Социальная база украинского анархизма

Создан:  24 Сентября 2008      Опубликован:  24 Сентября 2008
Раздел:  постижение анархии - теория

Гражданская независимость 
Так как государственной идеологией в Украине является национализм, обществу навязано понимание независимости, как суверенитета национальной бюрократии (государства). В таком контексте независимость неразрывно связана с идеей «розбудови держави», что в реальности не представляет собой ничего, кроме роста бюрократии. А так как каждому чиновнику надо с кого-то кормиться, «разбудова» ведет к усилению бюрократического гнета над гражданами. Независимость бюрократии выливается в полную зависимость граждан от ее произвола. Между тем, украинский народ – это не население Секретариата Президента, Кабинета министров или последнего райисполкома в провинции. Это гражданское общество (ГО), определяемое, как «совокупность отношений в сфере экономики, культуры и пр., развивающихся в рамках демократического общества независимо и автономно от государства» [1]. И, действительно, настоящая независимость – это независимость граждан, главных носителей демократической власти.

Причем, из самого определения ГО следует, что его развитие является союзной анархизму практикой. В бинарной системе социума «государство – гражданское общество» действует правило живого равновесия: чем больше удельный вес ГО (свободного от власти пространства гражданской самоорганизации) тем меньше государства (господства бюрократии) и наоборот [2]. Таким образом, в начале анархизации, гражданская независимость подразумевает полную зависимость от граждан их наемного аппарата управления (государства). Что и призвана обеспечить технология «сетевой Майдан». Но никакая технология не может заставить бюрократию честно работать на граждан [3]. Рано или поздно, она найдет новые способы «кормления». Выход – самостоятельность – способность граждан обходиться без государства, самим решать свои социальные проблемы. Следовательно, реальной независимости Украины, - независимости ее граждан будет способствовать увеличение численности и профессионализма гражданских органов самоорганизации (НПО) и вымещение ими бюрократии.

Отсюда более высоким уровнем сознания, чем стихийный анархизм, можно считать осознанные общественные позиции, из которых и строится ГО. Это гражданская инициатива, неформальное объединение, волонтерство в НПО и, наконец, их функционеры (грантоеды). Позиционирую анархистов и их задачи к данным категориям. Неудовлетворенный стихийный анархизм часто переходит в гражданские инициативы. Так, не добившись результатов оранжевой революции, часть активистов сами начали борьбу за свои права. Гражданские инициативы – это объединения граждан, созданные ими для решения важных для них проблем. Традиционные фронты гражданского сопротивления власти связаны с вопросами строительства и ЖКХ. Это защита от уплотнительной застройки, от вырубки под застройку парков и скверов, другого урезания общественного пространства. Гражданские инициативы часто возникают во время длительных отключений электричества и тепла в зимний период. В сельской местности их обычно порождает несправедливое распаивание земель.

Вот только поддержка анархистами гражданских инициатив нередко рассматривается самими гражданами, как решение их проблем силами анархистов. Были случаи, когда в ячейки САУ обращались жители микрорайонов, в которых на местах детских площадок власти пытались строить ларьки или гаражи. Но граждане просили не помочь их сопротивлению, а решить за них проблему. То есть пикеты под черными флагами должны были выдавливать строителей, а сами жители, - смотреть на это с балконов. Для целей разгосударствления и гражданской независимости это бессмысленная работа. Смысл нашей помощи гражданским инициативам мы видим в методической, печатной, технической, даже в силовой поддержке. Но основную тяжесть конфликта граждане обязаны вынести сами. Только тогда победят именно ОНИ. Только тогда они превратятся из аморфной массы населения в органичную структуру самоорганизации.

Такие структуры могут принимать различные формы от легальных органов прямой демократии до неформальных альтернативных сообществ. Но их принципиальным отличием от квази-государственных структур типа советских профсоюзов или сегодняшних, выращенных фондами НПО «третьего сектора» должно быть исключение отношений «власти-подчинения» во внутренней жизни. При одновременном сведении к минимуму контактов с патерналистскими органами власти и концентрации своей деятельности на взаимопомощи и самообслуживании. Для примера можно набросать некую схему зарождения безвластной самоорганизации. Так из гражданских инициатив могут вырасти службы милиционного типа. От охраны общественного порядка [4] и окружающей среды до спасения на водах и даже пожарных команд в малых территориальных сообществах (кварталы, микрорайоны).

