Ошибки социалистов
Как известно, производственная деятельность изначально не является удовольствием, а направлена на удовлетворение потребностей. Но еще Л. Мизес указывал, что ОС неизбежно обрекает общество на производственную и потребительскую деградацию. Ибо «каждый шаг, уводящий от частной собственности на средства производства и использования денег, - это шаг, уводящий от рациональной экономической деятельности [1]». Так и по Ф. Хайеку, в отличие от социализма, расширенный порядок рынка, основанного на ЧС, позволяет полнее использовать ресурсы. Вследствие чего сообщества, на нем основанные опережают другие по увеличению богатства [2], то есть удовлетворения потребностей. И, напротив, по М. Ротбарду, социалистическая система не позволяет осуществлять адекватные экономические расчеты. Поэтому монополия социализма приведет к тому, что большая часть человечества вымрет, а выжившим придется довольствоваться самым примитивным уровнем потребления [3].
Формат данной работы не допускает обзора всей свободно-рыночной критики ОС теоретиками австрийской школы экономики. Но анархисты-индивидуалисты давно указывали на отсутствие принципиальных различий между государственным социализмом и коммунистическим анархизмом [4]. Поэтому вдумчивый наблюдатель может применять большую долю критики государственной собственности социализма к общественной собственности коммунистического безгосударственного социума.
Аргументы против тотального обобществления звучат и из левого лагеря. Так по Я. Махайскому, ОС на средства производства в реальности приведет не к производственному самоуправлению и безвластию, а лишь к смене правящего класса [5]. По его мнению, «научный социализм» Маркса и Энгельса наиболее выгоден классу интеллигенции, так как оправдывает стремление «элиты знания» стать наследниками капиталистов. Как вспоминал Троцкий, критика Махайским экономической системы Маркса подводила к мысли, что социализм есть общественный строй, основанный на эксплуатации рабочих профессиональной интеллигенцией. При этом Махайский не щадил и анархистов, критикуя их именно за социализм [6]. Таким образом, оба существующих на сегодня способа организации экономики, - и капиталистический (буржуазный) и социалистический (интеллигентский), - являются режимами эксплуатации.
Но главным подтверждением правоты слов «австрийцев» о нежизнеспособности чистого социализма стала история эксперимента по тотальному обобществлению средств производства в СССР. Как только демократизация социалистической системы заставила отказаться от рабского труда миллионов «врагов народа» в ГУЛАГе, советская экономика вынуждена была перейти к некой мутации, видоизмененной форме рыночных отношений. Например, С. Кордонский называет ее «административными рынками [7]». Что, в свою очередь, стало началом конца социалистической системы в целом. Правда, анархисты-социалисты прибегают к уловке. Мол, СССР, показавший на практике невозможность существования тотальной ОС и управляющей ею плановой экономики, социализмом в реальности не был. И, напротив, оппонируя рынку, левые анархисты указывают на негативные последствия неолиберальной экономики. Мол, вот, к чему рынок приводит.
Однако неолиберализм с 1990-х гг. стремился не к свободе рынка, а к его монополизации. В конце ХХ в. рынок в развитых странах был завоеван транснациональными корпорациями (ТНК) и фактически ликвидирован. Налицо проявление новых возможностей власти, открытых глобализацией. Ничего общего с освобождением рынка здесь не было. Наоборот. Согласно И. Засурскому, западные ТНК вобрали в себя множество инноваций «индустриальной корпорации» СССР. В том числе гигантскую концентрацию ресурсов и усиленную пропаганду, мобилизующую работников на решение сверхзадач. Но и советскую систему сверхэксплуатации. Как следствие, «изнутри корпорации не бывают рыночными или демократическими, они, как правило, тоталитарны [8]». Корпорация и социализм, - суть монополии, родственные системы. Поэтому рыночные анархисты должны противостоять ТНК, равно, как и социализму. Хотя, речь здесь идет только о классических пирамидальных ТНК экономического империализма, а вообще корпорация корпорации рознь, что будет показано ниже.
