Безумие непримеримых
Махаевщина была непримиримым рабочим движением, отличавшимся озлобленностью, заговорческим характером и экономическим террором. Практика борьбы – стачки, экспроприации, экономический террор – сближали с махаевцами анархистов. Мало того, махаевские организации, - группы «Рабочий заговор» или «Союзы непримиримых» возникали в будущих центрах анархизма раньше анархических групп и зачастую служили базами их возникновения. Так крупная группа «Союз непримиримых» возникла в 1902 г. в Одессе и создала свои отделения в Белостоке, Варшаве, Вильно. В 1904 г. махаевская группа появилась в Екатеринославе. И те же Одесса, Белосток и Екатеринослав стали 3 столицами анархизма в революцию 1905 г. Затем «Рабочий заговор» появился в Москве, Петербурге, Бердичеве, Тамбове, Киеве, Кракове. Всего махаевские группы охватывали в 1-ю революцию и период реакции до 20 городов. Но махаевские настроения среди рабочих были распространены намного шире.
Однако социалистическая интеллигенция ненавидела махаевцев не за то, что они сбивают пролетариат с пути истинного. Теоретики социализма от марксистов до эсеров называли их деклассированным сбродом, маргиналами, ополчившимися против интеллигенции. Особенно доставалось основателю движения Яну Махайскому. В своём 3-х томном труде «Умственный рабочий» - библии махаевщины – он писал: «наука есть достояние привилегированных людей, касты белоручек, ученого мира, существование которого есть существование паразита, основанное на вековом грабеже обреченных на пожизненную каторгу рабочих масс»! Конечно, для интеллигенции это был крик безграмотной черни, крестовый поход мракобесия против науки, знаний, мысли. Было от чего оскорбиться не только социалистам.
Мало того, как бывший социал-демократ Махайский использовал марксизм. Но, делая выводы в духе его экономической теории, он пришел к совершенно немарксистскому выводу о том, что знания являются средством производства, а собственник этого средства производства – интеллигенция – является эксплуататорским классом. И главным врагом пролетариата даже большим чем капиталисты. Это притом, что социалистическая интеллигенция объявляла себя освободительницей рабочего класса!
Действительно, «Умственный рабочий» не выглядел капитальным трудом самобытной революционной идеологии. В нем было много надёргано из марксизма, анархизма, синдикализма и даже старого народничества. Было много ненависти и наивности, далёких от экономики рецептов, не было научного обоснования. Способ борьбы предлагался кардинальный: создать всемирный рабочий заговор и непрекращающейся стачкой победить капиталистов. А результатом этой победы Махайский видел создание всеобщего имущественного равенства. И никакой тебе политэкономии!
Однако злобу интеллигенции (социалистов) вызывали не эти идеологические потуги, а то, что «махаевщина раскрывает непримиримую классовую враждебность «умственных работников» к пролетариату». По Махайскому, при капитализме буржуазия отнимает себе большинство прибавочного продукта. А интеллигенция получает свой достаток и своё влияние лишь «со стола» капиталистов. И только внушив свою религию – социализм – рабочему классу, интеллигенция хочет не освободить его, а на его плечах прийти к безраздельному господству. А лозунги интеллигентов-марксистов типа «фабрики – рабочим!» Махайский едко называл «фазой экономического маскарада». В реальности же, действуя по марксизму, - обобществив (то есть, присвоив) средства производства и ликвидировав капиталистов, интеллигенция станет единственным эксплуататором пролетариата. Так оно и вышло в тоталитарном СССР!
Все авторы, взявшие на вооружение некоторые постулаты Махайского, видели в его интеллигенции социалистическую интеллигенцию Октябрьского переворота 1917 г., большевиков, ставших правящим классом. Осмеянные и оплёванные идеи Махайского об эксплуататорском правящем «классе интеллигенции» в виде советской технократии были подхвачены Л. Троцким. Эту проблему во всемирном масштабе развили итальянец Б. Рицци в «Бюрократизации мира», американец Дж. Бернхем в «Революции управляющих» и югослав М. Джилас в «Лице тоталитаризма». Но конец индустриальной эпохи и заря информационного общества неожиданно превращают «махаевский бред» в невероятное предвидение главного конфликта наступающего постиндустриализма.
