К экономике анархии

Создан:  04 Июня 2008      Опубликован:  04 Июня 2008
Раздел:  постижение анархии - теория

Спасительные сети 
Для старых анархо-коммунистов и синдикалистов высшей формой экономики была индустриальная, вот они и не видели другого пути освобождение работника, кроме передачи коллективам монополии управления производством. Но сегодня на первый план развития производства выходит его индивидуальная интеллектуальная составляющая. И теперь старые идеи анархо-индивидуалистов об освобождение работника через индивидуализацию его труда уже не кажутся оторванными от жизни. Такой труд становится самодостаточным, уникальным и превращается в творчество. А по Боровому, именно творчество является отличительной чертой развитой независимой личности, без наличия которой анархия недостижима. Поэтому, не сбрасывая со счетов ценность индустриальных самоуправляющихся синдикатов, надо их рассматривать лишь как этап к обретению работником максимальной самостоятельности производства.

И в конце ХХ в. развитие экономики предложило новый способ раскрепощения индивида, позволило обойти многие преграды по информации, индивидуализации и передвижению. Сейчас наибольшие перспективы для такого самостоятельного производства дают информационные технологии (ИТ), «экономика знаний». Еще в самом начале информационной эры, в 1980-х гг. новые левые стали воспевать освободительный потенциал ИТ, который избавит индивида от давления иерархий государства и монополий. А чуть позже они же с не меньшим энтузиазмом стали обличать эту самую информационную экономику, как источник новой социальной сегрегации, «цифрового разделения» общества. Указывать на попытки правительств развитых стран взять ИТ-экономику под свой контроль [1]. Но власть всегда и везде будет стремиться оседлать новые возможности. А реальность критикуемых проблем ИТ не должна затмевать их либертарных преимуществ.

Важно, чтобы не только «белые воротнички», но и широкие слои трудящихся понимали потенциал возможностей ИТ, не отворачивались от них, а всячески стремились их использовать, делая хайтечные проявления власти бессмысленными. Причем, в пользу такой экономики, как потенциально анархической косвенно говорят и выше приведенные аргументы Боа и Махайского. Если, согласно Боа, индустриальное производство в принципе не способно дать освобождения работника, анархию надо искать в другой, неиндустриальной сфере. Сегодня – это информационная экономика. Если согласиться с Махайским, что социализм – это лишь смена правления на класс интеллектуалов, снятие эксплуатации видится в перспективе превращения подавляющей массы участников экономики в интеллектуалов. Ну, а естественные ограничения миграции снимает глобальная паутина интернета, - позволяет индивидам из разных точек мира сотрудничать, не выходя из дома.

Как известно, в отличие от иерархически построенного индустриального производства, ИТ-экономика носит сетевой характер. Причем не только в смысле связи по сетям интернет, но, главное для нас, в смысле организации производства и управления. К торжеству сетей мировая экономика идет как бы с двух концов. С одной стороны, это низовая самоорганизация производителей. Например, старая китайская система бизнеса, основанная на сетях доверия, и давшая всплеск экспорта Гонконга в 1950 - 1980-х гг. Сети малых домашних предприятий, экспортировали товары на мировой рынок через сети мелких семейных экспортно-импортных фирм. Такие сети производства и распределения быстро исчезали и вновь формировались в зависимости от конъюнктуры рынка. А роли предпринимателя и наемного работника в них часто менялись местами в зависимости от обстоятельств делового цикла [2].

С другой стороны, усиливается тенденция к реформированию пирамидальных ТНК в мультинациональные сети, что позволяет всей корпорации действовать гибко и оперативно, как сообществу малых предприятий. На такие изменения ТНК пошли в результате изменений рынка, вызванных развитием коммуникаций. Теперь при помощи интернета сделки, переводы средств и информации занимают секунды. Иерархическая система управления не успевала адаптироваться к стремительным переменам и в итоге корпорация рассыпалась на подразделения [3]. Модернизация же управления постепенно привела к структуре сетевой корпорации (СК). Ее новыми свойствами стали принятие решений в каждом конкретном подразделении, увеличение свободы и инициативности работников. Это минимизировало издержки, повысило адаптационные способности корпорации, быстроту ее реакции, и, в конечном счете, ее прибыльность. Но, в итоге, в современной экономике реальными производственными единицами все больше становятся не пирамидальные ТНК, а СК или сети делового сотрудничества.

