Добыча языка

Создан:  10 Октября 2006      Опубликован:  10 Октября 2006
Раздел:  постижение анархии - большая политика

Анархизм и язык.
1. 
Недавние события, связанные с празднованием Дня государственной Независимости Украины, показали, что проблема языкового монополизма и украинского империализма не отвлеченно теоретически, а живо и непосредственно встала даже перед такими самоисключенными из государственной жизни гражданами, как анархисты. Я говорю о музыкально-литературном фестивале «День Независимости с Махно», проходившем 24-25 августа 2006 г. в г. Гуляй-Поле (Запорожская обл.). С одной стороны, по заверениям организаторов фестиваля – творческого объединения «Последняя баррикада» - фестиваль проводился с целью объединения нации. С другой, по словам председателя оргкомитета О. Дония, фестиваль не может быть «антиукраинским», то есть «против существования украинского государства, украинской нации и украинского языка [1]». Как оказалось, под этим организаторы подразумевали... присутствие в программе русскоязычных выступлений.

Со сцены фестиваля запрещалось выступать на русском языке, постоянно звучали русофобские реплики, и даже гость, запевший у костра русскоязычную песню ДДТ, подвергся нападению активиста УНСО [2]. По отзывам идейных анархистов, попавших на фестиваль, «не меньше трети участников фестиваля были украинскими националистами. Наравне с просто патриотическими флагами Украины, было много бандеровских флагов, атрибутики УНСО и других фашистских партий... Слово "анархия" на фестивале было пустым брендом. Нацистские группы кричали со сцены, что на Украине провозглашается анархия, и тут же несли антисемистскую или "антикацапскую" чушь [3]». Когда же наш Союз анархистов Украины (САУ) разоблачил профанацию махновского движения и националистическую суть фестиваля [4], нас попытались нейтрализовать. По СМИ массово прошла «утка» о том, что активисты САУ были на фестивале, готовили «томатное» покушение на министра МВД Луценко, а в его отсутствии забросали помидорами портрет премьера Януковича [5]. То есть, пытались столкнуть нас с сильнейшими представителями власти.

Кто не в курсе, - махновщина, как анархический эксперимент, была принципиально интернациональна и многоязычна. А сам анархизм, выступающий за замену государства безвластным самоуправлением, диаметрально противоположен национализму, ставящему своей главной целью строительство национального государства, ради которого он готов пожертвовать любыми гражданскими свободами. Поэтому напрашивается единственно возможное объяснение попытки националистической приватизации анархической махновщины. Это тривиальное использование анархизма в борьбе за власть. А что, большевики же использовали матросов-анархистов для свержения Временного правительства, чтобы установить свою тоталитарную «диктатуру пролетариата». Почему же националисты не могут их использовать для свержения ненавистного Януковича, а с ним и «предавшего Майдан» Ющенко, чтобы создать свое сословно-корпоративное «единство нации»? Ведь еще газета Национал-большевистской партии России «Лимонка» пыталась соединить социальный и национальный радикализм и микшировала Муссолини с Махно [6].

Националистическое поглощение образа анархистского батьки готовится уже не первый год. Представители правой Республиканской партии «Собор» еще в 1998 г. создали Всеукраинскую общественную организацию «Общество Нестора Махно «Гуляй Поле». Одним из ее основателей и ныне ведущим членом является нардеп фракции БЮТ Г. Омельченко. Общество ставило целью «объективную оценку» махновщины и, в то же время, содействовало публикации «араттских» книг Шилова и Кифишина [7]. А нынешний руководитель «Общества Махно» А. Притула одновременно является президентом федерации казацкого боевого искусства «Спас», активно изучающей «арийскую военную доктрину» Шилова. Последняя, кроме псевдо-исторической пропаганды об Аррате-Украине, утверждает арийское происхождение украинского казачества (!) [8]. Из каких бы патриотических соображений не исходил Шилов, и как бы не открещивался в своей доктрине от фашистов, подключение к ней всего расистского комплекса арийского мифа является в ксенофобской националистической среде реальной опасностью.

Тем более, что на эту опасность прямо указывает место работы руководителей «Общества Махно». Так Притула является заведующим кафедрой национальных единоборств Межрегиональной академии управления персоналом (МАУП), объявленной Отчетом Госдепа США по правам человека за 2005 г. крупнейшим рассадником антисемитизма в Украине [9]. А Шилов подписал свою доктрину, как «профессор МАУП». Выходит, Академия выпускает дипломированных расистов и антисемитов для управления Украиной, Притула обучает их боевым искусствам, а Шилов обосновывает исторические претензии казаков на арийство. Такая связка расизма с образом Махно, мягко говоря, удручает и настораживает. Тем более, что сам Шилов, как член «Общества Махно», выступая на 2-м всеукраинском фестивале «Гуляй Поле» (2005 г.), противопоставлял махновское движение и кабинетный путь развития, связанный с большевизмом и сионизмом [10]. Сюда же можно добавить и материал портала «Аратта» характеризующий махновщину, как одну из «повстанческих селянских войн против белых и красных москалей»[11]. Эти заявления живо напоминают старый лозунг украинских нацистов: «Утопим москалей в жидовской крови!».

Такая националистическая приватизация батьки могла бы показаться частным случаем. Но последнее время множество авторов все чаще муссирует, граничащее с конъюнктурной спекуляцией, объявление махновщины формой независимого украинского государства [12]. Свою книгу о Махно написала председатель Днепропетровской организации Конгресса украинских националистов Н. Тубальцева [13]. В этом же плане наиболее показательна «обработка» образ батьки российским политологом А. Окарой. Сначала он свалил в одну кашу «эсхатологически ориентированной идеологии» анархизм Махно, украинских националистов 1930-х и «имперские и мессианские мотивы в идеологии УНА-УНСО [14]». Потом притянул Махно к консервативной революции «по-славянски» и через нее – к Тимошенко [15]. Затем заявил, что Майдан-2 «против всех» наиболее вероятен с позиций Хмельницкого и Махно. Да еще будет он малинового цвета, как знамена тимошенковской «Батькивщины» [16]. Наконец, именно Окара на националистическом сборище «День Независимости с Махно» читал лекцию на тему «махновский анархизм как доминирующая система государственного устройства будущего [17]».