Причем, добавлю, противостоять любому социализму (как бы он себя не называл), если он будет претендовать на роль не частного объединения производителей, а обязательной системы для всего общества. Если большинство пороков современной рыночной экономики обусловлено вмешательством государства, которое можно исключить, социализм, даже в отсутствии государства, есть не подлежащая «разгосударствлению» единая система экономической власти. Какими бы автономными себя не объявляли его коммуны и синдикаты, если они начнут устанавливать единую по всей федерации цену (эквивалент обмена) на тот или иной продукт, - они будут заниматься централизованным принуждением. Они выступят, как один большой производитель, единый картель, и станут монополистом, со всеми вытекающими отсюда пороками монополий. Так что полное отождествление анархизма с социализмом явно некорректно.
Наконец, не меньше тотальности социалистической системы производства, анархисту должен быть противен и ее индустриальный способ. Так, в полемике со старыми анархо-синдикалистами, видевшими самоуправляющиеся индустриальные предприятия основой анархического самоуправления вообще, Б. Боа указывал, что фабричная эксплуатация обусловлена формой организации труда, которая сама по себе носит угнетательский характер. Рабочий на фабрике автоматически превращается в функциональную часть иерархической машины. Фабрика сама по себе является инструментом господства, эксплуатации и социального контроля [9]. Таким образом, сама структура индустриального производства в принципе антагонистична анархии. Да, на переходном этапе, внедрение на нем коллективного самоуправления может играть положительную роль сдерживания олигархов, сросшихся с государством. Но, как основу построения свободной экономики, анархисты XXI в. такое самоуправление использовать не могут.
Освобождение рынка
С другой стороны, некорректно и полное противопоставление анархизма либерализму. Даже такой авторитетный анархист-социалист, как Н. Хомский, указывает, что основные тенденции анархизма корнями выходят из Просвещения и классической либеральной мысли [10]. Но ведь именно последнюю, как некогда утерянную истину, вновь подняла на щит австрийская школа экономики, начиная с работ Л. Мизеса [11]. Так что вполне закономерно, что поздние «австрийцы» (либертарианцы) во главе с М. Ротбардом, следуя классике либерализма, пришли именно к анархизму. Для либералов необходимость государства обусловлена наличием деятельности, которую якобы не могут исполнять частные организации. Это защита жизни и собственности. Ротбард же доказал, что и эта функция может исполняться частными структурами. Таким образом, экономических обоснований необходимости государства больше нет [12]. Что положило начало концепции анархо-капитализма, как общества свободного рынка, скрепленного контрактами, без наличия политической власти. И на сегодня для рыночных анархистов вопрос лишь сводится к тому, как с наименьшими потерями освободить экономику от власти.
Тем не менее, как анархизм не является подвидом социализма, он так же не есть разновидность либерализма. И мое видение полиукладной, но в основе своей свободно-рыночной экономики будущего анархического общества, как и путей ее достижения, не сводится к калькированию рецептов американских либертарианцев и их радикального антигосударственного крыла, - анархо-капиталистов. Акцент в их доктрине разгосударствления ставится на высвобождении экономических субъектов. Значит, основным носителем свободы в их безгосударственной модели становится частный собственник средств производства. А подавляющему большинству участников экономики, - наемным работникам, - остается лишь уповать на этичность и порядочность капиталистов. Неудивительно после этого, что, ввиду современной агрессии неолиберализма, левые анархисты выступают против такого «освобождения».