Высшую же технологическую и, уже во многом либертарную форму организации сетевой экономики дало наложение на такие сети бизнеса сетей телекоммуникационных, в итоге приведшее к созданию виртуальных корпораций ИТ-экономики. Такие корпорации зачастую производят 100%-виртуальный продукт, который, кстати сказать, сейчас, дает самую высокую прибыль. А в системе управления такой СК практически полностью отсутствует иерархия подчинения, она приобретает черты равного функционального партнерства, практически равноправной кооперации ее участников для достижения общих целей. В такой кооперации резко повышается уровень мотивации работника. А на первый план в успешности выходят нематериальные активы корпорации, накопление и оборот интеллекта, прогрессирующее творчество. Ведь последнее, – это не только живопись, стихосложение и даже программирование. Изобретение новых технологий, создание новых рынков – вот то наиболее прибыльное творчество, которое развивает экономику.

Интеллект – ключевой инструмент развития человечества, благодаря которому мы трансформируем окружающий мир в цивилизацию. Она же, в своих принципиальных проявлениях, видится тождественной анархизации общества. Вдумайтесь, если рассматривать цивилизованность, как непрерывный процесс самосовершенствования членов общества, обретения ими самостоятельности и создания, соответствующей уровню последней, структуры социального взаимодействия, этот процесс аналогичен становлению анархии. А, значит, интеллект является определяющим ресурсом ее наступления. В таком контексте особо примечательно, что главный капитал виртуальной СК – это интеллектуальный капитал ее работников (кооператоров, компаньонов), который одновременно является и средством производства. И, при правильном управлении своим интеллектом, в такой корпорации работник неотделим ни от капитала, ни от средств производства. Что, по сути, снимает вопрос о его (работника) эксплуатации и выводит такие предприятия в главные претенденты на роль субъектов экономики безвластия.

Вспомним также, что способы управления и сама власть сначала отрабатывались в производственных коллективах, и лишь потом эти принципы переносились на жизнь общин в целом, дав начало зарождению государства. И первыми руководителями были носители знаний о производственной деятельности: старейшины с навыками охоты или жрецы с информацией о календарных циклах и разливах рек. Лишь много позже роль вождя перешла к воинам. По аналогии с производственными структурами архаики и корпорацию можно рассматривать, как управленческую структуру в широком охвате видов деятельности (в том числе государственную корпорацию, управляющую обществом [4]). А отсюда следует, что именно сетевые корпорации информационной экономики можно рассматривать, как область испытания новых принципов сетевого безгосударственного управления (самоуправления) III тысячелетия.

Депролетаризация 
С подачи Барбрука и Камерона, левые считают едва ли не единственно возможным мировоззрением участников ИТ-экономики, - калифорнийскую идеологию, подающую хайтечную элиту новым, свободомыслящим, но все-таки правящим классом. Но, повторюсь, что анархизм креативной эры стремится к освобождению всех участников рынка через их привлечение к цифровой экономике. И меня удивляют сетования указанных авторов, мол, внедрение на предприятиях ИТ стало кульминацией «отстранения рабочей силы от непосредственного участия в производстве [5]». Почему-то они усматривают здесь только лишения для рабочего класса, но не видят того положительного аспекта, что людям, наконец, можно не участвовать в физическом труде. Я не намерен углубляться тут в длинное отступление о смысле человеческой жизни. Но уверен, что «вкалывать» может и лошадь (а лучше, машина). Человек же создан Творцом (если верить богословам) по своему образу и подобию, и наделен им исключительным даром творчества, в чем были обделены даже ангелы. Глупо и расточительно тратить уникальную человеческую жизнь на физический труд.