Начиная с вечерних групповых прогулок с собаками по пресечению хулиганства, отдавая толику своего времени общественному делу, жители постепенно станут хозяевами своей среды обитания. Станут требовательнее к муниципальным службам, а после, - и независимее от них. Такое дело не оставит равнодушным и состоятельного соседа. Ведь ни решетки, ни ротвейлер не оградят его детей от влияния улицы, мать – от хулиганов, а его самого – от громкой музыки в ночное время. Соседская взаимопомощь решает эти проблемы быстрее и качественнее милиции. Постепенно в результате такой квартальной солидарности люди перестают быть чужими, их связывают общие победы над произволом. Как следствие, в таком сообществе станут развиваться и социальные НПО (благотворительные, взаимопомощи малоимущих, просветительские). Так может расти социальная база низового анархического самоуправления, активность, компетентность и солидарность граждан без участия власти.

Особо стимулирует этот рост распространение информации о победах ГО, технологиях самопомощи, механизмах сопротивления произволу. Поэтому гражданские семинары и тренинги должны стать объектом внимания анархистов. Автор этих строк сам в 2000 г. в 4 областных центрах Украины проводил первые тренинги по технологиям лобби НПО, которые, хоть и завуалировано (велись в рамках программы Британского совета), но учили методикам «продавливания» власти, принуждения ее идти на уступки. Проекты структур самоорганизации неоднократно публиковались на страницах печатного органа САУ газеты «Набат» (например, гражданских дружин правопорядка, городских автономий, сетей Общественных наблюдательных советов). Серьезной поддержкой становлению анархического ГО может стать внедрение технологий медиаобразования, как защиты от информационных манипуляций общественностью [5].

Для непосредственной работы анархистов перспективными видятся НПО территориального самоуправления, социальной взаимопомощи, содействия самореализации (образовательные, просветительские). То есть организации, основанные на ценностях близких анархическим, - самоуправлении, взаимопомощи, самообразовании. Интересны так же экологические и правозащитные НПО. С экологами можно сходиться на почве одного из либертарных течений – экоанархизма. Правозащита же зачастую представляет собой помощь в сопротивлении произволу структур власти (от исполкома до МВД) и, значит, может рассматриваться в контексте борьбы с ней. Огромную потенцию анархической практики несут в себе малые населенные пункты, где возможно самоуправление посредством прямой демократии общих собраний. Мой, хоть и неудачный, но показательный опыт выборов 2006 г. в поселковые головы пгт. Черноморский (бывший военный городок) под Одессой показал, что даже такое этатизированное население, как отставные военные понимает выгоды ПД и откликается на анархическую агитацию [6].

В то же время бессмысленно заново писать некое «правильное» гражданское общество. В процессе разгосударствления нам не обойтись без активистов уже существующего «третьего сектора». Правда, сегодня о его независимости говорить не приходится. Властям выгодна лишь имитация ГО, фасад напоказ «мировому сообществу». Внутри же, как выразился один из общественников, им нужна «обычная совдеповская общественность, которой они будут прикрывать все свои безобразия» [07]. Такое срастание НПО с властью в Украине дополняется их финансовой, а через нее, и идейной зависимостью от западных фондов. В результате чего «третий сектор» становится социально опасной марионеткой в руках государств базирования этих фондов (чаще всего, США), с помощью которой можно легко производить смены режимов в нашей стране. Поэтому параллельно с вытеснением власти силами ГО, нам надо обеспечить его внешнеполитическую независимость. Чтобы центр принятия общественных решений вернулся назад, - из «вашингтонского обкома» в Украину.

Не сделав этого, мы обрекаем себя на дурную работу: добившись первых успехов, получать новый политический режим и начинать все сначала. Вернув же Украине «третий сектор», мы серьезно ослабим возможность манипуляции нашей внутренней политикой из-за рубежа. Опорой в этом процессе вряд станут функционеры НПО («грантоеды»), прочно повязанные с бюрократией государства и фондов [08]. Наши потенциальные союзники, - рядовые волонтеры НПО, - участники протестов с 2000 г. Встречи с ними убеждают в искренности их стихийного анархизма, который лишь был цинично использован технологами бархатной революции. Но и вступать в жесткую конфронтацию с «грантоедами» тоже глупо. Надо искать общий язык с той их частью, что проявила профессионализм в социальных проектах. Наиболее дальновидные из них вполне могут соблазниться такими перспективами анархизации, как социальный заказ и выход НПО на первые роли в местном самоуправлении.

