Тоталитарное наследие майдана

В ноябре 2013 г. президент Украины Янукович из-за кабальных условий отказался подписывать Ассоциацию с ЕС и члены неправительственных организаций на грантах западных фондов (в народе их называют «грантоедами») вывели своих сторонников на майдан с требованием подписать это соглашение. Левые организации, в том числе наша партия «Союз анархистов Украины» (САУ), вначале настороженно отнеслись к этим протестам. У всех на памяти были результаты первого майдана 2004 г. и правления режима Ющенко с падением экономики и уровня жизни простых граждан, ростом влияния националистических ультраправых организаций. 

Тем не менее, по многократно опробованным в странах Третьего мира технологиям «цветных революций», в украинское общество на первом этапе протестов вбрасывались правильные лозунги низовой самоорганизации, приоритетов местного самоуправления, социальные требования снижения цен и тарифов. Поэтому левые организации не могли оставаться в стороне от таких протестов и присутствовали на майдане первого этапа осенью 2013 г. В частности, от САУ там работали анархисты из Киева, Василькова и Коростеня. В штаб-квартире Союза анархистов – Одессе, где образовались два соперничающих лагеря – майдан и антимайдан, анархисты вели политику объединения сил обоих движений для взятия местной власти под общественный контроль. Здесь был единственный случай в Украине, когда майдан и антимайдан по нашей инициативе выдвинули общие требования к горсовету в плане подчинения интересам горожан.

Дальнейшие события показали, что демократические и социальные лозунги были только приманкой для аккумуляции протестного электората. На втором этапе майдана с января 2014 г. ведущую роль в протестах стали играть ультраправые, радикально-националистические организации вроде «Правый сектор», «Белый молот», ВО Свобода, ОУН, которые, в отличие от леваков, имели хорошее финансирование от олигархов и западных фондов, свои лагеря по подготовке боевиков. В ряде стычек они выдавили из протестного лагеря левые организации, после чего стали ударной силой государственного переворота. Без боевиков - радикальных националистов основная масса мирных протестующих была не способна на свержение режима Януковича. Группы САУ также ушли с майдана, но часть анархистов осталась по личной инициативе. Впоследствии один из них, Сергей Кемский из Коростеня был убит снайпером и причислен к Небесной сотне. 

Но ключевую роль в перевороте все же сыграли не ультраправые боевики, а давление западных посольств и международных организаций, сдерживавших действующую власть от разгона протестов силовой операцией. В итоге, после расстрелов на майдане 20 февраля 2014 г., в которых противоборствующие стороны обвиняли друг друга, под гарантии западных послов был заключен мирный меморандум президента с лидерами протестов, Янукович отвел полицейские силы, но майданщики тут же нарушили соглашение, захватили правительственные здания и Януковичу пришлось бежать.

За переворотом в Киеве пошла цепная реакция событий в регионах Украины. Россия воспользовалась полным неприятием национализма и майдана в Крыму и при поддержке местного населения аннексировала полуостров. В качестве протеста незаконной власти майдана восстали Донецк и Луганск, для подавления беспорядков путчисты направили туда войска, началась «антитеррористическая операция» – война на Донбассе. В других городах Юго-восточной Украины, где также были сильны антимайданные настроения, протесты были быстро подавлены. Самым жестоким образом расправились с противниками майдана в Одессе, где в Доме профсоюзов были сожжены 48 сторонников антимайдана.

После торжества нового режима, пришедшего к власти не в результате свободных выборов, а путем государственного переворота, быстро стало открываться его истинное лицо. Под красивыми лозунгами приобщения к «европейским ценностям» и высокому уровню жизни в ЕС для простых украинцев, майданный режим на самом деле преследовал цели экономического поглощения нашей страны западным капиталом с помощью, поставленной у власти зависимой компрадорской буржуазии и под контролем посольств стран НАТО. 

Это хорошо прослеживается по шоковым неолиберальным реформам 2014-16 гг. Для прочного взятия Украины под контроль западными правительствами и корпорациями шел целенаправленный разгром нашей экономики. Разрыв старых экономических связей на востоке в результате конфликта с Россией и условия зоны свободной торговли с ЕС привели к банкротству и закрытию множества украинских предприятий, они продавались за бесценок западным инвесторам. Разгром банковской системы уничтожил последние сбережения украинцев. По данным адвоката Трампа Джулиани, президент Порошенко с помощью американских партнеров вывел из страны 100 млрд. долл., 70% из которых ушли его покровителям. При таком падении экономики и галопирующей инфляции широкие массы населения остались без работы и средств к существованию.

