Часть 2. ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ
ПАРТИЯ БЕЗ ЭТАТИЗМА
Как я предлагал в начале этого исследования, для выяснения свойств и функций анархической партии, необходимо вычесть этатические признаки политической организации подобного типа. Первый и основополагающий вопрос критики партийной структуры – принудительная дисциплина (не путать с самодисциплиной) и жесткая централизация, обязанность нижестоящих ячеек выполнять распоряжения руководящих органов. Что блокирует низовую инициативу, делает рядовых членов партии инструментом в руках политических вождей и, в итоге, является слепком государственной системы власти.
Начнем с того, что порядки в любой организации меньше зависят от ее типа, чем являются следствием свободы взглядов и действий ее участников. В неформальном кружке анархистов возможна такая тирания лидера или большинства, которая немыслима в этатической партии. Нередко группы левых анархистов, под предлогом конспирации или борьбы с провокаторами, реализуют авторитаризм, вводя те или иные системы контроля и жесткости организации. И такие практики не вызывают отторжения у молодежи, называющей себя анархистами, так как используя модный бренд, они не осознают коренного отличия анархических отношений от этатических. А данные группы потакают им в этом. Ребятам не надо вести тяжелую внутреннюю работу по перестройке своего мировоззрения и поведения. Под маркой анархизма им подсовывают чуть измененные «революционные» этатические нормы.
Для сравнения, здесь можно привести отзыв Волина о порядках в махновском движении. Он пишет, что недостатки Махно и его командиров не были линией поведения – рассчитанными и постоянными действиями правительства, вставшего во главе махновщины. «Самым важным была общая атмосфера движения. В конечном счете, главную роль играла масса, а не Махно и командиры. Масса действовала независимо, была полностью свободна во взглядах и поведении. Можно не сомневаться, что в такой атмосфере свободного движения деятельность массы выправила бы недостатки «вождей»» [21] . Именно внутренний настрой организации может говорить о ее анархичности, а никак не ее тип или название. Следствием такой атмосферы является ее организационная структура, а не наоборот, - мудрые вожди делают рядовым участникам либертарное «одолжение» в виде вольных правил.
Так и в основу создания и работы партии САУ мы положили исключительно добровольческий самоорганизующийся принцип. Лишь один раз мы переступили через него, когда соблюдали требования Минюста касательно статьи 11 закона о партиях (необходимость наличия ячеек в большинстве областей страны). В остальном, все наши ячейки – плод низовой инициативы и самоорганизации, все предельно автономны в своей деятельности и равноправны независимо от формального уровня (районная, городская, областная). Союз анархистов Украины в реальности представляет собой «зонтичную структуру» - сеть равноправных организаций с координирующим центром – Политисполкомом. И никто не сможет привести примера, когда последний запрещал что-либо или принуждал к чему-то местную ячейку. Именно так, с нашей точки зрения, и должна создаваться общенациональная анархическая организация.
Похоже, нашего принципа добровольчества не понял такой грамотный исследователь анархизма в республиках экс-СССР, как Бученков. В 2009 г. он заключил, что «За почти семь лет деятельности САУ так и не удалось создать (курсив мой – В.А.) партию анархистов» [22] . После легализации партии, которая в Украине подразумевает создание ячеек в большинстве регионов страны, фраза «не удалось создать» может быть понята только в этатическом смысле партийного строительства. Такой пример государственного восприятия идеи партии находит ответ в отзыве Аршинова на критику большевиков относительно неспособности махновцев построить Вольные Советы осенью 1919 г. в Екатеринославе. Автор возражал, что махновцы лишь оберегали свободу города. «Как таковые, они не должны брать на себя обязанность выполнять созидательную программу революции. Это дело местных рабочих масс. В этом деле махновская армия могла, самое большее, помогать им словом, советом, инициативой, что она и делала» [23] .
Аналогичную же позицию в плане партийного строительства заняли и основатели САУ. Мы инициировали такой проект эволюционного анархизма, создали идеологическую и методологическую базу, легализовали его, и предлагаем группам анархистов и сочувствующих в регионах свои опыт и права политической партии. Но мы не станем за них делать анархию по городам и весям Украины, насаждать свои ячейки там, где граждане еще не решились на конструктивную анархическую деятельность. Анархизм либо поднимается снизу, либо это его имитация.
ВОПРОС ЛЕГАЛЬНОСТИ
Вторым направлением критики партии САУ является легальность. Мол, зарегистрировавшись в Минюсте, мы пошли на соглашение с государством и потеряли право называться анархистами. Начнем с того, что наша легализация, как и реакция на нее, не является чем-то новым в истории анархизма. П. Эврич указывал, что так же «в штыки» анархисты-террористы встретили зарождение синдикализма с его спокойной пропагандистской работой и защитой экономических прав. Террористы считали синдикалистов отступниками и презрительно называли «легальными анархистами» за то, что правительство позволяло им издавать пропагандистскую литературу [24] .
Перед нами конфликт деструктивно-бессмысленного с конструктивно-осмысленным в анархизме. Как писал Боровой, до прихода синдикализма «террористическая тактика была чуть ли не единственной формой практических выступлений анархизма». Эта тактика была настолько идеалистичной, «что в любой момент он предпочитал идти на поражение, чем делать какие-либо уступки реальной действительности» [25] . Боровой осуждал этот опасный утопизм. А современные анархисты-неформалы в случае с легализацией САУ просто повторяют догматические заблуждения тех террористов, но уже на новом витке развития общества и анархизма вместе с ним. Для меня же символично, что именно в Одессе – родине безмотивного анархистского террора – спустя сто лет родилась наша анархическая партия, полностью отвергающая революционные экстремистские методы.
Теория анархизма не стоит на месте, а развивается в сторону реалистичности, по Малатесте, путей реализации хотя бы части своих идей здесь и сейчас. Именно поэтому наиболее конструктивное крыло левых анархистов – анархо-синдикалисты ГКТ и «Набата» – впервые пытались реализовать идею анархической партии, необходимой для легального расширения зоны анархии в этатическом обществе. Причем, не подменяя профсоюзную (синдикальную) борьбу партийной, как это делали марксисты, а дополняя ее в тех сферах, где партия может добиться большего, чем профсоюз. В нашем случае, - в нормотворческой деятельности. Аналогично стоял вопрос и с регистрацией САУ, - только легальная партия анархистов может поддержать эволюционный проект разгосударствления путем продвижения все более либертарных правил общежития.