Поэтому нельзя исключать, что, пробивая дорогу национал-солидаризму, Майдан-2 может использовать для свержения существующего режима старый проверенный таран анархизма. Как САУ отмечал в своем заявлении, организаторы оранжевых событий 2004 г. уже эксплуатировали стихийный анархизм масс, сопротивлявшихся кучмовскому режиму [18]. Если мое предположение верно, теперь все это будет делаться основательнее. При мощном финансировании и тиражировании соответствующих «общественных» структур для привлечения широких масс населения к участию в новом перевороте, бренд анархизма будет предельно популяризирован. А подходящая «революционерам» интерпретация на тему анархизма временно может стать идеей большого количества украинцев. Раз так, считаю своим долгом помешать пятнанию имени анархизма в очередном тоталитарном проекте. И огласить реальное отношение анархистов к системе ценностей подобного реванша. В частности, к его главному критерию распознавания «свой-чужой», - языковому вопросу.

Такой разбор будет полезен еще и потому, что для анархистов государство – полностью демистифицированный социальный механизм. И на власть анархисты смотрят трезвее, чем большинство наших сограждан. Думаю, такой взгляд может внести свою немалую лепту в недопущение фашизма в Украине еще до начала уличного противостояния. Оговорюсь лишь, дабы избежать ошибочных интерпретаций и спекуляций, что, последовательно выступая против майданной охлократии, я никогда не призывал анархистов любить кучмовский режим. Как сейчас не стану призывать их проявлять лояльность к режиму Ющенко-Януковича. Но я раз от раза призываю к выдержке, как анархистов, так и всех граждан, нетерпимых к преступной власти. Чтобы, играя на традиционной политической неискушенности широких масс населения и на гневном недержании эмоций самими анархистами, нас (либо символы нашего движения без нашего участия) опять не использовали очередные тоталитаристы. Подобно тому, как это произошло с анархистами в начале оранжевых событий. Когда киевские анархи в целом восторженно встретили революцию, и приняли сторону Ющенко [19]. А САУ тогда едва ли не в одиночку посильно выступал против обоих кандидатов в президенты, как сил, тривиально борющихся за власть [20]. За что наши листовочники имели конфликты с представителями обоих лагерей.

2. 
Но попробуем на нашем примере махновщины отбросить обвинения в намеренной дезинформации населения с целью использования радикальной энергии «стихийного анархизма» масс в целях захвата центральной власти. И в этом случае все попытки притягивания за уши анархизма к националистическому движению происходят из-за непонимания, как сути анархической доктрины, так и природы свободного общества. Начнем с того, что в национальном государстве даже тактический союз анархизма с национализмом почти невозможен. Они могли быть союзниками только в чужой для данных националистов империи. Подходящее нашему контексту определение национализма дал один из анархических теоретиков М. Неттлау: «это состояние, когда перейдена граница, допущена чрезмерность» [21]. Национализм подобен лекарству, передоз которого становится ядом и убивает.

Люди, называвшие себя «националистами» в Российской империи и СССР вели национально-освободительную борьбу и противостояли имперской государственной машины. В этом они занимались с анархистами одним делом. Но, как только империя свергнута и националисты, не способные остановится, преступают к строительству своего национального государства, они автоматически становятся главными противниками анархистов. Националисты в современной Украине ведут имперскую политику культурной монополии. Их украинизация является зеркальным отображением русификации в СССР. Причем, политика эта топорная, из арсенала безыскусных, «варварских» империй, которые не заманивают нацменов в ассимиляцию более высоким уровнем жизни или яркой передовой культурой, но навязывают ее в принудительном порядке. Таким образом, являясь на начальном этапе инструментом борьбы с империей, национализм на заключительном этапе вырождается в имперский инструмент. Происходит это потому, что национализм не борется с империей, как институтом, а лишь как с чужим своему этносу институтом.

Кроме того, как я уже писал, склонность современного украинских националистов к империализму, обусловлена тем, что их этнос долгие годы был вторым системообразующим в Российской и Советской империях. Накатанный за это время способ утверждения собственных ценностей, при данном стечении обстоятельств становится определяющим. Как замечает Неттлау, «Гигантские страны всегда распадались на части или подвергались разрушению, как разрушены будут и ныне существующие империи. Однако, они оставляют после себя части империи, радующиеся своему освобождению. Эти освободившиеся части страны неизбежно заражены таким же духом господства, стремятся и сами стать большими державами [22]». Чем дольше инокультурная оппозиция сопротивляется ассимиляции такому постимперскому титульному этносу, тем быстрее у его элиты кончается терпение. С нее слетает напускная или недавно приобретенная демократичность, она радикализируется и снова возвращается к имперским механизмам культурной унификации. Именно поэтому одной из вероятных перспектив развития украинского политикума является национал-империализм, со всем вытекающим из него подавлением культурного разнообразия и свободы самовыражения внутри страны.

А отсюда, - украинский антиимпериализм, который в последнее десятилетие объявлялся «настоящими украинцами» едва ли не главной задачей Независимой Украины, должен быть много шире, чем его однобокая антироссийская трактовка националистами. Он не может быть одно-векторным движением против российского (СНГшного) империализма, зачастую продвигаемым сторонниками империализма американского. Как и противоположным одно-векторным движением «старых левых» против американского (НАТОвского) империализма, которое нередко оказывается лишь продолжением империализма российского. Недостаточно даже, чтобы украинский антиимпериализм был двух-векторым, по типу «опасность с Запада и с Востока». Его полноценность в трех-векторности. И третья составляющая – борьба с собственно украинским империализмом. А главной преградой на пути последнего стоит инокультурность Юго-Востока. Проще говоря, русский язык.

Следовательно, позиция анархистов в культурном конфликте современной Украины вполне очевидна. Анархизм всегда сочувствует и помогает культурной традиции, угнетаемой официальной идеологией, государственной машиной. Анархисты выступают против любой монополии, в том числе языковой и видят свободу самовыражения, в числе прочего, и в разнообразии систем коммуникации, языков действующих в стране, в их равноправии. Из этого не следует, что все анархисты Украины должны говорить только по-русски или всегда должны были поддерживать только этот язык. Напротив, одной из недоработок возрожденного украинского анархического движения в позднем СССР надо считать игнорирование защиты прав украинского языка. Лозунг махновщины «С угнетенными на угнетателей, всегда!» здесь подходит как нельзя лучше.