Новая махаевщина?
Тяжелая индустриальная эксплуатация рабочих капиталистами с наступлением новой эры отходит в прошлое. Новая эпоха постиндустриализма с её информационными технологиями овладевает миром, принося небывалые возможности, но и новые конфликты. Как отмечал основатель концепции постиндустриализма Д. Белл, главным в новом обществе стало доминирование теоретического знания. Именно знания, превращаемые в высокотехнологичные производства, дают сверхприбыли лидерам Нового Мирового Порядка, - транснациональным корпорациям (ТНК). Именно знания в их руках несут сверхэксплуатацию населению развивающихся стран, опустошаемых этими ТНК. Знания, информация стали главным богатством, оружием и средством эксплуатации в новом информационном обществе!
Носителей же этих знаний и богатств – высший менеджмент ТНК – нередко называют «классом интеллектуалов» и новыми правителями мира. Трудно увидеть в новом «классе интеллектуалов» махаевский «класс интеллигенции», который характеризуется «монопольным и наследственным владением знаниями, средствами интеллектуального производства»? Охраняя свою монополию на знания и технологии патентами, законами о защите интеллектуальной собственности и репрессивными аппаратами, карающими их нарушителей, «класс интеллектуалов» поразительно точно лёг в рамки описанного Махайским «паразитизма интеллигенции». А в мировых информационных войнах и манипуляциях сознанием («промывке мозгов») целых народов сквозит махаевский тезис о том, что «общественная наука является системой господства над волей и мыслью масс». Термины другие. Смысл тот же.
А как предлагал Махайский освобождение угнетённых, как действовали группы «Рабочего заговора»? «Умственный рабочий» говорил, что «рабочему классу предстоит новая эпоха борьбы, эпоха всемирных рабочих заговоров, диктующих посредством всемирных рабочих стачек, законы государственной власти». Необходимо создать тайную и неуловимую всемирную организацию, которая свяжет в одно целое разрозненные вспышки протеста. Завершенный «Рабочий заговор» виделся как интернациональная, космополитическая организация. Причём, «рабочее дело заключается в той экономической борьбе, которую ведут сами массы наперекор всем демократическим и социалистическим формулам».
Сказать, что эти прозрения лишь отдалённо напоминают движение антиглобалистов, - значит быть предвзято критичным! Просто мир поменялся. И на смену всемирной стачке пришли выступления во время глобальных форумов сотен тысяч антиглобалистов со всех концов мира. Экономический террор махаевцев сменил взлом программ и серверов ТНК хакерами. Неуловимая интернациональная организация «Рабочий заговор» реализовалась как «Глобальная акция народов» - интернетовский координационный центр глобального сопротивления, который везде и нигде. Со времён махаевщины всё стало цивилизованней, гуманней. Но и жестче, непримиримее.
И, что совсем невероятно, автор «Умственного рабочего» видел утопичное создание всеобщего имущественного равенства лишь этапом к победе масс. Главной целью «Рабочего заговора» он ставил ОБОБЩЕСТВЛЕНИЕ ЗНАНИЙ! Отнять у «класса интеллигенции» его монополию на образование и знания, сделать всю информацию абсолютно общедоступной! Это ли не цель настоящего равенства в информационном обществе? Это ли не крах авторитарной глобализации и «класса интеллектуалов»? Не этим ли занимается антиглобалистское движение против права на интеллектуальную собственность?!
Горячий и озлобленный революционер в якутской ссылке 1898 г. видел то, что будет терзать человечество в начале следующего тысячелетия. И, мало того, уже начинал бороться с этим!
назад
Создан:
13 Марта 2001
Опубликован:
13 Марта 2001
Раздел:
постижение анархии -
теория
За полтора столетия своей истории анархизм привнёс в этот мир много противоречивых проявлений. От невиданных взлётов этической мысли (принципиальный отказ от принуждения человека человеком) до полного отрицания гуманности (движение «безмотивного террора»).
