Причины этих конфликтов очевидны. В случаях Сербии и Молдовы, - в результате краха советской системы, в остальных республиках, - после бархатных революций, подорвавших постсоветские режимы, произошел развал авторитарных систем контроля территорий. Унитарные центры перестали держать в повиновении региональные элиты, в результате чего возникли серьезные претензии регионов на передел властных полномочий. Поэтому сейчас одним из главных вопросов для данных «молодых демократий» является урегулирование отношений по линии центр – регионы. Причем в интересующих нас Украине, Грузии и Молдове этот вопрос пытаются решить в рамках старой советской унитарной модели.
Насколько неестественен этот путь, показывает главный «приз» бархатных революций на постсоветском пространстве – вступление в ЕС. Административная ситуация в Евросоюзе характеризуется высоким уровнем автономности территорий. Это так называемая «Европа Регионов». Автономность европейских областей столь высока, что они, не спрашивая санкции своего национального правительства, могут в рамках Шенгенской зоны налаживать связи и заключать договора с областями других стран. Это означает, что регион стал базовой единицей ЕС, которой ре-делегируется от национального правительства большинство управленческих функций. С другой стороны, все больше функций координации регионов в рамках всего Евросоюза передается Европейской комиссии. Процесс зашел настолько далеко, что в ближайшие годы будет принята единая европейская Конституция.
Таким образом, административная ситуация в Единой Европе характеризуется автономным самоуправлением регионов, фактически находящихся в федеральных отношениях в рамках Шенгенской зоны. Полномочия же национальных правительств постоянно нивелируются, делегируясь в двух указанных направлениях, в регионы и к Еврокомиссии. В такой ситуации становится совершенно естественным, что регионы самоопределяются в вопросах экономических связей, управления, этнокультурных особенностей и языка.
Последняя проблема наиболее остро стоит в Грузии, Украине и Молдове. Именно к ней чаще всего апеллируют региональные элиты в противостоянии с унитарным центром. И тут, с оглядкой на «Европу Регионов», встает закономерный вопрос. Зачем национальные правительства указанных стран стремятся провести культурную унификацию регионов перед вступлением в ЕС, если в Евросоюзе инокультурные области все равно ждет ренессанс региональных особенностей? Возникают два предположения. Либо «европейский выбор» для этих режимов, - заведомая ложь, форма пиара типа советского «пути в коммунизм», где каждому по потребностям. Либо эти режимы действительно не понимают специфики европейских межкультурных и межрегиональных отношений. Но в обоих случаях, они не годятся на роль лидеров движения в Единую Европу, и их надо срочно менять.
Но вспомним, что сами по себе эти режимы к власти прийти не могли. Их туда вознесла ударная волна гражданских движений, в первую очередь, молодежные сетевые организации, такие как сербский «Отпор», грузинская «Кмара», украинская «Пора». В Белоруссии этим же путем движется «Зубр», в России – «Оборона», в Молдове – «Прорыв». И к лидерам таких организаций Молдовы, Украины и Грузии возникает вопрос идентичный тому, что задан режимам «европейского выбора». Понимают ли они саму природу и содержание своих сетевых структур?
Современным эталоном сетевых форм общественной организации являются так называемые «новые социальные движения» (НСД), входящие в систему сопротивления антиглобалистов (альтерглобалистов). НСД представляют собой сетевые структуры, иерархия подчинения в которых заменена горизонтальной координацией. Нет властителей и подчиненных, есть сетевая кооперация для достижения общих целей. Аналогично они видят и создаваемую структуру глобального социума – в форме переплетающихся сетей самоуправления, автономных в решении большинства вопросов местной жизни. Однако сами сетевые принципы организации, выработки решений и построения социума не их идея. Впервые социальные сети предлагались и разрабатывались анархическим движением, одним из практических экспериментов которого стал махновский Вольный район 1918 – 1920 гг.
Организационная структура махновской республики представляла собой горизонтальную кооперацию местных Вольных Советов с рамочными координирующими функциями центральных органов движения. Между тем, и сами Вольные Советы не были монопольными правителями жизни общин, но лишь координирующими органами структур низового территориального и социального самоуправления, что в переводе на современность идентично НПО. Примечательно, что анархическое по своей структуре махновское общество не состояло исключительно из анархистов. В его рамках существовали организации левых эсеров, большевиков, националистов. Но сама система взаимодействия этих организаций была сетевой анархической, что вполне ложится в концепцию анархии Кропоткина.
Таким образом, сетевые организации являются продолжателями традиции анархического федерализма. И, естественно, они должны видеть систему организации и управления всего общества по своему образу и подобию. Что может быть достигнуто лишь путем децентрализации и ре-делегирования полномочий на места. В ходе этого процесса неэффективность и принудительный характер власти уменьшается. Она все более приближается к своему основному объекту, – гражданам республики, - пока не сливается с ними в одно целое, систему всеобщего самоуправления, где граждане управляют сами собой. Это и есть настоящая демократизация общественной системы, ее приближение к нормам ЕС.