Опять же, последовательный анархист заботится не о классе, а об индивиде. И попытка опереться в деле либертарного освобождения на пролетариат сегодня представляется анахронизмом. Ну, как минимум, ошибочно видеть анархизацию делом, не то чтобы исключительно, но даже в первую очередь рабочего класса. В постиндустриальный период делать упор на индустриальных рабочих, значит, регрессировать назад в индустриализм с его пирамидальной экономикой и репрессивным государством. Если основа анархии – самостоятельность, то пролетарий, как несамостоятельный работник, является наиболее трудным партнером в деле построения анархии. Имея озлобленность против владельцев производства, он зачастую видит путь освобождения в его (производства) марксистском захвате. И, значит, является авторитарным сторонником «власти трудящихся», а не безвластия. Отсюда нужна широкая депролетаризация, которая, в рамках данной концепции, достигается путем переквалификации рабочего в индивидуального нематериального работника.

Но можно ли сегодня всерьез прогнозировать обозримое будущее, когда все неленивые рабочие получат возможность реально стать интеллектуальными производителями? Вполне. Причем темпы приближения этой возможности, как ни парадоксально, зависят зачастую от самого пролетариата. Именно давление рабочего движения 1970-х гг. в странах Запада стало одним из решающих стимулов к поиску новых путей в экономике, давших толчок развитию ИТ и глобализации. По Ф. Берарди, эти инновации стали реакцией капиталистической системы на эффект «отказа от работы» (уклонение от эксплуатации) в странах Запада. Капиталисты стали вкладываться в экономящие труд технологии [6]. Таким образом, пролетариат не только обрушил систему социальных гарантий, построенную веками борьбы профсоюзов и государственного регулирования (на что сетует автор). Он произвел качественный слом отношения к труду, открыл путь к нематериальному производству и массовой замене труда творчеством.

Разумеется, капиталисты пошли на эти структурные изменения в поисках прибыли. Но и сами трудящиеся, выступая за одни возможности снятия эксплуатации (через контроль индустриального производства), не потерпели поражения, а лишь получили другие возможности (через уход в интеллектуальное производство). И, с этой точки зрения, главной задачей анархизации экономики сейчас видится никак не возврат на исходные «доинформационные» позиции и новые попытки пролетариата овладеть индустриальным управлением. Это вчерашний день. Напротив, лучшим рецептом освобождения от эксплуатации видится ускоренный выход из индустриализма в новую креативную экономику. Принципиальная схема достижения которой может быть выражена следующим тандемом. Возобновление давления на капиталистов с целью их скорейшего перехода на ИТ и автоматизацию индустриального производства. Плюс привитие самому движению трудящихся широкой профессиональной мобильности. Под этим термином понимают способность к смене профессии, путем повышения квалификации или переквалификации на другой род деятельности.

И такая мобильность бывших пролетариев не явится какой-то их сдачей «буржуазному индивидуализму», потерей солидарности. Напротив, - это насущная потребность сохранения их человеческого и трудового достоинства. И она находит прямое соответствие в суждениях Кропоткина. «Человечество приходит к сознанию, что обществу вовсе не выгодно приковывать человека на всю жизнь к одной данной точке в руднике или мастерской, лишая его такого труда, который мог бы… сделать его сознательной частью великого целого – участником в наслаждении наукой, искусством, независимым трудом и творчеством [7]». Я предлагаю лишь рассматривать такой подход и от обратного. Человеку самому невыгодно приковывать себя к одному станку, месту работы, специальности. И уж в любом случае, человек этот не имеет морального права принуждать к бездействию или тормозить самосовершенствование ближнего, со всеми вытекающими последствиями для его (ближнего) достатка.