Реальное освобождение рынка мной понимается в рамках идеи Б. Такера об анархии, как свободе равной для всех [13]. Кроме того, надо помнить, что эксплуатация есть прямой результат разделения труда, усложнения производства. И только вооружившись этим пониманием, что свободы от эксплуатации нет в принципе, мы сможем трезво и объективно начать поиск ее ослабления. Отсюда цель анархизма – экономическое раскрепощение всякого индивида. Поэтому борьба либерализма за освобождение хозяйствующих субъектов, для анархизма важна и союзна, но не составляет всей совокупности освобождения рынка. Такая «свобода» ведет лишь к выходу в лидеры эксплуатации не политической, а экономической власти. Освобождение лишь части участников экономики (капиталистов и менеджеров) ведет к картельным соглашениям, монополиям и удушению рынка властью. Если же согласно классическому либерализму рынок есть не институт, а процесс, то его освобождение предусматривает освобождение всех участников процесса, - от президента корпорации до наемного работника. Это, конечно, уменьшит прибыли капиталистов, но и серьезно сгладит разность состояний, провоцирующую экономические конфликты, защиту собственности и, опять таки, возрождение власти.
Другой вопрос, что и в капитализме, и в социализме экономической власти подвергаются в первую очередь несамостоятельные низко квалифицированные работники. Отсюда главная проблема освобождения экономики не в «дурных манерах» капиталистов или социалистической интеллигенции, а в отсутствии действенного сопротивления их жертв. Только такое сопротивление устанавливает реальных баланс интересов и возможностей их достижения. Раб – это в первую очередь экономическое состояние. Только потом из него следуют психология и мировоззрение, а за ними, - социальная позиция и властеотношения. Поэтому ликвидация принудительной власти невозможна без вывода из рабства низкой квалификации. Такой работник всегда будет стадной единицей, никогда не почувствует настоящей независимости и человеческого достоинства. Как указывал Боровой, что бы ни завоевал восставший раб, это не делает его свободным. «Это перемещение господ, перемещение власти – быть может, справедливое, но не заключающее в себе еще ни атома «анархизма» [14]».
Главной гарантией моей свободы является самостоятельность людей меня окружающих. Чем больше в обществе таких людей, тем меньше им нужно внешнее управление, ради которого они могли бы смириться с насилием власти. Отсюда, центральной линией анархизации является повышение самостоятельности граждан, их квалификации до уровня, исключающего принудительную эксплуатацию, до вынужденного партнерства со стороны предпринимателей. Главным подспорьем такого личностного роста является обобществление знаний (мечта Махайского), которое сегодня уже присутствует в виде дистанционного образования и свободного софта. Знания – это нематериальный ресурс, который в симбиозе с творчеством и физическими усилиями являются главным первоначальным капиталом для интеллектуального и материального становления личности. И квалификация работника (знания плюс практические навыки их использования) является интеллектуальным накоплением, которое предприимчивый человек обязательно конвертирует в личное благосостояние.
Наконец, кроме доступа к информации, самостоятельность индивида напрямую зависит от его свободы передвижений. Современная грабительская форма глобализации немыслима без наличия государственных границ. Для развитых стран они прозрачны в сторону экспорта, - сбыта своей продукции и непрозрачны в обратную сторону, - для иммиграции рабочей силы. Именно из-за наличия границ можно искусственно поддерживать высокий уровень жизни в нескольких странах Запада, платить за аналогичную работу людям из Третьего мира на порядок меньше, но не пускать их в Первый мир. Упразднение же границ (одного из главных институтов государства) и свободная иммиграция серьезно помогут сгладить глобальное неравенство. Капиталисты «золотого миллиарда» не смогут заниматься сверхэксплуатацией дешевой рабочей силы экономической периферии, - отсутствие границ будет способствовать миграции специалистов на территории с более выгодными условиями труда[15].