Что же касается нашего «соглашения с государством», то постановка вопроса верна с точностью до наоборот. Не мы пошли на уступки, но, сродни базовым политическим свободам слова или собраний, мы добились от власти еще одной, наиболее опасной для нее свободы, - права граждан кардинально изменить систему управления в обществе. Вынужденно легализовав партию анархистов, государство тем самым признало конечность своего существования: да, люди имеют право открыто и без угрозы преследования бороться за то, чтобы меня не было. Признав это, я, государство, признаю общество, что будет после меня. Это незаурядное достижение. Так и махновцы осенью 1920 г., в виду угрозы наступления Врангеля, вынудили красных подписать Старобельское соглашение. Последнее признавало анархию равноправной с государством настолько, что махновцы и анархисты получили право участвовать в выборах наравне с государственниками. Это значит, что впервые в истории народу было дано право выбирать – хочет он жить с государством или без него.
АНАРХИСТЫ И ВЫБОРЫ
Итак, одним из главных методов эволюционного разгосударствления являются либертарные изменения законодательства. Ни легализация анархических средств производства в этатическом обществе, ни наращивание либертарных свобод, ни поддержка безвластного самоуправления, без этого невозможны. Но для участия в освободительном законотворчестве анархистам необходимо избираться в представительские органы, - местные Советы и Верховную Раду. Мне возразят, что анархисты принципиально против выборов! Разве? Наоборот, анархисты «золотого века» русских революций выступали против назначенчества из центра и за сплошную выборность снизу доверху.
Как же тогда быть с резолюциями либертарных форумов времен гражданской войны выступавших против выборов анархистов в Советы? Здесь надо учитывать два обстоятельства: текущий момент и политические ожидания. После того, как ленинцы путем принудительных перевыборов захватили Советы, эти органы перестали быть выразителем воли избирателей и продвигали партийную линию РКП/б. В такой ситуации, анархисты в Советах явились бы декорацией для диктатуры большевиков. И, что более важно, анархисты выступали против выборов в представительные органы государства, так как в тот период была надежда, что ситуация вот-вот переломится и народ массово поддержит безвластную организацию общества с альтернативными органами самоуправления.
Но уже в 1920 г. махновцы оставили эти иллюзии и, согласно Старобельскому соглашению, получили право избираться в Советы. Популярность их в тот период была столь высока, что имелись реальные шансы таким, легальным способом получить большинство и изменить политическую систему УССР. Тем более, трезвый взгляд на стратегию преобразований необходим анархистам сегодня, когда революции стали носить постановочный характер и никакого отношения к спонтанному восстанию масс не имеют. К тому же, у современных анархистов махновской популярности нет. Отчего нам больше, чем предшественникам первой четверти ХХ в., должно быть понятно, что движение к либертарному социуму требует длительного переходного периода.
Еще П. Эльцбахер указывал, что государство есть всего лишь юридическая норма, юридические взаимоотношения, в силу которых создается верховная власть в стране [26] . И правда, государство – это не страна, не народ, а лишь зона распространения юрисдикции. Люди в нее попадают автоматически, вне зависимости от желания оказываются поданными той или иной национальной бюрократии. Конечно, можно отказаться играть в юридические игры. Но тогда надо иметь достаточно сил, чтобы создать иную правовую реальность. Будем откровенны, таких сил у анархизма нет, и в ближайшее время не предвидится. Значит, надо идти по пути изменения существующей юридической нормы. Для чего необходима организация, обладающая юридической силой, то есть партия анархистов, и, главное, ее работа в органах, определяющих юридические взаимоотношения.
Наконец, главный аргумент в пользу выборов анархистов в Советы – самоуправление без представительных органов, то есть прямая демократия участия, возможно только в малых сообществах. Далее анархизм также предлагает систему представительства. В классической модели анархической федерации присутствуют представительные органы от уровня района и города. И хотя наша теория обставляет функции представителей всевозможными условиями зависимости от мнения избирателей, принципа это не меняет. Как нелицеприятно отметил Ударцев, «Анархизм предлагает лишь другую форму представительной власти». И далее, совершенно справедливо: «Кроме представительства политическое сознание человечества еще не изобрело других форм оптимального выражения, "снятия" общей воли без нарушения сложившейся системы разделения труда, нормальной общественной жизни» [27] .
Поэтому в рамках эволюционного проекта анархистам рано или поздно придется избираться в Советы. И уже оттуда, вместе с либертарными изменениями законодательства, изменять саму структуру и полномочия представительных органов. Например, до модернизированного образца махновских Вольных Советов. Такой подход соответствует реформистской стратегии Прудона, чтобы в осуществлении преобразований «приняли участие те самые учреждения, которые подлежат отмене, и те правовые начала, которые предстоит дополнить. Пусть новое общество будет свободным, естественным и неизбежным развитием старого» [28] . Наконец, кроме изменения представительных функций, необходимо вводить выборность общественно значимых и коррупционно опасных постов от губернаторов и судей до начальников управлений муниципалитетов, райотделов милиции и начальников ЖЭУ [29] . Так мы резко ослабим солидарный произвол исполнительной власти.
УРОВНИ ЭВОЛЮЦИИ
Наша эволюционная стратегия допускает работу анархистов в представительных органах и отрицает – в государственной бюрократии. Правда, были прецеденты, когда анархисты работали и в исполнительной власти. Как указано выше, это прудонисты в правительстве Парижской коммуны или министры-анархисты в республиканском правительстве Испании. Да и в период гражданской войны в России множество анархистов состояло на службе у советского государства. В основном, в войсках, ЧК и милиции, органах просвещения и продовольствия. А во время махновского совещания в феврале 1920 г. один из командиров выступил с предложением, что анархическую революцию будет развить тем легче, чем больше махновцев поступит на советскую службу [30] . Но это были периоды революционных потрясений. Старая бюрократическая машина была сломана, новая еще не укоренилась, со дня на день ожидался коренной перелом в социальной организации общества, и анархия мерещилась на горизонте.