Как заметил другой авторитетный анархо-синдикалист Р. Рокер, «Поскольку приверженцы националистских взглядов стремятся видеть только то, что отделяет их от остальных, то они никогда не забывают несправедливости, совершённой по отношению к ним, однако, всегда готовы причинить тот же вред другим, если это принесёт выгоду их устремлениям. Это – та узколобость в мышлении, которая присуща всем национальным движениям» [23]. Отсюда вполне естественное отношение анархистов к национализму: расходясь во множестве взглядов на собственность, самоуправление или социальное равенство, все без исключения анархические течения едины в аксиоме равенства наций и недопущения дискриминации по национальному (этническому, культурному, языковому) принципу.

Причем, достаточно большая часть анархического движения, чтобы вовсе исключить опасность национализма, часто ведущего к ксенофобии, шовинизму, расизму, вставала на позиции космополитизма и выдвигала идеи отказа от развития национальных культур. С другой стороны, последователи кропоткинского направления говорили о бережном отношении к малым нациям, болезненно воспринимающим ассимиляцию [24]. Но в любом случае, современный украинский национал-анархизм, тем более его мутация, - анархо-национализм слишком противоречат основам теории анархизма, чтобы считаться органической частью движения. Это профанистическая эклектика.

Анархизм антагонистичен национализму по расовому подходу, - первый признает единство людей, второй – их разделение. Национальность, наряду с государственным подданством, сословным и классовым разграничением является одной из главных перегородок, разделяющих людей. Анархизм и национализм разнонаправлены и в социальном вопросе. Как указывал Неттлау, «национальность является сильнейшим фактором в процессе создания власти, ибо она ставит себе на службу всех людей и все ресурсы. Никакая прямая сила не могла бы это совершить, только добровольное подчинение призыву к патриотизму превращало на протяжении всей истории каждого человека в послушное орудие вождей своей страны и того, что они называли национальным интересом [25]». Соответственно, анархизм, отрицающий обязанности индивида, вытекающие из подданства, принадлежности к нации, культуре или расовому типу, в том числе и поэтому видит его более свободным.

3. 
Сквозным мотивом националистов от Руха до БЮТ является апелляция к справедливости. Справедливая реконструкция украинской истории вплоть до Триполья. Восстановление исторической справедливости в отношении украинского языка, как основа гуманитарной политики государства. Социальная справедливость национал-солидаристов. Поэтому естественным подходом в моем опровержении культурных монополистов должен стать анархический взгляд на справедливость.

По идее, справедливость третьего вектора украинского антиимпериализма, то есть борьбы против культурного монополизма должно бы поддержать мировое демократическое общественное мнение. Начиная с протестов «Украины без Кучмы» 2000-01 гг., в наших внутриполитических спорах стало, чуть ли не обязательным ритуалом обращаться за арбитражем к «мировому сообществу», как некой высшей инстанции справедливости. Стыдливо замалчивалась суть таких апелляций, как потеря части суверенитета и независимости Украины. А на первый план выставлялся тезис о том, что «старые демократии» знают толк в правах человека и справедливости. На Западе живется хорошо, потому что там рассуждают правильно. Апогеем подобного обращения за справедливостью стала оранжевая революция, когда главным арбитром выборов являлось «мировое сообщество», а Верховный Суд Украины и даже проигравший кандидат действовали с оглядкой на его мнение.

Между тем, бренд «мирового сообщества» приватизирован рядом западных режимов во главе с США, примерно определяемых рамками евроатлантизма - НАТО. И они, естественно, трактуют демократию и права человека в собственных интересах. Как говорилось во второй части данной работы, в нашем случае интерес США заключается в недопущении даже гипотетической возможности воссоединения Киева с Москвой и возрождения их мощного геополитического конкурента. Двуязычие Украины не ложится в западное видение унитарной националистической модели нашего общества, являющейся гарантией против союза с РФ.

Нарождающийся национал-империализм Украины для США гораздо меньшее зло, чем свежий в памяти империализм российско-украинского тандема времен СССР. Соответственно и справедливым в интерпретации «мирового сообщества» является подавление русскоязычного Юго-Востока, как основного ментального моста для возрождения такого тандема. Внутриполитическую справедливость в отношении русоукраинцев «мировое сообщество» легко приносит в жертву глобальной справедливости собственной безопасности. Что и подтверждают действия главного европейского контролера Украины Х. Северинсен, всегда поддерживавшей Ющенко и, напротив, совершенно не реагировавшей на притеснения русского языка и саботаж Европейской хартии региональных языков [26].

Обращаться за справедливостью к России так же бесполезно. Я уже молчу о том, что любые удачные попытки защиты культурных прав русоукраинцев со стороны России будут выставлены националистами и поддерживающим их «мировым сообществом», как имперское вмешательство. Но сама РФ в украинском поликуме традиционно ориентируется на крупных юго-восточных игроков, в первую очередь, Партию Регионов. При несомненном олигархическом характере последней, вопрос языка для нее чаще всего является разменной монетой в экономической борьбе. Как это, случилось в конце летней премьериады 2006 г., когда Янукович в обмен на пост премьер-министра подписал ющенковский «Универсал национального единства», где официально отказался от придания русскому языку статуса второго государственного.

Да, левобережные олигархи могут в качестве инструмента борьбы использовать языковый вопрос не только декларативно. Русскоязычный парад областных Советов Юго-Востока тому подтверждение. Но это ненадежные союзники. В борьбе за власть или для сохранения своего бизнеса они, подобно общегосударственному, могут пожертвовать и региональным статусом русского языка. Уступить, спрятаться за напор судебных органов.

Принципиальными защитниками своей культуры можем быть только сама народность или, в нашем случае, объединение русскоязычного населения, - культурная группа, - низовое общественное движение русоукраинцев. Без оглядки на Запад и Россию, играющих в нашей стране свою справедливость. Прекрасным примером такого движения была кампания группы Грин Грей «Наше право» в самый разгар националистической оранжевой реакции лета 2005 г [27].

Такое право у нас, безусловно, есть. Даже в рамках наиболее доступного националистам чисто этатического понимания справедливости, как воздаяния за заслуги перед Родиной, следует отметить, что независимость Украины является достижением русоукраинцев никак не меньшим, чем этноукраинцев. Вспомним, что крупнейшей акцией Руха периода борьбы за независимость 1989-91 гг. стала «живая цепь» Ивано-Франковск – Львов – Киев 21 января 1990 г., в годовщину воссоединения с Западной Украиной. Акция, безусловно, красивая, но чисто символическая, не принесшая ощутимых политических результатов. И, напротив, мощное шахтерское забастовочное движение, начавшееся с русскоязычного Донбасса летом 1989 г. в итоге стало одним из решающих ударов по Советской империи [28]. Поэтому даже в этатической системе ценностей русскоязычные регионы Юго-Востока имеют полное право на собственную идентичность. Право, не связанное с угрозой восстановления Советской империи.