Наконец, анархисты могут сыграть важную роль в налаживании системного диалога НПО со «вторым сектором», - бизнесом для переключения «третьего сектора» с западных грантов на его поддержку. Для бизнеса здесь прямая выгода. Ведь именно гражданская независимость, развитое снизу, а потому по-настоящему патриотичное ГО является надежной защитой национальной экономики от поглощения западными корпорациями, чьим авангардом и являются режимы «цветных революций». А связующим звеном между вторым и третьим секторами могут стать НПО бизнеса: советы предпринимателей, промышленные союзы. Задача же анархической пропаганды в данной среде – убеждение обоих «секторов» в реалистичности и выгодности их двухполюсной модели в отсутствии государства, а значит, необходимости их союза с целью постепенного выдавливания политической власти.

Вступление в коммунализм 
При всем уважении к революционным классикам нашего движения, остаюсь во мнении, что анархию невозможно построить в одночасье. О том же писал и Неттлау: «ждать, что социальный переворот путем крушения капитализма или прямой социальной революции даст маленькому анархическому меньшинству физическое влияние или моральный вес в глазах сотен властнически настроенных и властнически предубежденных миллионов - чистая химера» [9]. А, значит, для укрепления своих позиций, анархистам следует искать близкие к анархизму легитимные практики замещения отношений «власти-подчинения» самообслуживанием и взаимопомощью. Именно их можно видеть в выше указанных примерах самоорганизации территориальных и социальных НПО, которые будут подходить к решению своих проблем добросовестнее бюрократии. А, достигнув в этом уровня профессионализма, они поймут, что могут вовсе обходиться без чиновников МСУ и начнут их вытеснение.

Мне, как эволюционисту, ясно и то, что анархия не будет писаться с чистого листа, возводиться на руинах цивилизации, - скорее современная система власти станет эволюционировать к ней путем разгосударствления. В таком контексте, движение НПО к полному самоуправлению на местах и видится прямой дорогой к «переходному периоду» или вступлением в коммунализм. Последний есть демократическая система управления с минимальными полномочиями центрального правительства и максимальным развитием МСУ. Истоки коммунализма выводят из полисной системы Древней Греции. Его же видят в коммунальной революции вольных городов Европы XII в. и опыте Парижской коммуны. А сегодня, - в коммунитарном движении США и Западной Европы последней трети XX в. [10]. Это движение М. Букчин считает возвратом к модели полисного управления посредством общих собраний [10], то есть к прямой демократии Древней Греции.

Коммунализм, как альтернативное иерархии государства, сетевое общество, наиболее близок к принципам анархической федерации, и может стать промежуточной целью разгосударствления. Причем, в плоскости МСУ он является связующим звеном демократизации управления с теорией анархизма. Еще А. Атабекян писал, что возвращение общественных служб от государства к обществу станет фактором развития социальной активности масс [12]. Так на практике может преодолеваться табу на анархизм: общественность не ступает на некую запретную тропу преобразований, движется в рамках легальной демократизации, но развивается в анархическом направлении. Украинское законодательство имеет огромный резерв неиспользуемых возможностей самоуправления, в первую очередь, низового территориального и социальной взаимопомощи. Нет смысла бунтовать, когда анархизация может продвигаться легально. Причем, существует законный механизм ре-делегирования полномочий от органов МСУ к общественным организациям, - это социальный заказ (СЗ).

Российские разработчики СЗ определяли его, как реализацию гражданских инициатив через систему контрактов между властями и НПО. Что ведет к демонополизации и разгосударствлению социальной сферы [13]. СЗ – это тендер, объявляемый органами МСУ на выполнение социальных программ с передачей победителям отведенной на них части бюджета. НПО, получившие соцзаказ, замещают профильные структуры власти, а общественность в этом случае сама осваивает налоги, собранные на социалку. Технология соцзаказа применяется с 2000 г. и в Украине, а его повсеместное внедрение может быть, например, одним из требований сетевого Майдана. Начиная от столицы и областных центров, где сконцентрированы профессиональные НПО, включение СЗ способно привести не только к сокращению бюрократии и коррупции. Это еще и создание десятков тысяч рабочих мест в некоммерческом секторе, где люди работают на взаимопомощь, а не на прибыль или ради власти.