Нынешний период возрождения анархизма – более трезв и прагматичен. Ментальный наследник советской бюрократии, современное чиновничество настолько привыкло паразитировать на безграмотности и покорности населения, что практически не подлежит реформированию. Определяющим здесь является вопрос контроля. Разница депутата и бюрократа – это, прежде всего, разница зависимости избранника и назначенца. Если депутата можно привести к реальному представительству интересов избирателей, чиновник подчинен только вышестоящему начальнику. Поэтому социальная опасность бюрократии напрямую зависит от ее иерархичности и сплоченности (вертикали власти). Чем больше эти показатели, тем менее она подконтрольна обществу и больше привилегий себе присваивает.
В итоге, вместо декларируемых услуг социального управления, бюрократия превращает власть в свою частную собственность, использует контрольно-разрешительную систему для личного обогащения, то есть занимается коррупцией. Фактически, это повторное налогообложение населения. Откуда именно бюрократия персонифицирует лозунг анархистов «Власть рождает паразитов!». Таким образом, чиновничество выступает солидарным эксплуататорским классом. Соответственно, вошедший в эту систему анархист вынужден работать по ее внутренним правилам, согласуясь с интересами окружающих бюрократов, или круговая порука этого цеха блокирует любые его действия. Прибавим вертикаль власти, как неэффективную систему управления, постоянные пустые согласования и саботаж реальных решений, и станет понятно, что анархист не сможет раскачать исполнительную власть изнутри.
Между тем, власть бюрократии зиждется, в первую очередь, на эксплуатации нашей гражданской несамостоятельности. И позволяет она себе тем больше лжи, коррупции и произвола, чем более она понимает, что народ достаточно ограничен, чтобы принимать навязанные ею правила. И, наоборот, чем больше самостоятельности и самоуправления в обществе, тем меньше коррупции и произвола, по той причине, что людям не надо делегировать управление собой. Откуда анархия – это не дух вечного бунтарства, а умение строить жизнь без посторонних указаний, в прямом смысле слова, принадлежать самому себе, самоуправляться. В таком контексте, перспективным антиподом бюрократии могут считаться структуры гражданского общества (ГО), представляющие собой объединения людей, сорганизовавшиеся без участия власти.
Соответственно, в демократической бинарной системе «государство – гражданское общество» наращивание сил и сфер распространения ГО автоматически будет вести к сужению сферы контроля власти, то есть разгосударствлению общества [31] . По сути, это близко к модели Малатесты – постоянно расширяющейся анархической субкультуре, вытесняющей государство. Основные препятствия на этом пути – безынициативность населения и сопротивление бюрократии. О первой поговорим ниже. Помочь же в преодолении сопротивления, и призваны анархисты в Советах, - через создание законодательного режима благоприятствования развитию гражданского общества, в нашем антиэтатическом его понимании. Направления такого нормотворчества подробно разобраны мной в предыдущих работах [32] , поэтому я укажу лишь тезисы.
Это децентрализация и дерегламентация государства, с последовательным низведением центра принятия решений с унитарного уровня на федеральный и местного самоуправления (МСУ). А также параллельное индикативное планирование для неправительственных организаций (НПО) с постепенной передачей им полномочий социальных ведомств местных исполкомов, а впоследствии и других служб. Вплоть до замещения управлений экономики ассоциациями предпринимателей. Так гражданское общество сможет постепенно вытеснять исполнительную власть. Разумеется, даже в итоге такого ре-делегирования могут остаться некоторые административные функции, которые не захочет на себя перебирать ни одна НПО. И эти функции останутся в ведении местного Совета. Но, в любом случае, их будут исполнять обычные клерки, а не та всесильная и бесконтрольная бюрократия, что мы имеем сейчас.
Причем, для работы анархистов в области ре-делегирования не надо сразу избираться в парламент. Местные Советы наделены достаточными полномочиями для утверждения на территориях своих громад уже принятых, но не работающих должным образом, законов. Наш классический пример: закон о социальном заказе, что принят Верховной Радой в 2001 г. Его имплементация, разработка условий тендера и независимого контроля позволят анархистам из того или иного местного Совета запустить в своем городе круглогодичный, постоянно действующий механизм ре-делегирования полномочий от бюрократии к НПО. Аналогично мы можем развивать деятельность в рамках ст.14 закона о местном самоуправлении, по которому Советы могут разрешать создание домовых, уличных, квартальных органов ТСО (территориальной самоорганизации населения) с наделением их частью собственной компетенции, финансов и имущества.
Правда, в Украине местные Советы наловчились создавать управляемые квази-органы ТСО под себя, с помощью подставных лиц обретать контроль над этой областью низового самоуправления. Так возникают всякие карманные комитеты, и управления исполкома по взаимодействию с ними. В 2010 г. одесская мэрия мне предлагала возглавить такое управление. Закон запрещает существование на одной территории параллельных органов ТСО, откуда местные власти думают, что устранили проблему независимого самоуправления. Однако норму эту легко обойти созданием на той же территории НПО, предоставляющего аналогичные услуги населению. Со временем горожане поймут разницу между подставным органом ТСО и НПО, реально решающим их проблемы. И когда они сделают выбор в пользу настоящей базисной демократии, мэрии придется назначить перевыборы ТСО, упразднив его фиктивный характер.
На данном примере мы понимаем возможность анархистов работать в этом поле и без получения депутатских мандатов. По сути, мандат олицетворяет собой ресурс влияния, доступного депутату местного Совета. Однако аналогичный ресурс можно создать не только в представительных органах, но и в рамках гражданского общества. Разница лишь в том, что ресурс депутата – полномочия органа МСУ, а ресурс органа базисной демократии – социальная активность его участников, которая может быть более пробивной, чем депутатская «корочка». Так анархисты смогут помочь гражданам аккумулировать ресурс влияния без фальшивых выборов, не раз в пятилетку, а круглый год и каждый день. Горожане собираются вокруг резонансной проблемы (ЖКХ, уплотнительная застройка, вырубка парков и т.д.), учатся у анархистов методам воздействия, получают солидарный ресурс влияния. И, главное, такие структуры могут полностью исключить охваченные ими территории из борьбы за власть: когда люди умеют самоуправляться, политикам просто нечего им предложить.