А, вникая в суть языковой проблемы в Украине, вообще начинаешь понимать, что не работает даже главная претензия украинских националистов: мол, Украина подверглась насильственной имперской русификации и надо теперь восстановить культурную справедливость. Что они хотят восстановить на самом деле? Националистическое движение «украинофилов» началось в Галичине, и уже оттуда распространилось на другие регионы. Однако, сами галичане, аналогично русификации, были некогда полонизированы и окатоличены. В результате, если за эталонную «украинскость» принимать традиционную, наследуемую от Киевской Руси культуру, то, как говорилось выше, в самих галичанах исконно украинского зачастую осталось меньше, чем в украинцах областей, подвергшихся русификации.

Однако западные украинцы не спешат, подобно дерусификации, стряхнуть с себя всю эту неукраинскую накипь. Напротив, в конце XIX в. этот галицийский полонизированный диалект был поднят западно-украинскими политиками на щит «чистого украинства», как символ и мерило объединения Украины. Именно на этом диалекте Центральной Радой в 1917 г. была провозглашена национальная независимость. Именно он, еще более мутировавший в современный бюрократический новояз, является сейчас главным инструментом культурной монополизации Украины.

Таким образом, в политической реальности Независимой Украины не существует восстановления культурной исторической справедливости. Лишь один, полонизированный, диалект под видом «чистого продукта» пытается выдавить другой диалект, русифицированный. Утвержденный, как «чистый язык» политическим решением, он в филологическом плане остается столь же видоизмененным, как и русско-украинский «суржик», а в политическом, - используется, как орудие экспансии одной политической элиты против другой. В таком контексте, русскоязычный Юго-Восток борется не с украинской культурой, а лишь с экспансией другой ее мутации. И, по справедливости равноправного подхода, он имеет на свою идентичность не меньше прав, чем полонизированный и окотоличенный Северо-Запад. Русифицированные украинцы не могут быть виновными перед украинцами полонизированными. Все это игры украинских политических элит.

Однако, потеряв государственную поддержку своей культуры, не приученные к самоорганизации и самозащите, русоукраинцы все пятнадцать лет независимости были растеряны и дезорганизованы. Большинство интуитивно игнорировало принудительную украинизацию. Меньшинство виновато молчало, а то и пыталось каяться в советской русификации, в грехах, которые сами не совершали (типично русская ментальность). А, тем временем, государство, по сути представляющее собой перекрасившуюся компартийную и комсомольскую номенклатуру, под свои новые цели успело украсть у русскоязычных граждан их подрастающее потомство.

Дети русоукраинцев, заканчивающие школу и студенты вузов во многом уже являются янычарами режима, готовыми спорить с «неправильными» родителями, а, при определенной докачке мозгов, и противостоять им физически. Согласен, Российская империя и СССР аналогично крали детей у этноукраинцев. Но ведь это были монархический и тоталитарный режимы. А, значит, повторение их действий есть авторитарная практика, которой свободный гражданин не может не сопротивляться. Во имя памяти умерших этноукраинцев, лишенных своего ментального продолжения, теперь аналогично поступают с живыми русоукраинцами? Это патология, некрофилия какая-то! Кто может иметь право делать с ними такое?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, чем для анархиста и, шире, - для любого свободного гражданина является государство. Для нас это не герб, флаг или прочие «священные коровы», призванные вызывать благоговейный трепет недалеких подданных. Это всего лишь иерархия социальных управленцев, исполнителей и законодателей, нанятых населением через налоги для обустройства общественной жизни. То есть, наши наемные работники, которые едят за наш счет и за это обязаны выполнять наши поручения. Все социальные служащие от жэковского дворника до Президента Украины являются наемниками граждан, которые им платят зарплату. В этом и заключается демократия, народовластие, - верховенство членов общества над его системой управления. Замечу, всех членов общества, всех не работающих в структурах государства граждан, без сегрегации на титульный этнос и нацменов.

То, что данная иерархия управленцев не справляется со своими обязанностями, понятно любому гражданину. Разница лишь в степени возмущения «работодателей» их деятельностью. Из самых возмущенных и получаются анархисты, - граждане, считающие государство преступной организацией, минимальная польза от которой не может быть сопоставимой с ее максимальным вредом. Поэтому анархисты приходят к принципиальному отказу от государственной формы обустройства общественной жизни. Но, даже не впадая в подобный радикализм, любой рассудительный гражданин не может считаться справедливым, когда наемник диктует работодателю свои ценности и правила жизни. Государство не имеет права диктовать гражданам свои правила. У него не может быть ценностей, отличных от ценностей его работодателей и хозяев. А уж рожать государству детей и воспитывать свое потомство так, как ему нужно... Для нас это за гранью рассудка.

Если же задуматься над сутью свободы культурного самоопределения высшей власти, декларируемой демократическим государством, - его граждан, - вообще становится непонятным, кто кому и что должен. Оставим для умственно отсталых такие аргументы, мол, в Украине надо говорить и получать информацию только на украинском языке, так как его название совпадает с именем страны. Или украинское моноязычие необходимо для облегчения бюрократического документооборота. Но, если равный мне в свободе мой украиноязычный согражданин станет требовать от меня получать только такую информацию, - я его пошлю. А если попробует заставить меня это делать, - я дам отпор.

Сложность в том, что на его стороне выступает государство, которому достойный отпор я дать не могу. Но, как мы выяснили выше, государство – это мои наемные работники, опосредованно, через выборы и прочие демократические механизмы, заключившие со мной контракт на выполнение работ, добровольные подчиненные. То есть мои наемные работники заставляют меня получать украиноязычную информацию. Они живут (хотя бы официально) на мои налоги и пытается меня принуждать? Уже только поэтому я сопротивляюсь недобросовестной работе за мои потраченные на них средства. Я хочу их уволить!