С другой стороны, надо понимать, что в реалистичной модели анархии миграция и доступ к информации не могут достичь абсолютной свободы. По справедливому замечанию американского анархо-капиталиста Г. Хоппе, свобода иммиграции даже в мире без границ будет ограничена спросом на рабочую силу [16]. Даже, если не допускать его крайних представлений о тотальности частной собственности, а видеть экономику анархии, как смешанную систему собственности территориальных общин, трудовых коллективов и частных лиц. Все «интересные» земли будут не бесхозны, а окажутся в собственности (владении) данных категорий. И самая образцово анархичная община не потерпит несанкционированного массового переселения на ее землю. Ведь мигранты составят конкуренцию ее членам, урежут их долю, снизят их уровень жизни. Налицо будет миграционная агрессия, которая снимается лишь договором, заключаемым общиной в случаи потребности в рабсиле (реже, - из сострадания). Тем более это правило действует в отношении коллективов и частных собственников.
Другая ситуация с полным доступом к информации. Обобществление знаний для меня не равнозначно всеобщему антикопирайту. И я не разделяю апокалипсической скорби М. Вербицкого, что «копирайт обозначает тиранию гораздо более жестокую и окончательную, чем все известные формы тирании [17]». Разумеется, в прошлые эпохи не было речи об интеллектуальной собственности (ИС) - копирайте, так как интеллект не был средством производства в промышленных масштабах. Но и «утечка мозгов» в страны, где не только хорошо платят за интеллект, но и соблюдают авторские права, говорит о том, что творцы «голосуют ногами» за свою ИС. И, не признавая ее, мы отказываем своей стране в интеллектуальном, экономическом и, как следствие, анархическом развитии. С кем будем создавать анархию в Украине, если все творцы уйдут туда, где защищают ИС [18]? Таким образом, перспективнее говорить не о всеобщем принудительном обобществлении ИС, а о пропаганде добровольного антикопирайта.
Но, даже если представить себе, что всех авторов идей удастся сагитировать на их обобществление, в силу вступает главное естественное ограничение. Низкая квалификация работника – это не только результат его изоляции от знаний, но и его нежелания повышать квалификацию, работать над собой. Анархисты не вправе принуждать его к этому, мы можем только агитировать на самосовершенствование. Но факт массового нежелания обучаться говорит о том, что даже полное обобществление знаний не даст экономического равенства. Уже сейчас существует масса бесплатных знаний, но нежелание ими воспользоваться делает их неактивными, а самих отказчиков – наиболее эксплуатируемыми. Однако это их свободный выбор. А потому освобождение экономики возможно лишь эволюционным путем, - через инициацию инертного населения к самообразованию и обретению самостоятельности.
назад
Создан:
04 Июня 2008
Опубликован:
04 Июня 2008
Раздел:
постижение анархии -
теория
| К экономике анархии |
| К экономике анархии - часть 2 |
| К экономике анархии - часть 3 |
| Весь текст |
Анархизм как таковой не являетсяни либеральной, ни социалистической
доктриной: он просто лежит в иной плоскости.
Л. Мизес
Одним из главных этапов анархического освобождения общества является вытеснение государства из экономики. Однако ее разгосударствление большинству анархистов до сих пор представляется монопольным внедрением социалистического способа производства (либертарный социализм или коммунистический анархизм).
Да и проведение анархистами ХХ в. именно социалистических экспериментов, привело к тому, что и в широких экономических кругах анархизм еще считается частью социалистической доктрины, экономикой, основанной исключительно на общественной собственности (ОС). Что мне, как представителю правого крыла анархизма, кажется опасным заблуждением, не способным привести к исключению принудительной власти, как из экономики, так и из общества в целом. И альтернативой чему мы видим полиукладную экономику на основе свободно-рыночных отношений с вольным сосуществованием коммунистической, коллективной и частной собственности (ЧС) на средства производства.Ошибки социалистов
Как известно, производственная деятельность изначально не является удовольствием, а направлена на удовлетворение потребностей. Но еще Л. Мизес указывал, что ОС неизбежно обрекает общество на производственную и потребительскую деградацию. Ибо «каждый шаг, уводящий от частной собственности на средства производства и использования денег, - это шаг, уводящий от рациональной экономической деятельности [1]». Так и по Ф. Хайеку, в отличие от социализма, расширенный порядок рынка, основанного на ЧС, позволяет полнее использовать ресурсы. Вследствие чего сообщества, на нем основанные опережают другие по увеличению богатства [2], то есть удовлетворения потребностей. И, напротив, по М. Ротбарду, социалистическая система не позволяет осуществлять адекватные экономические расчеты. Поэтому монополия социализма приведет к тому, что большая часть человечества вымрет, а выжившим придется довольствоваться самым примитивным уровнем потребления [3].