Здесь, правда, возникает вопрос: при возможности такого ресурса, зачем анархистам вообще избираться в Советы, как говорят наши оппоненты, «пачкаться во власти»? Ответ все тот же, что и со средствами производства анархистов, - закрепление достижений разгосударствления нуждается в освободительном нормотворчестве. Можно, конечно, обратиться с предложением законодательного закрепления инициатив соцзаказа или ТСО и к депутатам-этатистам. При серьезной активности базисных структур, они даже с удовольствием возьмутся помочь. Но используют этот ресурс влияния в своих этатических интересах. И только анархисты в Советах, объединенные общностью целей с независимыми структурами гражданского общества, станут продвигать такие решения в рамках общей стратегии разгосударствления.
Таким образом, складывается многоуровневый проект эволюционного анархизма. Как положено, снизу вверх, хотя, возможно и параллельными курсами. Создание независимых структур и сетей базисной демократии, превращение их социальной активности в мощный ресурс влияния, конкурирующий с депутатскими полномочиями местных Советов и даже парламента. Выборы анархистов в местные Советы с целью закрепления на территориях громад постоянно действующих технологий ре-делегирования полномочий от органов МСУ к неправительственным организациям. Выборы анархистов в парламент для продвижения общенациональных законов разгосударствления - децентрализации и де-регламентации, создания режима наибольшего благоприятствования росту гражданского общества. В результате такого комплексного подхода, мы положим начало переходному периоду к анархии, который организационно будет отвечать коммуналистической модели государства.
ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ
Но в который раз повторю наш принцип – никакая организация анархистов не может подменить либертарной самодеятельности широких слоев населения, никакая партия анархистов самостоятельно не сможет вывести общество из государственного принуждения. Вслед за махновцами мы можем сказать, что «ограничиваем нашу роль простой идейной и организационной помощью трудо¬вому народу» [33] . И, к примеру, для инициации апатичного населения, наши товарищи из САУ-Лисичанск созывали гражданские сходы, как рядовые граждане, - без флагов и анархической символики. В отличие от других политических сил, для нас это не обязательно. Ведь действовать самостоятельно – это и есть действовать по-анархически.
В таком контексте, анархическая партия может рассматриваться не более чем технический проект, призванный посредством выше указанных механизмов, инициировать, закреплять и идейно подпитывать стремление граждан к социальной самостоятельности и, как следствие, разгосударствлению общества. Откуда мы и называем свою партию «проект САУ».
За рамками такого проекта, но в рамках многообразия анархизма, мы приветствуем конструктивные проявления всех его течений. Наш девиз: не вместо, а вместе! Хотят анархические группы в регионах Украины создавать свои легальные и нелегальные организации, мы рады координировать с ними наши действия. Хотят действовать под политической маркой САУ, - мы поможем с легализацией и опытом борьбы. Больше того, наши ячейки не замыкаются на законодательстве или судебных тяжбах, а свободно используют синдикальные методы и акции прямого действия, наши активисты участвуют в жизни субкультурных сообществ. Для нас одно действие не исключает другого и за рамками «проекта САУ» мы остаемся обычными анархистами, а не снимаем свою идеологию, как рабочий пиджак. Разница с неформалами лишь в том, что мы хорошо знаем политику и общество, в котором живем, и не стесняемся применять адекватные методы его разгосударствления.
Но, как любой проект, САУ имеет свою продолжительность. Согласен с мнением Ударцева по вопросу создания анархической партии, «если теоретически можно допустить такой вариант под давлением противоречивых факторов, обстоятельств, как результат компромисса, диктуемого конкретными политическими соображениями, то можно предсказать кратковременность и переходный характер подобной организации» [34] . САУ – технический проект для планомерного и закрепляемого перехода к безгосударственному обществу. И еще в 2004 г. я контурно описал его естественную самоликвидацию. «Чем больше власть будет децентрализована, тем меньше связи и координации потребуется между региональными отделениями САУ, тем больше у каждого из них будет возникать своя специфика, а, значит, большая автономность в работе и принятии решений. В результате САУ из общенациональной партии постепенно превратиться в федерацию локальных анархических движений, связанную лишь общими разработками и системой взаимопомощи» [35] .
Причем, по факту ожидаемых изменений в обществе, это будет настоящая социальная революция или, как минимум, ее первый этап. Мы и тогда не перестанем быть анархистами. Но нас будет окружать уже совсем другой социум, который станет предъявлять иные требования и диктовать иной тип анархической организации.
назад
Зачем анархистам партия
Создан:
15 Сентября 2011
Опубликован:
22 Сентября 2011
Раздел:
постижение анархии -
теория
| Зачем анархистам партия |
| Зачем анархистам партия - часть 2 |
| Весь текст |
ПАРТИЯ БЕЗ ЭТАТИЗМА
Как я предлагал в начале этого исследования, для выяснения свойств и функций анархической партии, необходимо вычесть этатические признаки политической организации подобного типа. Первый и основополагающий вопрос критики партийной структуры – принудительная дисциплина (не путать с самодисциплиной) и жесткая централизация, обязанность нижестоящих ячеек выполнять распоряжения руководящих органов. Что блокирует низовую инициативу, делает рядовых членов партии инструментом в руках политических вождей и, в итоге, является слепком государственной системы власти.
Начнем с того, что порядки в любой организации меньше зависят от ее типа, чем являются следствием свободы взглядов и действий ее участников. В неформальном кружке анархистов возможна такая тирания лидера или большинства, которая немыслима в этатической партии. Нередко группы левых анархистов, под предлогом конспирации или борьбы с провокаторами, реализуют авторитаризм, вводя те или иные системы контроля и жесткости организации. И такие практики не вызывают отторжения у молодежи, называющей себя анархистами, так как используя модный бренд, они не осознают коренного отличия анархических отношений от этатических. А данные группы потакают им в этом. Ребятам не надо вести тяжелую внутреннюю работу по перестройке своего мировоззрения и поведения. Под маркой анархизма им подсовывают чуть измененные «революционные» этатические нормы.
Для сравнения, здесь можно привести отзыв Волина о порядках в махновском движении. Он пишет, что недостатки Махно и его командиров не были линией поведения – рассчитанными и постоянными действиями правительства, вставшего во главе махновщины. «Самым важным была общая атмосфера движения. В конечном счете, главную роль играла масса, а не Махно и командиры. Масса действовала независимо, была полностью свободна во взглядах и поведении. Можно не сомневаться, что в такой атмосфере свободного движения деятельность массы выправила бы недостатки «вождей»» [21] . Именно внутренний настрой организации может говорить о ее анархичности, а никак не ее тип или название. Следствием такой атмосферы является ее организационная структура, а не наоборот, - мудрые вожди делают рядовым участникам либертарное «одолжение» в виде вольных правил.