А, чем больше таких НПО, тем больше удельный вес самоуправления в социуме. Как (прямо по Кропоткину) заметил один из общественников, «жизнь сама должна определять: сколько и каких организаций (в зависимости от существующих проблем и потребностей) необходимо на каждой конкретной территории, в регионе и в стране в целом» [14]. Постепенно сети таких НПО сложатся в альтернативную систему управления МСУ и максимально вытеснят бюрократию исполкомов. Между тем, такая протоанархическая структура общества будет эффективна лишь при двух условиях: ее законодательном закреплении и максимальной децентрализации государственного управления. Нет ничего бессмысленнее, чем строить масштабную нелегальную альтернативу, что держится лишь на энтузиазме активистов, и которую власти могут разогнать, как незаконную. Для ее закрепления анархистам надо избираться в Советы. В плоскости МСУ эта идея стыкуется со взглядами Штирнера и Бакунина, считавших муниципальную власть неполитической [15]. А, по Гордину, работа в Советах вообще должна быть одним из массовых методов активного анархизма [16].

Правда, работа в парламенте, - где только и можно законодательно закрепить нашу протоанархическую структуру, - деятельность для анархистов непривычная. Но никак не табуированная, и имеет свою либертарную предысторию: от депутатства Прудона до Старобельского соглашения, давшего махновцам право избираться на Съезд Советов [17]. Данный пункт нашей программы вызывает наибольшее неприятие среди последователей классического анархизма. Их обвинения сводятся к тому, что анархисты в Советах выродятся в государственников под черными знаменами. Но эта фобия – прямой результат неискушенности в политики. Этатизм – основа мировоззрения «властнически предубежденных миллионов» (Неттлау). Поэтому, даже при условии, что удастся убедить активистов НПО в их потенциальном анархизме, вместе с ними мы сможем получить проходной процент в основном на выборах в Советы крупных городов с развитым «третьим сектором». Другими словами, сможем пройти в Советы, которые в результате соцзаказа первыми начнут терять властные полномочия.

Прохождение же анархистов в парламент в современной олигархической Украине, - тяжелейшая, с трудом осуществимая компания. А уж получение нами большинства мандатов (то есть реальной власти) невозможно практически. Как из-за того же этатического мировоззрения большинства избирателей, так и из-за невозможности быстрого распространения по стране анархо-демократических практик НПО. «Глубинка», где проживает основная часть избирателей, отличается большим конформизмом. На этой же почве в ней нереально возникновение в начале первого этапа анархизации действительно независимых НПО, которые смогли бы через СЗ перенять на себя функции исполкомов и наглядно продемонстрировать жителям провинции преимущества жизни без власти. По совокупности этих причин, «глубинка» массово будет голосовать за тех или иных государственников.

Но тогда возникает вопрос: как мы сможем принимать законы децентрализации? Ответ прост: используя стимул ре-делегирования полномочий и разницу интересов центральной, региональной и местной бюрократий. Да, да, при умелом подходе, нашему делу может послужить даже бюрократия! По замечанию Ударцева, анархизм находится по отношению к любой государственной власти «в большей или меньшей степени оппозиционности» [18]. В числе прочего, из этого следует, что не ко всем политическим режимам анархисты относятся одинаково. Не говоря об очевидной разнице между фашистской хунтой и социальной демократией, для анархической эволюции играет большую роль административно-территориальное устройство (АТУ) нивелируемого государства. Его унитарная структура для нас хуже федеративной, а последняя, - хуже коммунализма. И, значит, у анархистов могут временно совпадать интересы с разными политическими силами, отстаивающими то или иное АТУ. Это совпадение и есть основа для совместных голосований по вопросам децентрализации.

Например, многие региональные элиты и их партии являются сторонниками федерализации Украины, то есть смещения центра принятия решений на уровень региона. Они и будут нашими естественными союзниками в борьбе с центральной бюрократией. А после утверждения федерального АТУ у анархистов начнут совпадать интересы со сторонниками увеличения роли МСУ относительно столиц федеральных субъектов. Такое ре-делегирование полномочий от унитарной бюрократии к региональной, а от нее, - к МСУ будет соответствовать этапам разгосударствления, анархической эволюции социальной системы. Ну, и в процессе такой децентрализации неизбежно будут таять полномочия парламента (и анархистов в нем), - он все больше станет терять статус представительской власти, превращаться в общенациональный координационный Совет. А органы государства будут реформироваться в центры статистики (по Гордину [19]) или органы информации (по Солоновичу [20]).