А, значит, ориентиром деятельности сетевых молодежных организаций указанных республик в контексте их «европейского выбора» видится замена советской унитарной системы принудительного управления на федерацию самоуправляющихся регионов. Это наиболее цивилизованный, европейский выход из украинского противостояния Северо-запад – Юго-восток, грузинского – Тбилиси с Южной Осетией и Абхазией и, конечно же, - отношений Молдовы с Приднестровьем. Поддержка же сетевыми структурами государственного унитаризма и культурного монополизма является явным оксюмороном, несоответствием идеи организации и формы социального устройства.
Однако из этого не следует, что настоящие сетевые структуры должны стать слепым орудием региональных элит в их борьбе с унитарным центром. Напротив, задача НСД видится не в «комсомольской» поддержке властолюбивых элит или участии в безвыигрышной для общества лотерее «кого посадим на царство». Все это подделка, эрзац действительных целей сетевой организации социума. Настоящая задача НСД – становление структур гражданского общества на местах. Скрепление своих стран независимыми гражданскими сетями, которые не позволят региональным элитам превратить «молодые демократии» в конгломераты враждующих удельных вотчин. А равно не дадут и центральным органам подавлять региональные особенности. Скрепление сетями, которые естественным образом вырастут из самоорганизации местных сообществ, будут разнообразны в своих культурных появлениях, но едины во взаимоуважении друг к другу, и гражданской компетентности контролировать и федеральный центр и региональные элиты.
Именно такую концепцию свободного сетевого общества впервые выработал анархизм. Общества, где, согласно Кропоткину, «федерации вольных общин, если они будут свободно развиваться, скоро начнут переплетаться, покрывать одна другую и составят сеть, гораздо более «единую и неделимую», чем государственные союзы». Создание такого административно - территориального устройства, с нашей точки зрения, главная задача для настоящих сетевых структур, единственный способ урегулирования региональных конфликтов в Молдове, Грузии и Украине, и наиболее короткий путь в Единую Европу. Идею которой, именно в форме «Европы Регионов», еще в 1867 г. впервые предложил опять же анархист Михаил Бакунин.
назад
Создан:
22 Июня 2007
Опубликован:
22 Июня 2007
Раздел:
постижение анархии -
большая политика
(Доклад на 1-м Международном форуме
«Будущее Приднестровья: Время, Векторы, Возможности»)
Мой доклад посвящен роли «европейского выбора» и новых социальных движений в деле урегулирования межнациональных и региональных конфликтов в «молодых демократиях» постсоветского пространства.
Одной из главных проблем, возникших в результате бархатных революций на пространстве бывшего соцлагеря (Сербия, Грузия, Украина, Киргизстан) стали региональные конфликты, неспособность новых политических режимов урегулировать интересы регионов этих стран в рамках объявленной демократизации, но при одновременном желании сохранить унитарный контроль. Свидетельства тому, - конфликты центрального правительства Сербии с Черногорией и Косово, полувоенное состояние отношений режима Саакашвили с Абхазией и Южной Осетией, культурное противостояние Юго-востока и Северо-запада Украины. И, конечно же, тема нашего Форума, - застарелый, еще дореволюционный конфликт центрального правительства в Кишиневе с Приднестровьем.Причины этих конфликтов очевидны. В случаях Сербии и Молдовы, - в результате краха советской системы, в остальных республиках, - после бархатных революций, подорвавших постсоветские режимы, произошел развал авторитарных систем контроля территорий. Унитарные центры перестали держать в повиновении региональные элиты, в результате чего возникли серьезные претензии регионов на передел властных полномочий. Поэтому сейчас одним из главных вопросов для данных «молодых демократий» является урегулирование отношений по линии центр – регионы. Причем в интересующих нас Украине, Грузии и Молдове этот вопрос пытаются решить в рамках старой советской унитарной модели.
Насколько неестественен этот путь, показывает главный «приз» бархатных революций на постсоветском пространстве – вступление в ЕС. Административная ситуация в Евросоюзе характеризуется высоким уровнем автономности территорий. Это так называемая «Европа Регионов». Автономность европейских областей столь высока, что они, не спрашивая санкции своего национального правительства, могут в рамках Шенгенской зоны налаживать связи и заключать договора с областями других стран. Это означает, что регион стал базовой единицей ЕС, которой ре-делегируется от национального правительства большинство управленческих функций. С другой стороны, все больше функций координации регионов в рамках всего Евросоюза передается Европейской комиссии. Процесс зашел настолько далеко, что в ближайшие годы будет принята единая европейская Конституция.
Таким образом, административная ситуация в Единой Европе характеризуется автономным самоуправлением регионов, фактически находящихся в федеральных отношениях в рамках Шенгенской зоны. Полномочия же национальных правительств постоянно нивелируются, делегируясь в двух указанных направлениях, в регионы и к Еврокомиссии. В такой ситуации становится совершенно естественным, что регионы самоопределяются в вопросах экономических связей, управления, этнокультурных особенностей и языка.