Типологически ситуация напоминает возвращение Махно в Украину гетмана Скоропадского в июне 1918 г.: «железнодорожные служащие гетманского царства поделались такими "украинцами", что на вопросы, обращенные к ним на русском языке, совсем не отвечали… Я поставил себе вопрос: от имени кого требуется от меня такая ломота языка, когда я его не знаю? Я понимал, что это требование исходит не от украинского трудового народа. Оно – требование тех фиктивных "украинцев", которые народились из-под грубого сапога немецко-австро-венгерского юнкерства и старались подделаться под модный тон. Я был убежден, что для таких украинцев нужен был только украинский язык, а не полнота свободы Украины, и населяющего ее трудового народа… Эти "украинцы" не понимали одной простой истины: что свобода и независимость Украины совместимы только со свободой и независимостью населяющего ее трудового народа, без которого Украина ничто...» [29]. В плане диагноза государственного национализма, очень трудно добавить что-либо к этим словам великого сына украинского народа.

С тех пор в подходах ничего не изменилось. Да, наши современные чиновники так же наняты и существуют на деньги моего этноукраинского согражданина, якобы от имени и по поручению которого и действует государственная бюрократия от культуры. И, который якобы настаивает на общенациональной монополии украиноязычной информации. Но такая ситуация означает, что наши с ним общие работники, - депутат с бюрократом, - крадут мою часть денег и фактически является нанятым моим согражданином-этноукраинцем против меня, для моего информационного принуждения. Люди, получающие от меня зарплату и за эти деньги мешающие мне жить, могут интерпретироваться лишь, как воры и вредители. Такая ситуация должна еще больше возмущать свободного гражданина, он непременно будет сопротивляться и даже пополнять ряды анархистов. При длительности такого принуждения он невольно восстанет против своего этноукраинского согражданина и его наемника – государства.

Таким образом, как и ранее в Российской империи, УНР и советском тоталитаризме, государство снова приняло одну из сторон языкового конфликта. И у второй стороны нет другого пути, как самоорганизация, самосохранение культурной традиции, исключая властные механизмы, то есть анархическими способами. Раньше анархические механизмы сохранения традиции использовали этноукраинцы. Теперь этому должны научиться русоукраинцы. То, насколько русоукраинцы смогут обойтись в этом вопросе без власти, бывшей их механизмом в течение многих веков, и покажет, насколько они самостоятельная особая культурная группа. Если это не так, - они растворятся в этноукраинцах.

4. 
По мнению анархистов, народы не имевшие собственной государственности, или совсем недолго вкушавшие «прелести» национальной власти, должны быть более склонны к самоорганизации безвластия [30], чем к водружению на собственную шею «родного» ярма национальной власти. Между тем, с обретением Украиной независимости, анархисты встали перед трудной проблемой. С одной стороны, начиная от основания казачества до одного из крупнейших в мировой практике анархических экспериментов, – махновщины, украинская история полна примеров блестящей самоорганизации больших масс населения, их безвластного общежития. С другой, - мы наблюдаем все более нарастающую волну национализма, болезненной жажды «разбудовы державы», то есть огосударствления, насаждения принудительного управления во все большем числе сфер общественной жизни, нагромождения над собственной свободой пирамиды властей. Словно это совсем другие люди, не потомки запорожцев и махновцев.

Отчасти так оно и есть. За годы советской власти из народа Украины были окончательно выбиты опыт самоорганизации и независимый дух свободного человека. А почти все сегодняшние само провозглашенные «истинные украинцы» и «вольные казаки», - суть лишь националистическая вариация на тему обезволенного продукта тоталитарной системы, зажатого строгой иерархией подчинения, гнущегося под тяжестью мириады начальников и пинающего толпы подчиненных. Да еще эта система разделена на два враждующих лагеря. Украина задыхается в тисках противоборствующих элит – западно-украинских протоимпериалистов и восточно-украинских постимпериалистов, которые под свои властные и меркантильные цели стравливают два берега Днепра.

От безысходности анархистов спасает лишь память о махновщине: менее чем за год Временного правительства, в отсутствии жесткой централизованной власти, наши деды сорганизовались в такую свободолюбивую несгибаемую силу, что их три года не могли сломить многотысячные армии белых, красных и жовто-блакитных государственников. Значит, есть надежда, что можно это повторить еще раз. Тем более что истоки этой силы идут от самых начал Украины, - со времен переориентации в XIII в. Галицко-Волынского княжества на Запад и последующей польской экспансии. Для части правобережного населения это вылилось в религиозно-культурный гнет, заставлявший православный люд бежать на окраины Дикого Поля, в Запорожскую Сечь. Сюда же бежали русские крестьяне северных земель от московского царя, татары и другие кочевники из Таврии и Крыма от ханской власти. Именно на этой многонациональной поликультурной основе началось сложение ядра украинского народа – запорожского казачества. Именно они начали первую украинскую освободительную войну. Но дрались они не за национальную независимость, а защищали свое интернациональное самоуправление от польско-галицких, русских, ханских властей.

Принципы властной агрессии с тех пор не изменились, только теперь внутренние региональные элиты, продолжают практику иностранных завоевателей и, с помощью псевдо-легитимных демократических механизмов, захватывают Киев для насаждения своего проекта развития Украины. После многолетнего доминирования днепропетровских и донецких им в 2004 г. пришли на смену львовские и волынские. С 2006 г. началось возвращение донецких. Никто всерьез не думает о создании синкретического (объединяющего стремления всех регионов) проекта для Украины. Это диагноз. С элитами по-другому быть не может.

Именно насаждение элитаризма, формирование общественного сознания в плане жизненной необходимости «национальной элиты» является основным фактором возникновения новых и консервации старых проблем украинского общества, в том числе – языковой. Ведь обратная сторона толпо-элитарной организации социума – это наличие несамостоятельных, беспомощных масс. Это социум поводырей и слепых. Поэтому само наличие элиты, тем более в БЮТовском варианте ее законодательного закрепления в рамках сословно-корпоративного государства, – это позор и провал идеи гражданского общества (ГО).

Последнее, как известно, является одной из основных, несущих конструкций западной демократии, а его построение в Украине провозглашается непременным условием вхождения в Европу. С другой стороны, становление ГО, - превращение беспомощных масс в организованную инициативную общественность лишает элиту «паствы» и, следовательно, ведет к ее низведению с недосягаемой высоты «вершителей судеб» к немного возвышенному положению просто влиятельных граждан, вследствие своего финансового или интеллектуального состояния. Этот процесс напрямую связан и с разгосударствлением общества.