Одним из крайних проявлений невежества, экстремизма и даже мракобесия в анархизме до сих пор считается махаевщина, - аполитичное рабочее движение времён 1-й русской революции 1905-07 гг. Хотя сами идеологи анархизма не считали махаевцев анархистами потому, что те не отрицали государства. Оно им было просто безразлично.Безумие непримеримых
Махаевщина была непримиримым рабочим движением, отличавшимся озлобленностью, заговорческим характером и экономическим террором. Практика борьбы – стачки, экспроприации, экономический террор – сближали с махаевцами анархистов. Мало того, махаевские организации, - группы «Рабочий заговор» или «Союзы непримиримых» возникали в будущих центрах анархизма раньше анархических групп и зачастую служили базами их возникновения. Так крупная группа «Союз непримиримых» возникла в 1902 г. в Одессе и создала свои отделения в Белостоке, Варшаве, Вильно. В 1904 г. махаевская группа появилась в Екатеринославе. И те же Одесса, Белосток и Екатеринослав стали 3 столицами анархизма в революцию 1905 г. Затем «Рабочий заговор» появился в Москве, Петербурге, Бердичеве, Тамбове, Киеве, Кракове. Всего махаевские группы охватывали в 1-ю революцию и период реакции до 20 городов. Но махаевские настроения среди рабочих были распространены намного шире.
Однако социалистическая интеллигенция ненавидела махаевцев не за то, что они сбивают пролетариат с пути истинного. Теоретики социализма от марксистов до эсеров называли их деклассированным сбродом, маргиналами, ополчившимися против интеллигенции. Особенно доставалось основателю движения Яну Махайскому. В своём 3-х томном труде «Умственный рабочий» - библии махаевщины – он писал: «наука есть достояние привилегированных людей, касты белоручек, ученого мира, существование которого есть существование паразита, основанное на вековом грабеже обреченных на пожизненную каторгу рабочих масс»! Конечно, для интеллигенции это был крик безграмотной черни, крестовый поход мракобесия против науки, знаний, мысли. Было от чего оскорбиться не только социалистам.
Мало того, как бывший социал-демократ Махайский использовал марксизм. Но, делая выводы в духе его экономической теории, он пришел к совершенно немарксистскому выводу о том, что знания являются средством производства, а собственник этого средства производства – интеллигенция – является эксплуататорским классом. И главным врагом пролетариата даже большим чем капиталисты. Это притом, что социалистическая интеллигенция объявляла себя освободительницей рабочего класса!
Действительно, «Умственный рабочий» не выглядел капитальным трудом самобытной революционной идеологии. В нем было много надёргано из марксизма, анархизма, синдикализма и даже старого народничества. Было много ненависти и наивности, далёких от экономики рецептов, не было научного обоснования. Способ борьбы предлагался кардинальный: создать всемирный рабочий заговор и непрекращающейся стачкой победить капиталистов. А результатом этой победы Махайский видел создание всеобщего имущественного равенства. И никакой тебе политэкономии!
Однако злобу интеллигенции (социалистов) вызывали не эти идеологические потуги, а то, что «махаевщина раскрывает непримиримую классовую враждебность «умственных работников» к пролетариату». По Махайскому, при капитализме буржуазия отнимает себе большинство прибавочного продукта. А интеллигенция получает свой достаток и своё влияние лишь «со стола» капиталистов. И только внушив свою религию – социализм – рабочему классу, интеллигенция хочет не освободить его, а на его плечах прийти к безраздельному господству. А лозунги интеллигентов-марксистов типа «фабрики – рабочим!» Махайский едко называл «фазой экономического маскарада». В реальности же, действуя по марксизму, - обобществив (то есть, присвоив) средства производства и ликвидировав капиталистов, интеллигенция станет единственным эксплуататором пролетариата. Так оно и вышло в тоталитарном СССР!