Таким путем, на этапе смещения центра управления на уровень МСУ и возникнет система украинского коммунализма, как главная площадка, на которой начнет формироваться «переходный период» к анархии. На этом этапе бессмысленно требовать полной отмены местных Советов. Например, анархическая эмиграция рассматривала Советы, как последнюю форму власти перед наступлением анархии [21]. Да и единственная продуманная анархистами система общежития – анархическая федерация – скреплялась именно сетью Советов. Другой вопрос, что в случае закрепления протоанархической структуры общества, где граждане посредством соцзаказа переберут на свои НПО большую часть вопросов самоуправления, местные Советы станут терять властные полномочия и превращаться в координаторов деятельности этих низовых общественных организаций. В то же время, большинство вопросов жизни территориальной общины в целом должно решаться даже не этими НПО, а прямым волеизъявлением граждан.

Здесь можно вспомнить предложение Гордина заменить парламентаризм плебисцитаризмом, референдумизмом [22]. В 1920 г. это звучало, как утопия бесконечной переписки. Сегодня же Интернет сделал такую замену реализуемой. Уже в конце ХХ в. создание «электронной агоры» виделось первым шагом к торжеству идей прямой демократии во всех социальных институтах, когда люди смогут общаться и решать свои проблемы без передачи кому-либо полномочий [23]. Так и по Ротбарду, современные технологии позволяют обществу вернуться к самоуправлению ПД. Граждане свободно могут голосовать несколько раз в неделю. А депутатов можно будет избирать лишь в качестве советников и экспертов, которые смогут разрабатывать законопроекты, но не принимать их, как законы. Это должны делать только сами граждане [24]. Тогда же, следуя предложению Гордина, можно реформировать саму форму представительства: заменить депутатов делегатами [25]. По Букчину, такие делегаты должны работать на условии императивного мандата [26]. Сеть лишь таких «анархизированных» Советов общин и регионов и может служить фундаментом для будущей анархической федерации.

[1] Гражданское общество // http://www.glossary.ru
[2] Азаров В. Бескрайнее гражданское общество // http://azarov.net
[3] Азаров В. Взросление нации. Одесса. 2001., с.118
[4] Жакот А. Правопорядок безвластия // http://nabat.info
[5] Азаров В. Оранжевый совок, ч.2 // http://azarov.net
[6] Азаров В. Самоуправление и собственность // http://www.azarov.net
[7] Байкин С.А. От гражданской инициативы к практическому решению социально значимых проблем общества // Гражданское общество: практические и научно-методические аспекты. Ижевск. 2002., с.32
[8] Азаров В. Взросление нации. Одесса. 2001., с.69-70
[9] цит. по Неттлау М. Против утопий «переходного периода» // http://u-f-a.org.ru
[10] Штырбул А.А. Идеи и практика коммунализма // http://www.alternativy.ru
[11] Букчин М. Либертарный коммунализм // http://tw2000.chat.ru
[12] Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России. М. 1994., с.278
[13] Хананашвили Н.Л. Социальный заказ в России // Гражданское общество: практические и научно-методические аспекты. Ижевск. 2002., с.21-23
[14] Байкин С.А. От гражданской инициативы к практическому решению социально значимых проблем общества // Гражданское общество: практические и научно-методические аспекты. Ижевск. 2002., с.31
[15] Ежова Е.А. Проблема власти, государства и права в философии М. Штирнера, М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина // Вестник МГТУ, т.9. № 1, 2006., с.42
[16] Комин В.В. Анархизм в России. Калинин. 1969., с.175
[17] Аршинов П. История махновского движения (1918-1921) // Тайны истории. М. 1996., с.116
[18] Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России. М. 1994., с.3
[19] Комин В.В. Анархизм в России. Калинин. 1969., с.171
[20] Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России. М. 1994., с.281
[21] Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России. М. 1994., с.269
[22] Комин В.В. Анархизм в России. Калинин. 1969., с.170
[23] Барбурк Р., Камерон Э. Калифорнийская идеология // Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии. Екатеринбург. 2005., с.484
[24] Ротбард М. Власть и рынок, 5.5. // http://sotsium.ru
[25] Комин В.В. Анархизм в России. Калинин. 1969., с.170
[26] Букчин М. Либертарный коммунализм // http://tw2000.chat.ru