Согласно глоссарию, «гражданское общество – совокупность отношений в сфере экономики, культуры и пр., развивающихся в рамках демократического общества независимо и автономно от государства [31]». Поэтому естественно, что в развитие концепции ГО большой вклад внесли такие отцы анархизма, как Бакунин и Кропоткин. А всеобъемлющее, полностью заместившее государство во всех сферах жизни социума гражданское общество есть аналог анархии в концепции правого анархизма. Таким образом, развитие ГО одновременно является и демократически легитимным и анархически перспективным ключом к решению многих украинских проблем и, в числе первых, языковой.

Пока гражданское общество формируется и вырабатывает механизмы безвластного взаимодействия, общественные отношения регулирует государство, - управленческая структура, вынужденно нанятая гражданами через налоги. Но члены и структуры ГО постоянно обучаются и, расширяя зону самоорганизации и саморегулирования, естественно заменяют властные структуры, вытесняют государство из общественной жизни. Это и есть «демократизация» (она же «анархизация», - вопрос терминологии), - высвобождение общественных сфер из-под бюрократического диктата. Как указывалось в программе нашего Союза анархистов Украины, «Нельзя отождествлять понятия народа, страны и государства. Государство всего лишь масса. Масса политических решений и властных полномочий. Его то больше, то меньше. А, значит, со временем может и не стать вовсе [32]».

Когда субъекты ГО научатся сами устанавливать и соблюдать все правила общественных взаимоотношений, ввиду всеобщего самоуправления граждан, государство, как наемная структура управления, должно отмереть за ненадобностью [33]. Таким образом, современное демократическое государства можно рассматривать, как «администрацию переходного периода» от тоталитарной диктатуры к анархии ГО. Соответственно, чем ближе к завершению переходный период, тем меньше надобность в государстве, тем в большем количестве общественных сфер ГО саморегулируется, его члены решают возникающие проблемы напрямую, без посредничества бюрократии. В процессе этой эволюции у нас должен массово созреть основной носитель и главный двигатель ГО – независимый, самостоятельный индивид. Он граждански компетентен, осознан в собственных правах, опытен в их защите. Он практически не нуждается в лукавых наставниках, из какой бы то ни было элиты. Критическая масса таких индивидов в украинском обществе – залог окончательного решения множества украинских проблем, настоящей Независимости Украины.

5. 
Такой процесс становления ГО, гражданского взросления украинцев невыгоден только элитам и их представителям во власти, определяемым общим понятием «государство». Прозрачная аналогия: чтобы оправдать наращивание своего присутствия в Европе, НАТО спровоцировал возникновение там «горячей точки», - распад Югославии с его нескончаемыми войнами. А, чтобы обосновать постоянную необходимость такого присутствия, локальный конфликт поддерживается в тлеющем состоянии. Идентично поведение государства, - множество «горячих точек» социума оправдывает его существование. Поэтому элитам невыгодно слишком быстрое, тем более окончательное урегулирование целого ряда проблем, которые могут быть решены уже сегодня.

Однако если разговоры о распространении саморегулирования ГО на сферы общественной безопасности или обороноспособности страны явно преждевременны, то для решения языкового вопроса украинскому социуму совершенно незачем ждать окончательного вызревания ГО и повсеместного распространения анархического «сверхгражданина». Высокий уровень толерантности, доступность информационных и социальных технологий, даже на данном этапе развития украинского общества позволяют гражданам решать эту проблему без посредников. В этом плане элиты являются сознательным тормозом развития Украины. Ведь в отсутствии того же тлеющего языково-культурного конфликта, при саморегулировании этой сферы структурами ГО, большая часть гуманитарного блока государства, а с ним и все сословие «профессиональных патриотов» должны быть выброшены на свалку истории.

При условии невмешательства властей и элит, этот вопрос может и должен быть решен прямо сейчас. Ведь в процессе реальной (!) демократизации, естественном, а не суррогатном развитии ГО, языково-культурная сфера одной из первых вырывается из под бюрократического контроля. Как это произошло с культурой в период перестройки. Данная оговорка о реальной демократизации украинского ГО неслучайна и является реакцией на его практически монопольное финансирование западными фондами. В такой ситуации все структуры ГО, сидящие на грантах, будут выражать мнение выше означенного евроатлантического «мирового сообщества», с его поддержкой унитарной националистической модели. То есть от имени всего народа Украины будут озвучивать необходимость украинского моноязычия и лишь загонять языково-культурный конфликт еще глубже.

Совсем иная точка зрения должна быть у по-настоящему независимого ГО, подобно многонациональному казачеству Первой Сечи, отстаивающего народное (либертарное, анархическое) самоуправление от экспансии восточных, западных и внутренних властителей. Анархический антропоцентризм объявляет главной ценностью общества личность. Личность, живущую непосредственно сейчас, а не «историческую справедливость» или «национальную идею». Причем внутреннее содержание таких личностей равноценно – каждая неповторимый мир. Поэтому мы противостоим принуждению личностей во имя прошлого, будущего, надличностных целей. Единственная форма социального участия – добровольная кооперация. Согласно такому подходу, свободный выбор языка следует рассматривать в одном пакете прав человека со свободой слова. Если началом политической свободы является свобода слова (высказывания своих взглядов), то она в свою очередь начинается со свободы выбора системы коммуникации – языка высказывания взглядов. Таким образом, любая общественная свобода начинается с выбора системы коммуникации между личностями. Нет свободы такого выбора – нет никакой другой свободы. Одна иллюзия.

Для анархиста совершенно очевидна старая истина: реально человек той национальности, на языке которой он свободно и без принуждения думает, говорит, выражает свои мысли. Выбор системы коммуникации с окружающим миром – личное дело каждого индивида, его языковое самоопределение. Разумеется, в детстве за нас выбор делают родители. Но это и есть родной язык, - язык твоего реального рода, а не этнической графы в паспорте или бланках переписи. Культурно родной язык, несомненно, приоритетен над языком национальности, к которой гражданин себя причисляет. В свободном обществе не может быть никаких языковых обязательств гражданина перед своей национальностью.

Национальность – это, прежде всего, самоидентификация личности, которая, исходя из любых соображений, может считать себя украинцем, русским, хоббитом, орком. Но от этого она не перед кем не обязана говорить на их языках. Стороннее же определение национальной принадлежности гражданина – в большинстве случаев попытка манипуляции им со стороны власти. Соответственно, в языковом вопросе мы придерживаемся анархического принципа «здесь и сейчас». Вопрос должен учитывать специфику развития страны и настаивать на свободе коммуникации. Ведь даже демократия – это власть народа, данного многонационального народа, существующего в стране на сегодняшний день, сложившегося в силу объективной истории.