Так и в основу создания и работы партии САУ мы положили исключительно добровольческий самоорганизующийся принцип. Лишь один раз мы переступили через него, когда соблюдали требования Минюста касательно статьи 11 закона о партиях (необходимость наличия ячеек в большинстве областей страны). В остальном, все наши ячейки – плод низовой инициативы и самоорганизации, все предельно автономны в своей деятельности и равноправны независимо от формального уровня (районная, городская, областная). Союз анархистов Украины в реальности представляет собой «зонтичную структуру» - сеть равноправных организаций с координирующим центром – Политисполкомом. И никто не сможет привести примера, когда последний запрещал что-либо или принуждал к чему-то местную ячейку. Именно так, с нашей точки зрения, и должна создаваться общенациональная анархическая организация.
Похоже, нашего принципа добровольчества не понял такой грамотный исследователь анархизма в республиках экс-СССР, как Бученков. В 2009 г. он заключил, что «За почти семь лет деятельности САУ так и не удалось создать (курсив мой – В.А.) партию анархистов» [22] . После легализации партии, которая в Украине подразумевает создание ячеек в большинстве регионов страны, фраза «не удалось создать» может быть понята только в этатическом смысле партийного строительства. Такой пример государственного восприятия идеи партии находит ответ в отзыве Аршинова на критику большевиков относительно неспособности махновцев построить Вольные Советы осенью 1919 г. в Екатеринославе. Автор возражал, что махновцы лишь оберегали свободу города. «Как таковые, они не должны брать на себя обязанность выполнять созидательную программу революции. Это дело местных рабочих масс. В этом деле махновская армия могла, самое большее, помогать им словом, советом, инициативой, что она и делала» [23] .
Аналогичную же позицию в плане партийного строительства заняли и основатели САУ. Мы инициировали такой проект эволюционного анархизма, создали идеологическую и методологическую базу, легализовали его, и предлагаем группам анархистов и сочувствующих в регионах свои опыт и права политической партии. Но мы не станем за них делать анархию по городам и весям Украины, насаждать свои ячейки там, где граждане еще не решились на конструктивную анархическую деятельность. Анархизм либо поднимается снизу, либо это его имитация.
ВОПРОС ЛЕГАЛЬНОСТИ
Вторым направлением критики партии САУ является легальность. Мол, зарегистрировавшись в Минюсте, мы пошли на соглашение с государством и потеряли право называться анархистами. Начнем с того, что наша легализация, как и реакция на нее, не является чем-то новым в истории анархизма. П. Эврич указывал, что так же «в штыки» анархисты-террористы встретили зарождение синдикализма с его спокойной пропагандистской работой и защитой экономических прав. Террористы считали синдикалистов отступниками и презрительно называли «легальными анархистами» за то, что правительство позволяло им издавать пропагандистскую литературу [24] .
Перед нами конфликт деструктивно-бессмысленного с конструктивно-осмысленным в анархизме. Как писал Боровой, до прихода синдикализма «террористическая тактика была чуть ли не единственной формой практических выступлений анархизма». Эта тактика была настолько идеалистичной, «что в любой момент он предпочитал идти на поражение, чем делать какие-либо уступки реальной действительности» [25] . Боровой осуждал этот опасный утопизм. А современные анархисты-неформалы в случае с легализацией САУ просто повторяют догматические заблуждения тех террористов, но уже на новом витке развития общества и анархизма вместе с ним. Для меня же символично, что именно в Одессе – родине безмотивного анархистского террора – спустя сто лет родилась наша анархическая партия, полностью отвергающая революционные экстремистские методы.
Теория анархизма не стоит на месте, а развивается в сторону реалистичности, по Малатесте, путей реализации хотя бы части своих идей здесь и сейчас. Именно поэтому наиболее конструктивное крыло левых анархистов – анархо-синдикалисты ГКТ и «Набата» – впервые пытались реализовать идею анархической партии, необходимой для легального расширения зоны анархии в этатическом обществе. Причем, не подменяя профсоюзную (синдикальную) борьбу партийной, как это делали марксисты, а дополняя ее в тех сферах, где партия может добиться большего, чем профсоюз. В нашем случае, - в нормотворческой деятельности. Аналогично стоял вопрос и с регистрацией САУ, - только легальная партия анархистов может поддержать эволюционный проект разгосударствления путем продвижения все более либертарных правил общежития.
Что же касается нашего «соглашения с государством», то постановка вопроса верна с точностью до наоборот. Не мы пошли на уступки, но, сродни базовым политическим свободам слова или собраний, мы добились от власти еще одной, наиболее опасной для нее свободы, - права граждан кардинально изменить систему управления в обществе. Вынужденно легализовав партию анархистов, государство тем самым признало конечность своего существования: да, люди имеют право открыто и без угрозы преследования бороться за то, чтобы меня не было. Признав это, я, государство, признаю общество, что будет после меня. Это незаурядное достижение. Так и махновцы осенью 1920 г., в виду угрозы наступления Врангеля, вынудили красных подписать Старобельское соглашение. Последнее признавало анархию равноправной с государством настолько, что махновцы и анархисты получили право участвовать в выборах наравне с государственниками. Это значит, что впервые в истории народу было дано право выбирать – хочет он жить с государством или без него.
АНАРХИСТЫ И ВЫБОРЫ
Итак, одним из главных методов эволюционного разгосударствления являются либертарные изменения законодательства. Ни легализация анархических средств производства в этатическом обществе, ни наращивание либертарных свобод, ни поддержка безвластного самоуправления, без этого невозможны. Но для участия в освободительном законотворчестве анархистам необходимо избираться в представительские органы, - местные Советы и Верховную Раду. Мне возразят, что анархисты принципиально против выборов! Разве? Наоборот, анархисты «золотого века» русских революций выступали против назначенчества из центра и за сплошную выборность снизу доверху.