Другие реформы под диктовку МВФ заморозили зарплаты и пенсии в Украине, при этом цены и тарифы выросли в 6-7 раз, в результате чего свыше 60% населения были отброшены за черту бедности. Рост цен и тарифов при обесценивании труда сопровождался демонтажем институтов социального государства, - оставшейся от СССР сферы бесплатного образования, медицины, собеса. Это также ложилось дополнительными расходами на стремительно нищавших украинцев. Причем, здравоохранение стало недоступным для массы населения, которая просто от него отказалась, довольствуясь только экстренной помощью. Возможно, в странах Третьего мира это обычная ситуация. Но для украинцев, до майдана продолжавших пользоваться остатками социальных гарантий времен СССР, это был шоковый разгром их социально-экономического пространства, среды обитания.

Правительство было вынуждено создать систему коммунальных субсидий, но она была рассчитана на самый низкий уровень малоимущих граждан, кто физически не мог оплатить услуги ЖКХ при огромных тарифах. Основная же масса граждан, чей доход чуть превышал установленную планку, были вынуждена платить полную стоимость, тем самым, работая только на коммуналку и пропитание. Вместо обещанного на майдане европейского уровня жизни украинцы получили нищету, социальное и трудовое бесправие. Апофеозом цинизма данного курса стал призыв известного грантоеда, а в то время уже депутата Рады, Лещенко к иностранным инвесторам вкладывать деньги в Украину, ведь усилиями правительства наша рабсила так обесценилась, что за жалкие 300 дол. украинцы будут трудиться в поте лица, чтобы не умереть с голоду. 

Разумеется, такая политика разгрома экономики и обесценивания рабсилы при росте цен и тарифов вызывала широкое недовольство в трудовых массах украинцев. А чтобы протесты не выплеснулись на улицы, испортив в глазах мировой общественности выдуманную картинку всеобщей поддержки майдана и неолиберальных реформ в Украине, режиму Порошенко пригодились ультраправые неонацистские организации, участвовавшие в перевороте. Объявив себя патриотами, они начали борьбу с любыми проявлениями социального протеста, фактически подавив в Украине левое движение. Многие правые радикалы имели при этот статус внештатных сотрудников силовых ведомств или работали под непосредственным контролем МВД и СБУ. Со стороны это выглядело, как уличные столкновения двух точек зрения в украинском обществе, то есть, формально демократический процесс. А на деле в лице ультраправых формирований действовало нелегальное продолжение полицейского государства.

Такому подавлению всякого несогласия с грабительской политикой майданного режима помогли закон о декоммунизации, а также война на Донбассе. Формально закон осуждал тоталитарные режимы в СССР и Германии, но на деле активисты ультраправых организаций с нацистской символикой и при полном бездействии полиции, а то и под ее охраной, нападали на левые акции под предлогом декоммунизации и борьбы с советской символикой. А война на Донбассе позволяла объявлять любые социальные протесты происками Кремля для подрыва украинского тыла, что жестко пресекалось, как измена родине. В частности, так был разогнан наш митинг против роста тарифов на железной дороге, а после нападения на митинге в День освобождения Одессы от нацизма 10 апреля 2016 г. я попал в больницу со сложным переломом ноги. Разумеется, подобные нападения на нелояльных к «проевропейской власти» граждан полиция никогда не расследовала. 

В результате такой травли и неофициальных репрессий, а также при фактическом запрете финансирования социальной активности левое движение в Украине практически распалось. Множество ячеек и целых партий прекратили деятельность, опасаясь за свою жизни, часть бежала из Украины, другие перебежали в ультраправый лагерь.

Другим направлением острого противостояния в украинском обществе стала языково-культурная политика майданного режима. Притом, что в стране добрая половина русскоязычного населения, граждан, которые поколениями общались здесь на родном языке, а потом юридически стали учредителями независимого украинского государства, это государство в лице власти путчистов начало тотальное наступление на их культурные права, - всеобщую украинизацию делопроизводства, образования, сферы обслуживания и информационного поля. В Европе 21 века с ее мультикультуризмом и свободным развитием региональных языков воцарилась уродливая доктрина культурной монополии. Такая политика крайнего национализма вызвала острое сопротивление в инокультурных городах и регионах, но она пользовалась поддержкой внешнего управления, как элемент создания из нашей страны Антироссии, - полностью антагонистического общества с чуждой культурой. Так не только экономические, но и культурные интересы украинских граждан приносились в жертву геополитическим планам Евроатлантического сообщества.