История же не знает сослагательного наклонения, и мы все являемся продуктами исторического развития. Что, если бы большевистского режима не было, и Украина осталась бы в рамках 5 губерний, полученных Грушевским от Временного правительства для украинской автономии? Проблемы противостояния Правобережья с Левобережьем тогда вообще бы не было, так как практически весь Юго-Восток остался бы частью России. Но Украина такая, какая есть, результат собственной истории, со всеми нами, разноязыкими гражданами, как следствием этой истории, результатом расширения границ. Наше переучивание, такая же бессмыслица, как и очистка языка от инокультурных -измов. Любой живой язык – многовековое напластование и заимствование. От скифов, галлов, готов, балтов, татар… одна индустриализация 1920-30-х гг. привнесла в украинский язык больше слов, чем многие столетия до этого. Поэтому справедливость не может являться неким воздаянием мудрых вершителей судеб. Справедливость возможна лишь, как результат общественного договора реального населения реальной страны.

Путь к такой анархической справедливости лежит в первую очередь через освобождение от клакерской лже-гражданственности компрадорского ГО, посредством финансирования украинского «третьего сектора» отечественным бизнесом[34], которое направит мировоззрение общественных организаций на национальные, а не компрадорские приоритеты. В этом залог объективного разрешения внутренних украинских противоречий, в данном случае, языковой проблемы. Когда организации ГО обоих берегов Днепра станут выразителями местных интересов, они неизбежно разглядят друг в друге равных себе в правах сограждан, у которых нет другой Родины. Они перестанут видеть друг в друге «пятую колонну» той или иной империи и, ради общего освобождения и благосостояния неизбежно найдут общий язык.

Не было случая, чтобы в личной беседе, в смысле коммуникации, мы с моим согражданином-этноукраинцем не поняли друг друга. Когда нам необходимо обменятся мнениями или сделать общую работу, мы быстро находим понятную обоим коммуникацию. Даже, если оба стоим на позиции применения собственной вербальной системы, мы общаемся по принципу «языкового интервала», - я на русском, мой визави – на украинском. В Украине практически нет людей, не понимающих оба языка. Значит, нет и реальной языковой проблемы. Аналогично и в процессе саморегулирования, в сферах социума, постепенно отвоевываемых у государства, организации украинского ГО неизбежно будут приходить к консенсусу – решению приемлемому обеим сторонам. Самоуправляющиеся сферы общества будут выбирать удобную систему коммуникации. Таким образом, интересы элит провоцируют гражданскую войну, интересы людей инициируют гражданский диалог.

6. 
Но, пока подобный договор еще впереди, можно ли прогнозировать оптимальное устройство недалекого будущего, позволяющее наиболее полно учесть культурные приоритеты существенного большинства граждан Украины? Я присоединяюсь к точке зрения, что таким решением должна стать Украинская федерация. На данном этапе развития Украины таким консенсусом видится языковая регионализация, федерализм. Национализм унитарен, он претендует на контроль над всем населением государства-нации, в первую очередь, в языково-культурном вопросе. В то же время федерализм позволяет регионам сохранить свои национальные особенности. В первую очередь, поэтому националисты являются ярыми противниками федерализма, а уж потом по причине экономической преступности неких региональных элит.

Политическая нация (коль скоро мы живем в этатическом мире, границы которого пока не в силах упразднить) может обрести некую долю свободы не в стравливании ее частей во имя целей государства, самопровозглашенными элитами и, тем более, не в тоталитарном национал-солидаристском «единстве нации», а лишь в сотрудничестве и взаимообогащении регионов. Историю нельзя написать «с чистого листа» и «историческая справедливость» украинских националистов – есть фальсификация справедливости. Повторяюсь, - справедливость для всей нации есть результат свободного общественного договора ее составляющих, а не победа одной ее части над другой. Реальный договор реального общества, со всем языковым наследством личностей, его составляющих.

Волей судеб мы живем в единой стране, и всем нам должно быть выгодно наиболее комфортное проживание в ней инокультурного согражданина. Уверен, что именно комфортность может стать наиболее цивилизованной и свободной основой для патриотизма, как любви к Родине, а не к государству. Вслед за Неттлау, я убежден, что именно «в федерализме, заключается настоящая задача для истинного, незахватнического национализма [35]». Национализма как уважения к национальным особенностям и самовыражению любых национальных и культурных групп, а не только своей, посредством подавления прочих. Именно такую позицию можно было бы назвать национал-анархизмом. А вернее, - этно-анархизмом.

Скоро ли решится биполярное украинское общество на такой диалог или по-прежнему будет идти на поводу у своих враждующих элит, прогнозировать достаточно сложно. Президентские выборы 2004 показали, что украинское общество не знает на что оно способно. Несмотря на всю социологию с политологией, никто из обеих элит, тем более самих граждан, не ожидал столь глубокого изменения уровня гражданского самосознания украинцев и право- и левобережных. Значит, есть надежда, что очень скоро украинское ГО поймет, что существование самого языкового конфликта есть в общенациональном смысле слова «антиукраинская позиция» - состояние холодной гражданской войны. Она пожирает силы биполярного украинского социума во внутреннем противостоянии и, как сказано выше, ослабляет его внешнеполитическую конкурентоспособность. А, поняв это, ГО начнет консолидирующий диалог, с которым заставит считаться оба лагеря элит, тем самым, положив начало их упразднению.

И, напоследок, практическая сторона вопроса: как консолидирующееся ГО сможет заставить зарвавшиеся элиты выполнить свою языковую волю, которая для многих из них явится приговором? Что, структуры ГО устроят новый, независимый от власти Майдан для решения языковой проблемы? Не думаю. Майданная демократия (охлократия) и сопутствующие ей революции возможны именно в толпо-элитарном обществе. Гражданское общество действует куда прозаичнее и менее зрелищно, но на порядок надежнее. Не путем революции, изматывающей общество эмоциональным срывом и надолго обезволивающей его разочарованием, а наоборот, постоянным прессингом выматывающим власти. Революция похожа на скандал в жэке, который дает выход эмоций от протекающей крыши, но не приводит к ремонту этой крыши. А вот постоянное давление на начальника вынуждает это сделать. Это нельзя понимать, как некое глобальное сборище НПО, которые выпишут наказ власти. Но это перманентные и повсеместные, в том числе демонстративные, требования, вынуждение властей исполнять волю народа.