Как же тогда быть с резолюциями либертарных форумов времен гражданской войны выступавших против выборов анархистов в Советы? Здесь надо учитывать два обстоятельства: текущий момент и политические ожидания. После того, как ленинцы путем принудительных перевыборов захватили Советы, эти органы перестали быть выразителем воли избирателей и продвигали партийную линию РКП/б. В такой ситуации, анархисты в Советах явились бы декорацией для диктатуры большевиков. И, что более важно, анархисты выступали против выборов в представительные органы государства, так как в тот период была надежда, что ситуация вот-вот переломится и народ массово поддержит безвластную организацию общества с альтернативными органами самоуправления.
Но уже в 1920 г. махновцы оставили эти иллюзии и, согласно Старобельскому соглашению, получили право избираться в Советы. Популярность их в тот период была столь высока, что имелись реальные шансы таким, легальным способом получить большинство и изменить политическую систему УССР. Тем более, трезвый взгляд на стратегию преобразований необходим анархистам сегодня, когда революции стали носить постановочный характер и никакого отношения к спонтанному восстанию масс не имеют. К тому же, у современных анархистов махновской популярности нет. Отчего нам больше, чем предшественникам первой четверти ХХ в., должно быть понятно, что движение к либертарному социуму требует длительного переходного периода.
Еще П. Эльцбахер указывал, что государство есть всего лишь юридическая норма, юридические взаимоотношения, в силу которых создается верховная власть в стране [26] . И правда, государство – это не страна, не народ, а лишь зона распространения юрисдикции. Люди в нее попадают автоматически, вне зависимости от желания оказываются поданными той или иной национальной бюрократии. Конечно, можно отказаться играть в юридические игры. Но тогда надо иметь достаточно сил, чтобы создать иную правовую реальность. Будем откровенны, таких сил у анархизма нет, и в ближайшее время не предвидится. Значит, надо идти по пути изменения существующей юридической нормы. Для чего необходима организация, обладающая юридической силой, то есть партия анархистов, и, главное, ее работа в органах, определяющих юридические взаимоотношения.
Наконец, главный аргумент в пользу выборов анархистов в Советы – самоуправление без представительных органов, то есть прямая демократия участия, возможно только в малых сообществах. Далее анархизм также предлагает систему представительства. В классической модели анархической федерации присутствуют представительные органы от уровня района и города. И хотя наша теория обставляет функции представителей всевозможными условиями зависимости от мнения избирателей, принципа это не меняет. Как нелицеприятно отметил Ударцев, «Анархизм предлагает лишь другую форму представительной власти». И далее, совершенно справедливо: «Кроме представительства политическое сознание человечества еще не изобрело других форм оптимального выражения, "снятия" общей воли без нарушения сложившейся системы разделения труда, нормальной общественной жизни» [27] .
Поэтому в рамках эволюционного проекта анархистам рано или поздно придется избираться в Советы. И уже оттуда, вместе с либертарными изменениями законодательства, изменять саму структуру и полномочия представительных органов. Например, до модернизированного образца махновских Вольных Советов. Такой подход соответствует реформистской стратегии Прудона, чтобы в осуществлении преобразований «приняли участие те самые учреждения, которые подлежат отмене, и те правовые начала, которые предстоит дополнить. Пусть новое общество будет свободным, естественным и неизбежным развитием старого» [28] . Наконец, кроме изменения представительных функций, необходимо вводить выборность общественно значимых и коррупционно опасных постов от губернаторов и судей до начальников управлений муниципалитетов, райотделов милиции и начальников ЖЭУ [29] . Так мы резко ослабим солидарный произвол исполнительной власти.
УРОВНИ ЭВОЛЮЦИИ
Наша эволюционная стратегия допускает работу анархистов в представительных органах и отрицает – в государственной бюрократии. Правда, были прецеденты, когда анархисты работали и в исполнительной власти. Как указано выше, это прудонисты в правительстве Парижской коммуны или министры-анархисты в республиканском правительстве Испании. Да и в период гражданской войны в России множество анархистов состояло на службе у советского государства. В основном, в войсках, ЧК и милиции, органах просвещения и продовольствия. А во время махновского совещания в феврале 1920 г. один из командиров выступил с предложением, что анархическую революцию будет развить тем легче, чем больше махновцев поступит на советскую службу [30] . Но это были периоды революционных потрясений. Старая бюрократическая машина была сломана, новая еще не укоренилась, со дня на день ожидался коренной перелом в социальной организации общества, и анархия мерещилась на горизонте.
Нынешний период возрождения анархизма – более трезв и прагматичен. Ментальный наследник советской бюрократии, современное чиновничество настолько привыкло паразитировать на безграмотности и покорности населения, что практически не подлежит реформированию. Определяющим здесь является вопрос контроля. Разница депутата и бюрократа – это, прежде всего, разница зависимости избранника и назначенца. Если депутата можно привести к реальному представительству интересов избирателей, чиновник подчинен только вышестоящему начальнику. Поэтому социальная опасность бюрократии напрямую зависит от ее иерархичности и сплоченности (вертикали власти). Чем больше эти показатели, тем менее она подконтрольна обществу и больше привилегий себе присваивает.
В итоге, вместо декларируемых услуг социального управления, бюрократия превращает власть в свою частную собственность, использует контрольно-разрешительную систему для личного обогащения, то есть занимается коррупцией. Фактически, это повторное налогообложение населения. Откуда именно бюрократия персонифицирует лозунг анархистов «Власть рождает паразитов!». Таким образом, чиновничество выступает солидарным эксплуататорским классом. Соответственно, вошедший в эту систему анархист вынужден работать по ее внутренним правилам, согласуясь с интересами окружающих бюрократов, или круговая порука этого цеха блокирует любые его действия. Прибавим вертикаль власти, как неэффективную систему управления, постоянные пустые согласования и саботаж реальных решений, и станет понятно, что анархист не сможет раскачать исполнительную власть изнутри.
Между тем, власть бюрократии зиждется, в первую очередь, на эксплуатации нашей гражданской несамостоятельности. И позволяет она себе тем больше лжи, коррупции и произвола, чем более она понимает, что народ достаточно ограничен, чтобы принимать навязанные ею правила. И, наоборот, чем больше самостоятельности и самоуправления в обществе, тем меньше коррупции и произвола, по той причине, что людям не надо делегировать управление собой. Откуда анархия – это не дух вечного бунтарства, а умение строить жизнь без посторонних указаний, в прямом смысле слова, принадлежать самому себе, самоуправляться. В таком контексте, перспективным антиподом бюрократии могут считаться структуры гражданского общества (ГО), представляющие собой объединения людей, сорганизовавшиеся без участия власти.