Формат данной работы не допускает обзора всей свободно-рыночной критики ОС теоретиками австрийской школы экономики. Но анархисты-индивидуалисты давно указывали на отсутствие принципиальных различий между государственным социализмом и коммунистическим анархизмом [4]. Поэтому вдумчивый наблюдатель может применять большую долю критики государственной собственности социализма к общественной собственности коммунистического безгосударственного социума.
Аргументы против тотального обобществления звучат и из левого лагеря. Так по Я. Махайскому, ОС на средства производства в реальности приведет не к производственному самоуправлению и безвластию, а лишь к смене правящего класса [5]. По его мнению, «научный социализм» Маркса и Энгельса наиболее выгоден классу интеллигенции, так как оправдывает стремление «элиты знания» стать наследниками капиталистов. Как вспоминал Троцкий, критика Махайским экономической системы Маркса подводила к мысли, что социализм есть общественный строй, основанный на эксплуатации рабочих профессиональной интеллигенцией. При этом Махайский не щадил и анархистов, критикуя их именно за социализм [6]. Таким образом, оба существующих на сегодня способа организации экономики, - и капиталистический (буржуазный) и социалистический (интеллигентский), - являются режимами эксплуатации.
Но главным подтверждением правоты слов «австрийцев» о нежизнеспособности чистого социализма стала история эксперимента по тотальному обобществлению средств производства в СССР. Как только демократизация социалистической системы заставила отказаться от рабского труда миллионов «врагов народа» в ГУЛАГе, советская экономика вынуждена была перейти к некой мутации, видоизмененной форме рыночных отношений. Например, С. Кордонский называет ее «административными рынками [7]». Что, в свою очередь, стало началом конца социалистической системы в целом. Правда, анархисты-социалисты прибегают к уловке. Мол, СССР, показавший на практике невозможность существования тотальной ОС и управляющей ею плановой экономики, социализмом в реальности не был. И, напротив, оппонируя рынку, левые анархисты указывают на негативные последствия неолиберальной экономики. Мол, вот, к чему рынок приводит.
Однако неолиберализм с 1990-х гг. стремился не к свободе рынка, а к его монополизации. В конце ХХ в. рынок в развитых странах был завоеван транснациональными корпорациями (ТНК) и фактически ликвидирован. Налицо проявление новых возможностей власти, открытых глобализацией. Ничего общего с освобождением рынка здесь не было. Наоборот. Согласно И. Засурскому, западные ТНК вобрали в себя множество инноваций «индустриальной корпорации» СССР. В том числе гигантскую концентрацию ресурсов и усиленную пропаганду, мобилизующую работников на решение сверхзадач. Но и советскую систему сверхэксплуатации. Как следствие, «изнутри корпорации не бывают рыночными или демократическими, они, как правило, тоталитарны [8]». Корпорация и социализм, - суть монополии, родственные системы. Поэтому рыночные анархисты должны противостоять ТНК, равно, как и социализму. Хотя, речь здесь идет только о классических пирамидальных ТНК экономического империализма, а вообще корпорация корпорации рознь, что будет показано ниже.