Последняя проблема наиболее остро стоит в Грузии, Украине и Молдове. Именно к ней чаще всего апеллируют региональные элиты в противостоянии с унитарным центром. И тут, с оглядкой на «Европу Регионов», встает закономерный вопрос. Зачем национальные правительства указанных стран стремятся провести культурную унификацию регионов перед вступлением в ЕС, если в Евросоюзе инокультурные области все равно ждет ренессанс региональных особенностей? Возникают два предположения. Либо «европейский выбор» для этих режимов, - заведомая ложь, форма пиара типа советского «пути в коммунизм», где каждому по потребностям. Либо эти режимы действительно не понимают специфики европейских межкультурных и межрегиональных отношений. Но в обоих случаях, они не годятся на роль лидеров движения в Единую Европу, и их надо срочно менять.
Но вспомним, что сами по себе эти режимы к власти прийти не могли. Их туда вознесла ударная волна гражданских движений, в первую очередь, молодежные сетевые организации, такие как сербский «Отпор», грузинская «Кмара», украинская «Пора». В Белоруссии этим же путем движется «Зубр», в России – «Оборона», в Молдове – «Прорыв». И к лидерам таких организаций Молдовы, Украины и Грузии возникает вопрос идентичный тому, что задан режимам «европейского выбора». Понимают ли они саму природу и содержание своих сетевых структур?
Современным эталоном сетевых форм общественной организации являются так называемые «новые социальные движения» (НСД), входящие в систему сопротивления антиглобалистов (альтерглобалистов). НСД представляют собой сетевые структуры, иерархия подчинения в которых заменена горизонтальной координацией. Нет властителей и подчиненных, есть сетевая кооперация для достижения общих целей. Аналогично они видят и создаваемую структуру глобального социума – в форме переплетающихся сетей самоуправления, автономных в решении большинства вопросов местной жизни. Однако сами сетевые принципы организации, выработки решений и построения социума не их идея. Впервые социальные сети предлагались и разрабатывались анархическим движением, одним из практических экспериментов которого стал махновский Вольный район 1918 – 1920 гг.
Организационная структура махновской республики представляла собой горизонтальную кооперацию местных Вольных Советов с рамочными координирующими функциями центральных органов движения. Между тем, и сами Вольные Советы не были монопольными правителями жизни общин, но лишь координирующими органами структур низового территориального и социального самоуправления, что в переводе на современность идентично НПО. Примечательно, что анархическое по своей структуре махновское общество не состояло исключительно из анархистов. В его рамках существовали организации левых эсеров, большевиков, националистов. Но сама система взаимодействия этих организаций была сетевой анархической, что вполне ложится в концепцию анархии Кропоткина.
Таким образом, сетевые организации являются продолжателями традиции анархического федерализма. И, естественно, они должны видеть систему организации и управления всего общества по своему образу и подобию. Что может быть достигнуто лишь путем децентрализации и ре-делегирования полномочий на места. В ходе этого процесса неэффективность и принудительный характер власти уменьшается. Она все более приближается к своему основному объекту, – гражданам республики, - пока не сливается с ними в одно целое, систему всеобщего самоуправления, где граждане управляют сами собой. Это и есть настоящая демократизация общественной системы, ее приближение к нормам ЕС.
А, значит, ориентиром деятельности сетевых молодежных организаций указанных республик в контексте их «европейского выбора» видится замена советской унитарной системы принудительного управления на федерацию самоуправляющихся регионов. Это наиболее цивилизованный, европейский выход из украинского противостояния Северо-запад – Юго-восток, грузинского – Тбилиси с Южной Осетией и Абхазией и, конечно же, - отношений Молдовы с Приднестровьем. Поддержка же сетевыми структурами государственного унитаризма и культурного монополизма является явным оксюмороном, несоответствием идеи организации и формы социального устройства.
Однако из этого не следует, что настоящие сетевые структуры должны стать слепым орудием региональных элит в их борьбе с унитарным центром. Напротив, задача НСД видится не в «комсомольской» поддержке властолюбивых элит или участии в безвыигрышной для общества лотерее «кого посадим на царство». Все это подделка, эрзац действительных целей сетевой организации социума. Настоящая задача НСД – становление структур гражданского общества на местах. Скрепление своих стран независимыми гражданскими сетями, которые не позволят региональным элитам превратить «молодые демократии» в конгломераты враждующих удельных вотчин. А равно не дадут и центральным органам подавлять региональные особенности. Скрепление сетями, которые естественным образом вырастут из самоорганизации местных сообществ, будут разнообразны в своих культурных появлениях, но едины во взаимоуважении друг к другу, и гражданской компетентности контролировать и федеральный центр и региональные элиты.
Именно такую концепцию свободного сетевого общества впервые выработал анархизм. Общества, где, согласно Кропоткину, «федерации вольных общин, если они будут свободно развиваться, скоро начнут переплетаться, покрывать одна другую и составят сеть, гораздо более «единую и неделимую», чем государственные союзы». Создание такого административно - территориального устройства, с нашей точки зрения, главная задача для настоящих сетевых структур, единственный способ урегулирования региональных конфликтов в Молдове, Грузии и Украине, и наиболее короткий путь в Единую Европу. Идею которой, именно в форме «Европы Регионов», еще в 1867 г. впервые предложил опять же анархист Михаил Бакунин.