Соответственно, в демократической бинарной системе «государство – гражданское общество» наращивание сил и сфер распространения ГО автоматически будет вести к сужению сферы контроля власти, то есть разгосударствлению общества [31] . По сути, это близко к модели Малатесты – постоянно расширяющейся анархической субкультуре, вытесняющей государство. Основные препятствия на этом пути – безынициативность населения и сопротивление бюрократии. О первой поговорим ниже. Помочь же в преодолении сопротивления, и призваны анархисты в Советах, - через создание законодательного режима благоприятствования развитию гражданского общества, в нашем антиэтатическом его понимании. Направления такого нормотворчества подробно разобраны мной в предыдущих работах [32] , поэтому я укажу лишь тезисы.
Это децентрализация и дерегламентация государства, с последовательным низведением центра принятия решений с унитарного уровня на федеральный и местного самоуправления (МСУ). А также параллельное индикативное планирование для неправительственных организаций (НПО) с постепенной передачей им полномочий социальных ведомств местных исполкомов, а впоследствии и других служб. Вплоть до замещения управлений экономики ассоциациями предпринимателей. Так гражданское общество сможет постепенно вытеснять исполнительную власть. Разумеется, даже в итоге такого ре-делегирования могут остаться некоторые административные функции, которые не захочет на себя перебирать ни одна НПО. И эти функции останутся в ведении местного Совета. Но, в любом случае, их будут исполнять обычные клерки, а не та всесильная и бесконтрольная бюрократия, что мы имеем сейчас.
Причем, для работы анархистов в области ре-делегирования не надо сразу избираться в парламент. Местные Советы наделены достаточными полномочиями для утверждения на территориях своих громад уже принятых, но не работающих должным образом, законов. Наш классический пример: закон о социальном заказе, что принят Верховной Радой в 2001 г. Его имплементация, разработка условий тендера и независимого контроля позволят анархистам из того или иного местного Совета запустить в своем городе круглогодичный, постоянно действующий механизм ре-делегирования полномочий от бюрократии к НПО. Аналогично мы можем развивать деятельность в рамках ст.14 закона о местном самоуправлении, по которому Советы могут разрешать создание домовых, уличных, квартальных органов ТСО (территориальной самоорганизации населения) с наделением их частью собственной компетенции, финансов и имущества.
Правда, в Украине местные Советы наловчились создавать управляемые квази-органы ТСО под себя, с помощью подставных лиц обретать контроль над этой областью низового самоуправления. Так возникают всякие карманные комитеты, и управления исполкома по взаимодействию с ними. В 2010 г. одесская мэрия мне предлагала возглавить такое управление. Закон запрещает существование на одной территории параллельных органов ТСО, откуда местные власти думают, что устранили проблему независимого самоуправления. Однако норму эту легко обойти созданием на той же территории НПО, предоставляющего аналогичные услуги населению. Со временем горожане поймут разницу между подставным органом ТСО и НПО, реально решающим их проблемы. И когда они сделают выбор в пользу настоящей базисной демократии, мэрии придется назначить перевыборы ТСО, упразднив его фиктивный характер.
На данном примере мы понимаем возможность анархистов работать в этом поле и без получения депутатских мандатов. По сути, мандат олицетворяет собой ресурс влияния, доступного депутату местного Совета. Однако аналогичный ресурс можно создать не только в представительных органах, но и в рамках гражданского общества. Разница лишь в том, что ресурс депутата – полномочия органа МСУ, а ресурс органа базисной демократии – социальная активность его участников, которая может быть более пробивной, чем депутатская «корочка». Так анархисты смогут помочь гражданам аккумулировать ресурс влияния без фальшивых выборов, не раз в пятилетку, а круглый год и каждый день. Горожане собираются вокруг резонансной проблемы (ЖКХ, уплотнительная застройка, вырубка парков и т.д.), учатся у анархистов методам воздействия, получают солидарный ресурс влияния. И, главное, такие структуры могут полностью исключить охваченные ими территории из борьбы за власть: когда люди умеют самоуправляться, политикам просто нечего им предложить.
Здесь, правда, возникает вопрос: при возможности такого ресурса, зачем анархистам вообще избираться в Советы, как говорят наши оппоненты, «пачкаться во власти»? Ответ все тот же, что и со средствами производства анархистов, - закрепление достижений разгосударствления нуждается в освободительном нормотворчестве. Можно, конечно, обратиться с предложением законодательного закрепления инициатив соцзаказа или ТСО и к депутатам-этатистам. При серьезной активности базисных структур, они даже с удовольствием возьмутся помочь. Но используют этот ресурс влияния в своих этатических интересах. И только анархисты в Советах, объединенные общностью целей с независимыми структурами гражданского общества, станут продвигать такие решения в рамках общей стратегии разгосударствления.
Таким образом, складывается многоуровневый проект эволюционного анархизма. Как положено, снизу вверх, хотя, возможно и параллельными курсами. Создание независимых структур и сетей базисной демократии, превращение их социальной активности в мощный ресурс влияния, конкурирующий с депутатскими полномочиями местных Советов и даже парламента. Выборы анархистов в местные Советы с целью закрепления на территориях громад постоянно действующих технологий ре-делегирования полномочий от органов МСУ к неправительственным организациям. Выборы анархистов в парламент для продвижения общенациональных законов разгосударствления - децентрализации и де-регламентации, создания режима наибольшего благоприятствования росту гражданского общества. В результате такого комплексного подхода, мы положим начало переходному периоду к анархии, который организационно будет отвечать коммуналистической модели государства.
ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ
Но в который раз повторю наш принцип – никакая организация анархистов не может подменить либертарной самодеятельности широких слоев населения, никакая партия анархистов самостоятельно не сможет вывести общество из государственного принуждения. Вслед за махновцами мы можем сказать, что «ограничиваем нашу роль простой идейной и организационной помощью трудо¬вому народу» [33] . И, к примеру, для инициации апатичного населения, наши товарищи из САУ-Лисичанск созывали гражданские сходы, как рядовые граждане, - без флагов и анархической символики. В отличие от других политических сил, для нас это не обязательно. Ведь действовать самостоятельно – это и есть действовать по-анархически.