Причем, добавлю, противостоять любому социализму (как бы он себя не называл), если он будет претендовать на роль не частного объединения производителей, а обязательной системы для всего общества. Если большинство пороков современной рыночной экономики обусловлено вмешательством государства, которое можно исключить, социализм, даже в отсутствии государства, есть не подлежащая «разгосударствлению» единая система экономической власти. Какими бы автономными себя не объявляли его коммуны и синдикаты, если они начнут устанавливать единую по всей федерации цену (эквивалент обмена) на тот или иной продукт, - они будут заниматься централизованным принуждением. Они выступят, как один большой производитель, единый картель, и станут монополистом, со всеми вытекающими отсюда пороками монополий. Так что полное отождествление анархизма с социализмом явно некорректно.
Наконец, не меньше тотальности социалистической системы производства, анархисту должен быть противен и ее индустриальный способ. Так, в полемике со старыми анархо-синдикалистами, видевшими самоуправляющиеся индустриальные предприятия основой анархического самоуправления вообще, Б. Боа указывал, что фабричная эксплуатация обусловлена формой организации труда, которая сама по себе носит угнетательский характер. Рабочий на фабрике автоматически превращается в функциональную часть иерархической машины. Фабрика сама по себе является инструментом господства, эксплуатации и социального контроля [9]. Таким образом, сама структура индустриального производства в принципе антагонистична анархии. Да, на переходном этапе, внедрение на нем коллективного самоуправления может играть положительную роль сдерживания олигархов, сросшихся с государством. Но, как основу построения свободной экономики, анархисты XXI в. такое самоуправление использовать не могут.
Освобождение рынка
С другой стороны, некорректно и полное противопоставление анархизма либерализму. Даже такой авторитетный анархист-социалист, как Н. Хомский, указывает, что основные тенденции анархизма корнями выходят из Просвещения и классической либеральной мысли [10]. Но ведь именно последнюю, как некогда утерянную истину, вновь подняла на щит австрийская школа экономики, начиная с работ Л. Мизеса [11]. Так что вполне закономерно, что поздние «австрийцы» (либертарианцы) во главе с М. Ротбардом, следуя классике либерализма, пришли именно к анархизму. Для либералов необходимость государства обусловлена наличием деятельности, которую якобы не могут исполнять частные организации. Это защита жизни и собственности. Ротбард же доказал, что и эта функция может исполняться частными структурами. Таким образом, экономических обоснований необходимости государства больше нет [12]. Что положило начало концепции анархо-капитализма, как общества свободного рынка, скрепленного контрактами, без наличия политической власти. И на сегодня для рыночных анархистов вопрос лишь сводится к тому, как с наименьшими потерями освободить экономику от власти.
Тем не менее, как анархизм не является подвидом социализма, он так же не есть разновидность либерализма. И мое видение полиукладной, но в основе своей свободно-рыночной экономики будущего анархического общества, как и путей ее достижения, не сводится к калькированию рецептов американских либертарианцев и их радикального антигосударственного крыла, - анархо-капиталистов. Акцент в их доктрине разгосударствления ставится на высвобождении экономических субъектов. Значит, основным носителем свободы в их безгосударственной модели становится частный собственник средств производства. А подавляющему большинству участников экономики, - наемным работникам, - остается лишь уповать на этичность и порядочность капиталистов. Неудивительно после этого, что, ввиду современной агрессии неолиберализма, левые анархисты выступают против такого «освобождения».
Реальное освобождение рынка мной понимается в рамках идеи Б. Такера об анархии, как свободе равной для всех [13]. Кроме того, надо помнить, что эксплуатация есть прямой результат разделения труда, усложнения производства. И только вооружившись этим пониманием, что свободы от эксплуатации нет в принципе, мы сможем трезво и объективно начать поиск ее ослабления. Отсюда цель анархизма – экономическое раскрепощение всякого индивида. Поэтому борьба либерализма за освобождение хозяйствующих субъектов, для анархизма важна и союзна, но не составляет всей совокупности освобождения рынка. Такая «свобода» ведет лишь к выходу в лидеры эксплуатации не политической, а экономической власти. Освобождение лишь части участников экономики (капиталистов и менеджеров) ведет к картельным соглашениям, монополиям и удушению рынка властью. Если же согласно классическому либерализму рынок есть не институт, а процесс, то его освобождение предусматривает освобождение всех участников процесса, - от президента корпорации до наемного работника. Это, конечно, уменьшит прибыли капиталистов, но и серьезно сгладит разность состояний, провоцирующую экономические конфликты, защиту собственности и, опять таки, возрождение власти.