В такой обстановке националистической травли и ультраправого террора на улицах, при полном контроле масс-медиа путчисты в октябре 2014 и 2015 гг. провели парламентские и местные выборы. Их чистоту и демократичность проверяли те же неправительственные организации на западных грантах, а также наблюдатели из стран НАТО, что открыто поддержали переворот майдана. Поэтому выборы были признаны законными, а новые органы власти легитимными. Но, несмотря на все эти манипуляции, даже зависимая от майданного режима социология не могла скрыть катастрофическое отсутствие доверия граждан к якобы выбранным ими органам власти. В 2018 г. президент имел 16% поддержки, правительство – 11%, парламент – 8%.

Поэтому, несмотря на кажущуюся победу режима Порошенко над многонациональным украинским обществом, никакие репрессии не могли скрыть острого недовольства обнищавших масс этой властью. Как следствие, за счет протестного электората на президентских выборах 2019 г. победил медийный персонаж Зеленский, к режиму отношения не имевший, напротив, раскрученный шоумен-комик, долгие годы выступавший с дозированной сатирой власти. Но и здесь украинцы снова попали в политическую ловушку, когда дискредитированную власть плохо прикрытого правого террора сменили на незапятнанных «белых воротничков», но которые оказались еще больше зависимы от внешнего управления, контроля западных посольств. 

Столь большая победа Зеленского с 73% поддержки, аккумулировавшая все недовольство режимом Порошенко, стала неожиданной для самих организаторов его проекта, поэтому под немедленно объявленные досрочные парламентские выборы была создана виртуальная партия «Слуга народа» по названию рейтингового телесериала, куда были набраны совершенные проходимцы, не имевшие опыта в политике. Но реальное управление за декорацией этих «новых лиц» осуществляли западные фонды и аналитические центры. Уличный террор ультраправых группировок был свернут, но практически никто из боевиков не получил наказания, часть из них, вроде С14, провели ребрендинг и перешли на «спящий режим» до поры, когда они снова понадобятся компрадорскому режиму.

Однако, за время правления Порошенко все оппозиционные организации, включая левое движение, были основательно разгромлены. А главное, в стране с олигархической экономикой и плохо прикрытой правой диктатурой нет ни мощных профсоюзов, ни независимых фондов, которые могли бы ресурсами поддержать восстановление социальной активности, возрождение левого движения за трудовые и социальные права простых украинцев. А партии парламентской оппозиции финансируются таким же крупным капиталом, как и партии майданного лагеря, поэтому уязвимы для давления коллективного Запада и вынуждены договариваться, не предпринимая реальных шагов по восстановлению независимости Украины и роста благосостояния ее граждан. 

Кульминацией этого внешнего управления и ясным показателем такой зачистки левого поля стало 31 марта 2020 г. принятие закона о продаже земли. Несмотря на то, что это был последний стратегический ресурс Украины, с переходом которого в руки иностранного капитала она окончательно превратится в колонию, сговор элит позволил провести этот закон через парламент без всяких протестов под предлогом карантина, и не было никакой независимой силы, чтобы вывести украинцев на борьбу с экономической оккупацией.

С таким положением в политической и социальной сфере, к тому же усугубленным последствиями пандемии и связанным с нею новым обвалом ВВП, режим Зеленского в преддверие местных выборов октября 2020 г. не боится в очередной раз повышать тарифы, продолжать распродажу активов страны, сдавая в конфессию порты и готовя приватизацию подразделений Укрзализныци. Объявленное идеологией его партии либертарианство на деле носит самый вульгарный и примитивный характер, когда под освобождением общества от государственного вмешательства подразумевается распродажа последних активов страны, при одновременном ужесточении трудового и социального законодательства.

Поэтому предстоящие местные выборы октября 2020 г. возможно и дадут некоторые подвижки, но кардинально не изменят политическую ситуацию в Украине. Партия «Слуга народа» получит свою долю мест просто, как сила президента, партия власти. Условно антимайданная парламентская оппозиция в лице партии ОПЗЖ наберет больше процентов в местных Советах Юго-восточной Украины. Новым явлением стала партия медиаэксперта-эмигранта Шария (ППШ), которая активно выступает на улицах против режима Зеленского и ультраправых активистов Нацкорпуса. Она также имеет шансы создать фракции в ряде Советов. Однако, ППШ в основном медийный политический проект и до сих пор не представлены яркие политики этой партии на местах, кого Шарий приведет в местную власть. Это сдерживает рост ее электората.