В любом случае, разгосударствление, де-бюрократизация украинского социума, связанные с расширением полномочий добровольческих структур ГО будут иметь прямое влияние и на увеличение языковой свободы. С сокращением количества общественных сфер, контролируемых государством, неизбежно будет сокращаться число государственных служащих. Тех моих с этноукраинцем наемников, что, в зависимости от политической ориентации правящего режима, встают на ту или иную сторону языково-культурного конфликта и, тем самым, намеренно создают дисбаланс межнациональных отношений, препятствуют его окончательному урегулированию. В отсутствии же такого гипертрофированно крупного игрока, как государство, своим вмешательством постоянно вносящего разрушительные искажения в общественный договор, урегулирование проблем ГО станет быстрым и долговременным.

Как предположение, нельзя исключать, что через несколько поколений из языкового интервала сближающегося, объединяющегося ГО вырастит некое койне. Новый русско-украинский диалект. Если бюрократии позволительно коверкать украинский язык под новояз, то гражданам, ищущим общую систему коммуникации ради благополучия собственной страны, это необходимо. Синкретизация языка межнационального общения в некое койне – смесь полонизированного западноукраинского и русифицированного юго-восточно-украинского языков – процесс почти неизбежный. Без насильственных компиляций, естественным путем целенаправленного взаимообогащения. Каждая община говорит на удобном ей языке, бюрократия – на обоих основных языках, а структуры ГО в ежедневном общении вырабатывают будущий язык Свободной Украины.

Ведущие аналитики характеризовали Украину лета 2006 г., когда фракции боролись за Кабмин, а этого высшего органа исполнительной вертикали государства фактически не существовало, как «территорию, свободную от власти [36]». Страна не развалилась, экономика работала, граждане самостоятельно решали собственные проблемы. Следующим естественным шагом обретения реальной независимости гражданами Украины было бы самостоятельное разрешение языковой проблемы посредством прямого диалога структур ГО. Мы вполне можем обойтись без элиты и бюрократии. Они же без нас погибнут. Ну, и не жалко.

апрель, июль-октябрь 2006 г.

[1] Вопрос организаторам // http://rep-ua.com/music/forum/viewtopic.php?t=4
[2] Алифанов В. Махно вернулся // http://www.pk.kiev.ua/country/2006/08/26/085509.html
[3] Ossnake. Профанация Махновского движения в Украине // http://ru.indymedia.org/newswire/display/15379/index.php
[4] Заявление Союза анархистов Украины «Об «аполитичном» фестивале «День Независимости с Махно» и попытке национализации махновщины» // http://www.s-a-u.org/home/docs/mahno
[5] напр. Януковича назвали «Томатным лидером нации» // http://www.unian.net/rus/news/news-164761.html
[6] Лимонов Э. Другая Россия. М, 2004. с.147
[7] «Товариство Нестора Махна “Гуляй-Поле» // http://www.spas.net.ua/index.inc.php?section=gulajpole
[8] Шилов Ю.О. Арійська військова доктрина // http://www.spas.net.ua/index.inc.php?section=art_doktryna
[9] Звіт про дотримання прав людини 2005 // http://kiev.usembassy.gov/files/060407_human_rights_report_2005_Ukr.html
[10] Багнюк А. Повернімо Україні батька // http://www.umoloda.kiev.ua/number/564/169/20404
[11] Добровольський О. Козацький чорний ангел // http://www.aratta-ukraine.com/text_ua.php?id=249
[12] напр. Савченко В. Махно. Харьків 2005., с. 229-234 или Горак В. Махновское государство и «анархист» Махно // http://www.contr.info/content/view/1936/43
[13] В Украине презентовали книгу о Несторе Махно // http://for-ua.com/ukraine/2006/08/31/103552.html
[14] Окара А. В поисках имперской перспективы // http://cis.ng.ru/rating/2000-10-25/1_find.html
[15] Окара А.Н. «Консервативная революция» Юлии Тимошенко: солидаризм, как бренд, утопия и технология // http://www.pravda.com.ua/ru/news_print/2006/3/14/38725.htm
[16] Окара А. Что бог думает об Украине или Малиновое зарево второго Майдана // http://www.pravda.com.ua/news/2006/1/13/37577.htm
[17] Литвиненко Д. Гуляйполе, гуляй! // http://www.mediaport.info/gazeta/pages.php?gazeta_id=225&page=10
[18] Заявление Союза анархистов Украины «Об «аполитичном» фестивале «День Независимости с Махно» и попытке национализации махновщины» // http://www.s-a-u.org/home/docs/mahno
[19] напр. Тупикин В. Осмысление впопыхах // http://reaction.zaraz.org/luk_tup.html
[20] Анархические листовки революции // http://www.nabat.info/article.php?content_id=129
[21] Неттлау М. Анархизм и национализм // http://www.dspa.info/content/view/120/114
[22] Неттлау М. Анархизм и национализм // http://www.dspa.info/content/view/120/114
[23] Рокер Р. Фантом национального единства // http://www.avtonom.org/lib/theory/rocker_phantom.html
[24] Гончарок М. Пепел наших костров // http://www.avtonom.org/lib/theory/goncharok/idish-anarchism4.html
[25] Неттлау М. Анархизм и национализм // http://www.dspa.info/content/view/120/114
[26] Малинкович В. О причинах «оранжевой революции» в Украине // http://igpi.ru/monitoring/ukraine/new_ukr/revolution/1118840376.html
[27] Пузофф Р. Демократия в музыке // http://www.e-motion.com.ua/issue22/event/news/Demokratija_v_muzyke1.html
[28] Азаров В. Взросление нации. Одесса. 2001., с. 35-38
[29] Махно Н. Воспоминания. Т.2 Париж 1936., с. 153-154
[30] Маридзе Г. Анархизм и национальный вопрос // http://novsvet.narod.ru/herbert01.htm
[31] Гражданское общество // http://www.glossary.ru/cgi-bin/gl_sch2.cgi?RDwgmkgtxqul!uh$lxyiu
[32] Программа // http://www.s-a-u.org/home/docs/program
[33] подробнее: Азаров В. Миссия анархизма. Часть 3 // http://www.azarov.net
[34] Азаров В. Оранжевый совок // http://www.azarov.net
[35] Неттлау М. Анархизм и национализм // http://www.dspa.info/content/view/120/114
[36] Силіна Т. Територія вільна від влади?// Дзеркало тижня. № 21(600), 3−9.06.2006