Все авторы, взявшие на вооружение некоторые постулаты Махайского, видели в его интеллигенции социалистическую интеллигенцию Октябрьского переворота 1917 г., большевиков, ставших правящим классом. Осмеянные и оплёванные идеи Махайского об эксплуататорском правящем «классе интеллигенции» в виде советской технократии были подхвачены Л. Троцким. Эту проблему во всемирном масштабе развили итальянец Б. Рицци в «Бюрократизации мира», американец Дж. Бернхем в «Революции управляющих» и югослав М. Джилас в «Лице тоталитаризма». Но конец индустриальной эпохи и заря информационного общества неожиданно превращают «махаевский бред» в невероятное предвидение главного конфликта наступающего постиндустриализма.
Новая махаевщина?
Тяжелая индустриальная эксплуатация рабочих капиталистами с наступлением новой эры отходит в прошлое. Новая эпоха постиндустриализма с её информационными технологиями овладевает миром, принося небывалые возможности, но и новые конфликты. Как отмечал основатель концепции постиндустриализма Д. Белл, главным в новом обществе стало доминирование теоретического знания. Именно знания, превращаемые в высокотехнологичные производства, дают сверхприбыли лидерам Нового Мирового Порядка, - транснациональным корпорациям (ТНК). Именно знания в их руках несут сверхэксплуатацию населению развивающихся стран, опустошаемых этими ТНК. Знания, информация стали главным богатством, оружием и средством эксплуатации в новом информационном обществе!
Носителей же этих знаний и богатств – высший менеджмент ТНК – нередко называют «классом интеллектуалов» и новыми правителями мира. Трудно увидеть в новом «классе интеллектуалов» махаевский «класс интеллигенции», который характеризуется «монопольным и наследственным владением знаниями, средствами интеллектуального производства»? Охраняя свою монополию на знания и технологии патентами, законами о защите интеллектуальной собственности и репрессивными аппаратами, карающими их нарушителей, «класс интеллектуалов» поразительно точно лёг в рамки описанного Махайским «паразитизма интеллигенции». А в мировых информационных войнах и манипуляциях сознанием («промывке мозгов») целых народов сквозит махаевский тезис о том, что «общественная наука является системой господства над волей и мыслью масс». Термины другие. Смысл тот же.
А как предлагал Махайский освобождение угнетённых, как действовали группы «Рабочего заговора»? «Умственный рабочий» говорил, что «рабочему классу предстоит новая эпоха борьбы, эпоха всемирных рабочих заговоров, диктующих посредством всемирных рабочих стачек, законы государственной власти». Необходимо создать тайную и неуловимую всемирную организацию, которая свяжет в одно целое разрозненные вспышки протеста. Завершенный «Рабочий заговор» виделся как интернациональная, космополитическая организация. Причём, «рабочее дело заключается в той экономической борьбе, которую ведут сами массы наперекор всем демократическим и социалистическим формулам».
Сказать, что эти прозрения лишь отдалённо напоминают движение антиглобалистов, - значит быть предвзято критичным! Просто мир поменялся. И на смену всемирной стачке пришли выступления во время глобальных форумов сотен тысяч антиглобалистов со всех концов мира. Экономический террор махаевцев сменил взлом программ и серверов ТНК хакерами. Неуловимая интернациональная организация «Рабочий заговор» реализовалась как «Глобальная акция народов» - интернетовский координационный центр глобального сопротивления, который везде и нигде. Со времён махаевщины всё стало цивилизованней, гуманней. Но и жестче, непримиримее.
И, что совсем невероятно, автор «Умственного рабочего» видел утопичное создание всеобщего имущественного равенства лишь этапом к победе масс. Главной целью «Рабочего заговора» он ставил ОБОБЩЕСТВЛЕНИЕ ЗНАНИЙ! Отнять у «класса интеллигенции» его монополию на образование и знания, сделать всю информацию абсолютно общедоступной! Это ли не цель настоящего равенства в информационном обществе? Это ли не крах авторитарной глобализации и «класса интеллектуалов»? Не этим ли занимается антиглобалистское движение против права на интеллектуальную собственность?!
Горячий и озлобленный революционер в якутской ссылке 1898 г. видел то, что будет терзать человечество в начале следующего тысячелетия. И, мало того, уже начинал бороться с этим!
«Набат» № 2, март 2001 г.