В таком контексте, анархическая партия может рассматриваться не более чем технический проект, призванный посредством выше указанных механизмов, инициировать, закреплять и идейно подпитывать стремление граждан к социальной самостоятельности и, как следствие, разгосударствлению общества. Откуда мы и называем свою партию «проект САУ».
За рамками такого проекта, но в рамках многообразия анархизма, мы приветствуем конструктивные проявления всех его течений. Наш девиз: не вместо, а вместе! Хотят анархические группы в регионах Украины создавать свои легальные и нелегальные организации, мы рады координировать с ними наши действия. Хотят действовать под политической маркой САУ, - мы поможем с легализацией и опытом борьбы. Больше того, наши ячейки не замыкаются на законодательстве или судебных тяжбах, а свободно используют синдикальные методы и акции прямого действия, наши активисты участвуют в жизни субкультурных сообществ. Для нас одно действие не исключает другого и за рамками «проекта САУ» мы остаемся обычными анархистами, а не снимаем свою идеологию, как рабочий пиджак. Разница с неформалами лишь в том, что мы хорошо знаем политику и общество, в котором живем, и не стесняемся применять адекватные методы его разгосударствления.
Но, как любой проект, САУ имеет свою продолжительность. Согласен с мнением Ударцева по вопросу создания анархической партии, «если теоретически можно допустить такой вариант под давлением противоречивых факторов, обстоятельств, как результат компромисса, диктуемого конкретными политическими соображениями, то можно предсказать кратковременность и переходный характер подобной организации» [34] . САУ – технический проект для планомерного и закрепляемого перехода к безгосударственному обществу. И еще в 2004 г. я контурно описал его естественную самоликвидацию. «Чем больше власть будет децентрализована, тем меньше связи и координации потребуется между региональными отделениями САУ, тем больше у каждого из них будет возникать своя специфика, а, значит, большая автономность в работе и принятии решений. В результате САУ из общенациональной партии постепенно превратиться в федерацию локальных анархических движений, связанную лишь общими разработками и системой взаимопомощи» [35] .
Причем, по факту ожидаемых изменений в обществе, это будет настоящая социальная революция или, как минимум, ее первый этап. Мы и тогда не перестанем быть анархистами. Но нас будет окружать уже совсем другой социум, который станет предъявлять иные требования и диктовать иной тип анархической организации.
июнь-сентябрь 2011 г.
[1] Неттлау М. Очерки по истории анархических идей // http://www.syndikalist.narod.ru/netlay.htm
[2] Скирда А. Индивидуальная автономия и коллективная сила // http://piter.anarhist.org/biblio.htm
[3] наиболее полно эта критика сведена в: Боровой А. Анархизм. М. 2007., с.92-93, 131
[4] Эльцбахер П. Сущность анархизма. М. 2001., с.259
[5] приводится по Эльцбахер П. Сущность анархизма. М. 2001., с.125
[6] Боровой А. Общественные идеалы современного человечества: либерализм, социализм, анархизм // http://www.anarchist.ru/books/ideals.php
[7] №322. Из статьи М. Вольного (Ф.М. Неусыпова) «Единая платформа анархизма» // Анархисты. Документы и материалы. т.2. 1917-1935 гг. М. 1999., с.91 // страницы указаны по http://www.a-read.narod.ru/
[8] Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России. М. 1994., с.279
[9] Неттлау М. Против утопий «переходного периода» // http://piter.anarhist.org/nettlau02-10.htm
[10] цит. по Шубин А.В. Махно и махновское движение // http://www.makhno.ru/lit/Subin2/06.php
[11] Неттлау М. Против утопий «переходного периода» // http://piter.anarhist.org/nettlau02-10.htm
[12] Бученков Д. Молодежная субкультура как фактор возрождения анархического движения в России в конце 20 века // http://rasta.samara.ws/rasta.php?view=text/subcult
[13] Директор ИГСО Борис Кагарлицкий: Анархизм – это субкультура без программы и идеологии // http://file-rf.ru/context/302
[14] Лівасправа // http://www.zabej.info/zin/article/584
[15] Фавн Ф. Анархистская субкультура // На ножах со всем существующим. Рига. 2006., с.63-69
[16] Азаров В. Демонтаж // http://azarov.net/comprehension/teory/41-dismantle.html
[17] Азаров В. Анархисты идут в Советы // http://azarov.net/comprehension/practic/53-anarchists-councils.html
[18] Азаров В. Анархисты идут в Советы // http://azarov.net/comprehension/practic/53-anarchists-councils.html
[19] Программа «Ответственная Россия» // http://libparty.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=2&Itemid=4
[20] Либертарианцы захватили республиканскую партию США // http://rln.fm/2011/08/libertariancy-zaxvatili-respublikanskuyu-partiyu-ssha/
[21] Волин В.М. Неизвестная революция. М. 2005., с.525
[22] Бученков Д.Е. Анархисты в России в конце ХХ века. М. 2009., с.54
[23] Аршинов П. История махновского движения (1918-1921) // Тайны истории. М. 1996., с.67
[24] Эврич П. Русские анархисты. М. 2006., с.96-97
[25] Боровой А. Анархизм. М. 2007., с.108
[26] Эльцбахер П. Сущность анархизма. М. 2001., с.29
[27] Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России. М. 1994., с.142
[28] цит. по Эльцбахер П. Сущность анархизма. М. 2001., с.82
[29] Манифест эволюционного анархизма // http://www.s-a-u.org/documents/docs/170-evolutionary-anarchism.html
[30] Белаш А.В., Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. К. 1993., с.383
[31] Азаров В. Бескрайнее гражданское общество // http://azarov.net/comprehension/teory/44-civil-society.html
[32] напр. Азаров В. Демонтаж // http://azarov.net/comprehension/teory/41-dismantle.html , Азаров В. Социальная база украинского анархизма // http://azarov.net/comprehension/teory/49-social-base-ukrainian-anarchism.html , Манифест эволюционного анархизма // http://www.s-a-u.org/documents/docs/170-evolutionary-anarchism.html
[33] Нестор Иванович Махно. Воспоминания, документы и материалы. К. 1991., с.160
[34] Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России. М. 1994., с.57
[35] Азаров В. Миссия анархизма // http://azarov.net/comprehension/teory/42-anarchism-mission.html?start=2