Пока Украина остается под внешним управлением, а гражданским обществом здесь руководят западные фонды, большинство в Советах западных и центральных регионов займут партии майданного лагеря вроде «Европейской солидарности» Порошенко или «Голоса». Эти регионы более националистичны, их электорат не доверяет условно пророссийским ОПЗЖ и ППШ, а левые партии для защиты интересов местных работников в стране отсутствуют. Какой-то процент мест возьмут партии местных элит, каждая в своем городе или области, попыткой объединения этих проектов стала так называемая партия мэров «Пропозиция». А еще общей проблемой всех новых партий является принцип франшизы, когда под раскрученный в медиа бренд продаются места в местных списках. Таким образом, политика не меняется усилиями групп единомышленников, а выборы рассматриваются, как бизнес-проект, когда предприниматели платят за получение мандатов, чтобы за счет участия во власти увеличить свои доходы.

На седьмом году постмайданной Украины приходится констатировать, что под лозунгами борьбы за демократию и «европейский выбор» в Украине путем переворота и последующего компрадорского режима под внешним управлением была создана политическая система и социально-экономическая ситуация полностью враждебная подавляющей массе граждан страны. Украинское государство все эти годы целенаправленно конфискует социальные достижения прошлых лет, сужает права и свободы граждан страны, лишая их всякой перспективы выбраться из нищеты и бесправия. После насильственного захвата власти, правоохранительных и надзорных органов украинское общество потеряло любую возможность контроля за политикой в своей стране и выборами власти. Теперь их контролируют западные посольства и аналитические центры, так называемые «кураторы», а также неправительственные организации на грантах у западных фондов, то есть агенты влияния, продвигающие их интересы. 

Причем посольства и фонды ничуть не стесняются публично диктовать свою волю в якобы независимой Украине. Они открыто выступают в поддержку тех или иных чиновников или активистов. Вплоть до того, что 18 июня 2020 г. перед заседанием суда по избранию меры пресечения экс-президенту Порошенко посольство США выступило с заявлением о недопустимости сведения политических счетов с помощью правосудия. А 19 июня послы G7 выступили против отставки главы Нацбанка Смолия, замешанного в выводе миллиардов из страны, о которых говорил адвокат Трампа. Вмешательство внешнего управления во внутренние дела Украины дошло до того, что по последнему меморандуму с МВФ правительство обязано сократить количество школ в стране.

Государственный агитпроп «из каждого утюга» продолжает вещать о демократических достижениях после майдана. Но реально демократия, то есть власть народа в Украине превращена в фикцию, здесь правит плохо прикрытая диктатура крупного капитала, опирающаяся на ультраправые уличные банды, являющиеся неформальным продолжением полицейского государства. Мы живем в обществе правого тоталитаризма, где социально-экономические и политические условия формируются под интересы внешнего управления, иностранных инвесторов. На глобальном рынке Украине отведена роль поставщика дешевой рабсилы и плантаций для транснациональных корпораций. Поэтому освобождение от внешнего управления является обязательным шагом к переориентации государства с запросов западных кураторов на интересы собственных граждан.

В таких условиях максимально востребованным для избирателей мог бы стать левый политический проект, защищающий права наемных работников и социально незащищенных категорий населения, обучающий их технологиям взаимопомощи, совместному выживанию в кризисное время. Но одним из главных результатов неолиберальных реформ стала окончательная монополизация медийный и финансовых ресурсов в руках олигархии и под контролем западных кураторов, в стране нет мощных профсоюзов и независимых социальных фондов, а предельно обнищавшее население содержать взносами такой проект не в силах. Хотя в разоренной Украине, при серьезной раскрутке, он мог бы взять до 30% голосов, но у политических инвесторов такого проекта должно присутствовать совершенно иное видение перспектив страны и ее населения, - самостоятельной и инициативной трудовой массы, способной поднять производство и вытянуть экономику из долговой ямы.

 

 https://www.attac.hu/2020/07/vjacseszlav-azarov-a-majdan-totalitarius-oroksege/