Кроме того, риски сохранения пролетарской идентичности стремительно увеличиваются. Уже сегодня большинство стран, чье хозяйство базируется на первичном секторе экономики (сельское хозяйство и добыча ископаемых), находится на дотации стран с передовой экономикой третичного сектора (производство технологий и нематериальных богатств). А производство на основе первичного сектора убыточно повсеместно [8]. Даже временное прекращение дотаций прямо выливается в нищету задействованных в этом бизнесе работников. Без сомнения, с развитием информатизации, индустриальная экономика окажется в таком же положении. Ни один пролетарий в дешевизне продукции не сможет конкурировать с промышленным роботом. Поэтому давать клятву верности станку или конвейеру – совершенно бессмысленно и заранее убыточно.

Пролетариат – явление не вечное. Еще в начале XIX в., уважаемые левыми анархистами, машиноборцы сопротивлялись своему превращению в пролетариев, ломали станки, посредством которых фабрики отлучали их от сельского бытия и мелкой собственности аграрного производства. Теперь же для рабочих индустриальное производство стало настолько родным и привычным, что они не мыслят себе непролетарского существования, и в порыве нового машиноборства готовы отвергнуть следующий этап развития производственных сил. Мне кажется эта позиция неконструктивной и обреченной. Экономика идет вперед, и куда перспективнее искать в ее новых реалиях новые возможности ухода от эксплуатации, чем консервировать свои идеалы в ненавистном, но таком привычном вчерашнем дне производства. А реалии эти с каждым годом становятся все доступнее. Сколько ни консервируй ИТ, ни строй цифровой барьер между сословиями, свободный обмен информацией рано или поздно его разъест.

Характерно, что возникновение некоего нового профдвижения индустриальных рабочих в сторону массовой переквалификации и интеллектуализации имеет наилучшие перспективы именно на пространстве экс-СССР. С одной стороны, здесь еще сохранился высокий образовательный уровень – позитивное наследие советского режима. С другой, - здесь отсутствует жесткое законодательство по защите ИС. Именно эти два фактора за какое-то десятилетие привели к скачкообразному повышению компьютерной грамотности населения практически с ноля. В тех же США, с их дороговизной образования и драконовским авторским правом, подобный прорыв был бы немыслим. Но именно такой благоприятный интеллектуальный климат может нам позволить выбиться в лидеры информационной депролетаризации и дать новый толчок постиндустриальному «рабочему движению». Которое, как некогда в 1917 г., может стать детонатором нового освободительного движения во всем мире.

И, возвращаясь к вопросу о «буржуазном индивидуализме» ИТ-экономики, хочу еще раз указать, что более индивидуализированное интеллектуальное производство никак не отменяет левого коллективизма. Конечно, в будущей анархической экономике сельскохозяйственные коммуны продолжат оставаться экзотикой, выбором пенсионеров или уставших от цивилизации людей. А работа на индустриальных предприятиях, что еще не будут автоматизированы, станет уделом неквалифицированных (по тем, будущим меркам) рабочих, не нашедшей в себе сил и упорства обучиться творческой профессии. Однако этот прогноз ни в коем случае не отрицает распространение в будущей анархической экономике коммун и синдикатов нового хайтечного уровня производства. Но, в отличие от индустриальной фабрики, являющейся самостоятельным инструментом господства (Боа), коллективы эти будут принципиально иными. На манер сетевых корпораций или, если хотите, кооперативов.

[1] Барбрук Р. Камерон Э. Калифорнийская идеология // Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии. Екатеринбург. 2005., с.496-497
[2] Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура // http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/kastel/03.php
[3] Асеев С. Иерархия vs Сеть // http://www.getnew.biz/2006/11/23/ierarhiya-vs-set/
[4] Преображенский В. От пирамидальной к сетевой корпорации // http://www.e-xecutive.ru/analytics/article_887/
[5] Барбрук Р. Камерон Э. Калифорнийская идеология // Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии. Екатеринбург. 2005., с.486-487
[6] Берарди Ф. Что значит автономия сегодня? // http://www.avtonom.org/index.php?nid=208
[7] Кропоткин П.А. Этика. М.1991., с.380
[8] Гильбо Е.В. Начало постиндустриальной эры // http://www.getnew.biz/2005/09/18/nachalo-postindustrialnoy-eryi/