Другой вопрос, что и в капитализме, и в социализме экономической власти подвергаются в первую очередь несамостоятельные низко квалифицированные работники. Отсюда главная проблема освобождения экономики не в «дурных манерах» капиталистов или социалистической интеллигенции, а в отсутствии действенного сопротивления их жертв. Только такое сопротивление устанавливает реальных баланс интересов и возможностей их достижения. Раб – это в первую очередь экономическое состояние. Только потом из него следуют психология и мировоззрение, а за ними, - социальная позиция и властеотношения. Поэтому ликвидация принудительной власти невозможна без вывода из рабства низкой квалификации. Такой работник всегда будет стадной единицей, никогда не почувствует настоящей независимости и человеческого достоинства. Как указывал Боровой, что бы ни завоевал восставший раб, это не делает его свободным. «Это перемещение господ, перемещение власти – быть может, справедливое, но не заключающее в себе еще ни атома «анархизма» [14]».
Главной гарантией моей свободы является самостоятельность людей меня окружающих. Чем больше в обществе таких людей, тем меньше им нужно внешнее управление, ради которого они могли бы смириться с насилием власти. Отсюда, центральной линией анархизации является повышение самостоятельности граждан, их квалификации до уровня, исключающего принудительную эксплуатацию, до вынужденного партнерства со стороны предпринимателей. Главным подспорьем такого личностного роста является обобществление знаний (мечта Махайского), которое сегодня уже присутствует в виде дистанционного образования и свободного софта. Знания – это нематериальный ресурс, который в симбиозе с творчеством и физическими усилиями являются главным первоначальным капиталом для интеллектуального и материального становления личности. И квалификация работника (знания плюс практические навыки их использования) является интеллектуальным накоплением, которое предприимчивый человек обязательно конвертирует в личное благосостояние.
Наконец, кроме доступа к информации, самостоятельность индивида напрямую зависит от его свободы передвижений. Современная грабительская форма глобализации немыслима без наличия государственных границ. Для развитых стран они прозрачны в сторону экспорта, - сбыта своей продукции и непрозрачны в обратную сторону, - для иммиграции рабочей силы. Именно из-за наличия границ можно искусственно поддерживать высокий уровень жизни в нескольких странах Запада, платить за аналогичную работу людям из Третьего мира на порядок меньше, но не пускать их в Первый мир. Упразднение же границ (одного из главных институтов государства) и свободная иммиграция серьезно помогут сгладить глобальное неравенство. Капиталисты «золотого миллиарда» не смогут заниматься сверхэксплуатацией дешевой рабочей силы экономической периферии, - отсутствие границ будет способствовать миграции специалистов на территории с более выгодными условиями труда[15].
С другой стороны, надо понимать, что в реалистичной модели анархии миграция и доступ к информации не могут достичь абсолютной свободы. По справедливому замечанию американского анархо-капиталиста Г. Хоппе, свобода иммиграции даже в мире без границ будет ограничена спросом на рабочую силу [16]. Даже, если не допускать его крайних представлений о тотальности частной собственности, а видеть экономику анархии, как смешанную систему собственности территориальных общин, трудовых коллективов и частных лиц. Все «интересные» земли будут не бесхозны, а окажутся в собственности (владении) данных категорий. И самая образцово анархичная община не потерпит несанкционированного массового переселения на ее землю. Ведь мигранты составят конкуренцию ее членам, урежут их долю, снизят их уровень жизни. Налицо будет миграционная агрессия, которая снимается лишь договором, заключаемым общиной в случаи потребности в рабсиле (реже, - из сострадания). Тем более это правило действует в отношении коллективов и частных собственников.
