет, корабли. Селедка на длинном блюде Уперлась в морской накат. Кусочки ее, как люди Лежат на палубе в ряд. Везение всех отпело. Одна из "Марий Целест" [2] Уходит за грань предела На вечно опасный Вест. Нас небо толкало в спины Штыками холодных звезд. Живительный чай с малиной К похмелью рассвет принес. Тянувший сорвался на пол, Как будто упала дверь В тот мир, где из неба капал Малиновый сок потерь. 03 февраля 1989 г. | Швартовка Нахимов Народ, - кто спал, кто пил по ресторанам, Кто лил дерьмо на лидеров Союза. Все было тихо. Только ночь туманна. И надвигалось тело сухогруза. Я только что отмучил мореходку, От жарких снов остыли наши койки. Значки выпускников бросались в водку. Страна бросалась в омут перестройки. Удар. Махина лопнула, как банка, Вся требуха посыпалась наружу. Кто выровнялся под ножом рубанка, Кто закрутился, разливая душу. Я тоже заметался в этой давке От корабля до брокерской конторы. Режим гремел, как слон в посудной лавке И нервно передергивал затворы. И были август, митинги и Пуща, Свержение кумиров и устоев. И был раскол. И я среди бегущих Куда-то несся вдаль на месте стоя... Наш Третий Рим на дне. Остались шлюпки, Кружатся возле места катастрофы. Все к лучшему. Но на душе зарубки. И лист чернеет, принимая строфы. 09 ноября 1996 г. Стоик Он когда-то пытался учиться, И осваивал римскую стою, Проникая в упорные лица Неудобных режиму героев. Но любовь увела от Сенеки И, по трапу, - в рыбацкие дали. На исходе двадцатого века Мир любви снова материален. Без него вырастало потомство И жена без него хорошела. Без него поднималось подонство, Разлагая державное тело. А потом был арест парохода И тоска где-то возле Лаоса. Целый год он платил несвободой За долги своих “конченных” боссов. Бросил море и долго скитался В “челноках” и по “мутным” конторам, Но, блуждая по жизненным галсам, Не желал быть ни жертвой, ни вором. Быть в “тени” и с братками - противно, Недостойно его идеалов. И тянул он мирскую путину, А система все так же кидала. И жена не стерпела накала, - Заменила наличностью личность, Лучше всех мудрецов доказала, Что материя все же первична. Но, когда все усилья горели От налогов, измен и инфляций, В его сны приходил Марк Аврелий [4] И внушал, что постыдно сдаваться. Мне сказали : он так и не гнется, За кормой оставляет неверных И, путями стоических лоций, Наши судьбы выводит из скверны. Мне бывает до ужаса тошно, Но, пока где-то жив этот парень, Суицид оставляю я в ножнах И барахтаюсь в нашем кошмаре. 12 марта 1999 г. Предсезонье |
[2] «Мария Целеста» - первое судно, пропавшее в Бермудском треугольнике.
[3] ТР – транспортный рефрижератор, судно рыбного флота.
[4] Марк Аврелий – римский император, философ стоической школы.
[5] Крез – известный своими богатствами царь античной Лидии.