Другая ситуация с полным доступом к информации. Обобществление знаний для меня не равнозначно всеобщему антикопирайту. И я не разделяю апокалипсической скорби М. Вербицкого, что «копирайт обозначает тиранию гораздо более жестокую и окончательную, чем все известные формы тирании [17]». Разумеется, в прошлые эпохи не было речи об интеллектуальной собственности (ИС) - копирайте, так как интеллект не был средством производства в промышленных масштабах. Но и «утечка мозгов» в страны, где не только хорошо платят за интеллект, но и соблюдают авторские права, говорит о том, что творцы «голосуют ногами» за свою ИС. И, не признавая ее, мы отказываем своей стране в интеллектуальном, экономическом и, как следствие, анархическом развитии. С кем будем создавать анархию в Украине, если все творцы уйдут туда, где защищают ИС [18]? Таким образом, перспективнее говорить не о всеобщем принудительном обобществлении ИС, а о пропаганде добровольного антикопирайта.
Но, даже если представить себе, что всех авторов идей удастся сагитировать на их обобществление, в силу вступает главное естественное ограничение. Низкая квалификация работника – это не только результат его изоляции от знаний, но и его нежелания повышать квалификацию, работать над собой. Анархисты не вправе принуждать его к этому, мы можем только агитировать на самосовершенствование. Но факт массового нежелания обучаться говорит о том, что даже полное обобществление знаний не даст экономического равенства. Уже сейчас существует масса бесплатных знаний, но нежелание ими воспользоваться делает их неактивными, а самих отказчиков – наиболее эксплуатируемыми. Однако это их свободный выбор. А потому освобождение экономики возможно лишь эволюционным путем, - через инициацию инертного населения к самообразованию и обретению самостоятельности.
[1] Мизес Л. Социализм // http://www.libertarium.ru/libertarium/l_lib_socialism
[2] Хайек Ф. Пагубная самонадеянность // http://www.libertarium.ru/old/library/conceit.html
[3] Ротбард М. Власть и рынок // http://sotsium.ru/books/14/306/rothbard_pm.doc
[4] Боровой А.А. Анархизм. М. 2007., с.144-145
[5] Вольский А. Умственный рабочий. ч.3. СПб. 1906.
[6] Скирда А. Социализм интеллектуалов // http://new-novsvet.narod.ru/biblio.htm
[7] Кродонский С. Административные рынки в СССР и России // http://www.libertarium.ru/old/knig/knig.html
[8] Засурский И. Масс-медиа второй республики // http://www.smi.ru/99/09/30/247115.html
[9] Боа Б. Потенциал самоуправления // http://www.aitrus.narod.ru/Bao.htm
[10] Дойл К. Интервью с Ноамом Хомским об анархизме, марксизме и надежде на будущее // Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии. Екатеринбург. 2005., с.581-582
[11] Мизес Л. Либерализм в классической традиции // http://www.libertarium.ru/libertarium/l_libmises_mises
[12] Ротбард М. Власть и рынок // http://sotsium.ru/books/14/306/rothbard_pm.doc
[13] Таккер Б. Свобода, равная для всех // http://www.a-read.narod.ru/a-read1.htm
[14] Боровой А.А. Анархизм. М. 2007., с.163
[15] Азаров В. Миссия анархизма ч.3 // http://www.azarov.net/02_th/mi_an_3.htm
[16] Хоппе Г-Г. Свободная торговля и ограниченная иммиграция // http://www.sapov.ru/journal/2002-01/hoppe_immi.htm
[17] Вербицкий М. Антикопирайт // http://www.fictionbook.ru/ru/author/verbickiyi_misha/antikopirayit/
[18] Азаров В. Интеллектуальная собственность и «утечка мозгов» // http://azarov.net/02_th/in_so.htm